Страница 19 из 131
— Узко мыслишь, интеллигент, — оттолкнул несознательного соратника вожак революционного отряда. — А как потом боевым товарищам в глаза смотреть будешь, если одних в трудное время бросишь?
— Товарищи со мной к Махно подадутся, а чужеродные служаки пусть кровь за буржуев на фронте проливают.
— А как под трибунал угодят, за мятеж? — совестил Алексей.
— Так пусть разбегаются, коли с нами идти не желают, — упирался Андрюха.
— Анархия — свобода выбора, каждый должен жить по — своему разумению, — озвучил азы учения адепт.
— Вот и я о том же, — надул губы молодой анархист, в душе понимая, что атаман всюду прав — нельзя боевых соратников предавать. Ведь, выходит, это они с Алексеем всю кашу заварили. Хотели чуток голодающим однополчанам помочь, а сотворили настоящий военный переворот в городе. Андрюха тяжело вздохнул и с надеждой взглянул в глаза атаману: — И как теперь выкручиваться будем?
— Раздобудь — ка мне шахматную доску с фигурами, — отдал неожиданный приказ командир.
— Какими фигурами играть будешь? — выпучил глаза завхоз, имея в виду — белыми или чёрными.
— В основном, конём ходить, — рассмеялся затейник. Вертелась у него в голове интересная идея. Посмотрев на собеседника, он добавил: — Самая непредсказуемая фигура.
За окном послышался гудок паровоза, на стрелке показался воинский эшелон, шедший в сторону фронта.
— А вот и партнёра бог послал, — шутливо перекрестился инок. — Андрюха, дуй за шахматами.
— Сей момент, батюшка Алексей, — метнулся к двери пройдоха. — Я у телеграфиста доску видел.
Алексей подождал, пока завхоз принесёт клетчатую деревянную коробку с шахматами и, зажав доску подмышкой, вышел на перрон. На минутку задержался у пыхтящего паровоза. Удовлетворённо улыбнулся, когда в чреве железного гиганта звонко оборвались какие — то тросики, лопнула медная трубка, и струйка пара просочилась в кабину локомотива. Провожаемый раздавшимися позади громкими богохульными репликами машиниста, инок неспешно двинулся вдоль вагонов эшелона.
Двери теплушек были сдвинуты в сторону, солдаты спрыгнули на перрон перекурить и размять ноги. Алексей обратил внимание на маленькую группку казаков в полевой форме. Особенно его заинтересовал есаул с двумя солдатскими Георгиевскими крестами на офицерском кителе. То, что он ехал не в офицерском вагоне, а вместе с рядовыми однополчанами, сразу понравилось Алексею. Видно, казак выбился в есаулы из низов и предпочитал общество простых бойцов. Такой офицер стал бы идеальной кандидатурой на должность коменданта местного гарнизона.
Придирчивый взгляд странного священника заставил есаула в ответ присмотреться к высокой широкоплечей фигуре в чёрной рясе. Его начищенный, как солдатская пряжка ремня, медный крест контрастировал с потёртой шахматной доской подмышкой. Медленно шествующий по перрону статный инок производил впечатление кадрового офицера, осматривающего солдатский строй. Есаул отбросил недокуренную папиросу и подошёл к странному попу.
— Разрешите представиться, есаул Ефим Подкова, — приложил ладонь к козырьку офицерской фуражки казак. — Батюшка, чем могу помочь? Разыскиваете кого?
— Видимо, уже нашёл, — улыбнулся Алексей и протянул руку для дружеского приветствия. — Рад знакомству. Алексей Ронин — странствующий инок.
— Да, на обычного батюшку вы мало похожи, — почувствовав богатырское рукопожатие, рассмеялся казак.
— Помогите, Ефим, пройти в штабной вагон, — попросил об услуге инок.
— Идите прямо, не собьётесь, — махнул рукой есаул. — В середине состава пассажирский вагон со стеклянными окнами.
— Мне ещё внутрь попасть надо, а у входа часовой, — проявил знание воинских порядков священник. — Да и с вами обсудить ещё кое — что надо до встречи с начальником эшелона.
— Вы меня заинтриговали, господин инок, — пригласил жестом пройтись есаул.
— Много ли станичников сможете по эшелону собрать? — следуя в ногу с есаулом, задал неожиданный вопрос Алексей.
— Десяток наберу. Тут лишь те, кто из госпиталя на фронт возвращается.
— Как вы отнесётесь, господин есаул, к предложению усилить казаками комендантскую роту Александровска, — испытующе глянул в глаза странный инок.
— Не казак выбирает службу, а служба казака, — не отверг заманчивое предложение ветеран. Кровопролитная бессмысленная война народу надоела и ура — патриотизмом уже мало кто страдал. Добровольцы закончились, только присяга и чувство долга удерживали армию от полного разложения. Есаул с подозрением покосился на высокорослого спутника: — Смею вас спросить: батюшка, а вы кто будете такой?
— Временный хозяин города, — тяжело вздохнув, покаялся попутчику инок.
У лесенки в тамбур штабного вагона стоял часовой с винтовкой на плече, рядом ужом вился шустрый гражданин в клетчатом костюме и шляпе — котелке. Завидев приближающегося высоченного инока в монашеской рясе, нервный субъект опрометью бросился прочь, стремясь затеряться в толпе солдат.
— Не вас ли, уважаемый, так испугался юркий шкет? — заметил паническую ретираду казак.
— Напраслину возводят на святого человека, — опять показно — смиренно вздохнул грозный инок. — А я ведь ни одну живую душу в городе не загубил.
— Так вам, вроде, по статусу и не положено, — почувствовал недосказанность есаул.
— Потому и править городом не смогу. В военное время строгость требуется.
— У казаков не забалуют, — дал неформальное согласие на службу в городе Ефим Подкова и обратился к часовому: — Что за штатский хлыщ тут вертелся?
— Представитель городской управы, ваше благородие, — отрапортовал рядовой. — Передал пакет адъютанту его высокоблагородия.
— Зови адъютанта, скажи: хозяин города в гости пожаловал.
— Будет исполнено, ваше благородие, — часовой поторопился выполнить приказание.
— Командир у вас хоть боевой, или из штабных? — прощупал заранее Алексей.
— Полковник Ковальчук ещё в Японской компании первые ордена получил, — уважительно отозвался о ветеране есаул. — Справный вояка.