Страница 335 из 344
И стал вытирать масло голыми руками. Оно только размазывалось по одежде послушницы, делало ее прозрачной и гладкой. Мартин водил руками по ее бокам, животу, груди и повторял:
— Ничего страшного, все вытру.
Она стояла и смотрела, как тогда, а он все гладил ее, как вдруг услышал:
— Пожалуйста…
То было первое ее слово, обращенное к нему.
— Пожалуйста.
Это так потрясло Мартина, что он тут же опомнился, побагровел от стыда и стал умолять о прощении…
Виттор влепил ему пощечину, не дожидаясь конца рассказа.
— Ты — кретин! Придурок! Я почти договорился с Эллиной! Тьма тебя сожри! С ее святейшеством архиматерью Эллиной! Старуха уже почти решила, что я ее лучший друг! И сейчас к ней придет твоя эта… вся в масле!
— Не придет… — промямлил Мартин.
— Что?
— Не придет… Не скажет…
— Почему вдруг?
— Она мне пообещала…
Виттор снова ударил брата.
— Она б тебе мешок золота пообещала, лишь бы вырваться!
— Нет, все честно… Я сказал: сделаю все, только бы она простила и никому не сказала… А она ответила: хочу в ложе Дара…
— Куда?
— Ну, в ложе… Она послушница, им не полагается… А она очень хочет. Я обещал…
— Как ты проведешь ее, если ложе стерегут кайры?!
— Ну…
— Дональд, уведи этого кретина. Запри в спальне до утра.
Когда Мартин убрался, Виттор сел на пол и закрыл лицо руками. Пока лорд Виттор Шейланд развлекал архиматерь свадебными плясками, лорд Мартин Шейланд пытался изнасиловать послушницу. В первый же вечер отсутствия отца. Если узнают, это конец.
— Братишка, я хочу, чтобы ты твердо уяснил положение. Оно таково. Пока владыка еще был здесь, Дон сумел подсмотреть одну его беседу с Айденом Альмера. Из нее следует, что раньше герцог советовал Телуриану упразднить Великий Дом Шейланд и передать наши земли под прямое управление Короны. Владыка сомневался, Дар богов склонил его в нашу пользу. Дом Шейланд угоден богам, раз ему послан Дар. Но вчера ты хотел изнасиловать монашку, теперь конец слухам о нашем благочестии. И ты умудрился испоганить архиматери единственный за долгие годы радостный час, так что она и не подумает о прощении. Она объявит тебя слугой Темного Идо, а герцог Альмера ухватится за это, чтобы убедить владыку уничтожить нас. Скажу коротко, чтобы понял даже ты: если о твоей выходке узнают, мы — больше не графы.
Мартин всхлипнул и утер нос манжетой. При отце он не смел плакать, а сейчас, наедине с братом, дал себе волю. Слезы и сопли лились ручьем, Мартин размазывал их по щекам и рукавам.
— Что же мне делать?.. Я не хотел…
— Теперь, когда ты уяснил ситуацию, иди к той девке. Умоляй, унижайся, обещай ей что угодно — лишь бы молчала. Скажет целовать ноги — целуй. Захочет бочку золота — клянись, что дашь. Про ложе Дара забудь, это тупая идея. Если кайры схватят вас, то девка точно все разболтает. Но любое другое ее желание — для тебя божий приказ! Я помогу тебе только одним. Скоро подадут кареты, чтобы ехать на праздник. Случится небольшая путаница, эту дуру по ошибке посадят в твой экипаж. Ты сможешь поговорить наедине.
— Вит… а может, ты поговоришь?.. У тебя выходит лучше…
— Э, нет, брат. Я ничего не знаю о твоих проделках.
— Как — не знаешь?
— Если у отца отберут графство Шейланд, он со зла оторвет кому-нибудь яйца. Это будут только твои два, а не наши четыре.
— Но ты не можешь… — Мартин шмыгнул носом. — Доннел слышал, как мы…
— В смысле, Дональд? Он иногда страдает глухотой — если я его прошу.
— Виттор… ты же… ну…
Старший брат бросил младшему платок:
— Утрись и берись за дело.
Оставив Мартина, Виттор вышел в коридор. Там натолкнулся на парня в зеленой егерской куртке. Весь пыльный с ног до головы, парень смердел потом, будто только что мчался, сломя голову. Виттор даже знал откуда: уэймарские егеря без устали охотились в Бобровом лесу — единственном уцелевшем в окрестностях Дара.
— Здравия вам, милорд. Не скажете ли, где можно найти лорда Мартина?
— Зачем тебе Мартин? Вы шпионите для отца, а он вчера уехал к Дару. Скачи обратно, парень.
— Милорд, вы простите…
Егерь замялся. Виттор вспомнил, где видел его: в той веселой ватаге, которую собирал вокруг себя Мартин.
— Ах, вот оно что… Ладно, заходи, брат здесь. Но быстро. Он сегодня занят, как шлюха в Софьин день.
Нынешняя процессия отправилась в путь с большим удобством, на зависть вчерашней. Нортвуды сели в седла, свиты архиматери и епископа погрузились в экипажи. Пеших не было вовсе, и лошадей менять не придется — благо, расстояние невелико. Можно пришпорить коней и домчать до ложа в один заход, вчетверо быстрей, чем императорская гвардия. В иной день Виттор порадовался бы своему превосходству над принцем. Но сегодня даже самая комфортная езда обернулась пыткой. Тревога терзала и жгла, выворачивала внутренности, страхи буравили череп. Архиматерь Эллина ведет себя спокойно — значит, послушница еще ничего не сказала. Мартин еще может убедить ее, имеется шанс, но это же Мартин! Он может запутаться в словах и сказать одно «ну», и всю дорогу молча пялиться на девку. На брата мало надежды, нужно самому… но что?
От Эллины ничего не добьешься. Если всплывет, она будет беспощадна. Виттор слишком ясно видел, как она растаяла вчера. Сильные люди не прощают, если кто-то пользуется их минутной слабостью.
Нортвуды приязненны к Виттору, но слишком далеки от владыки, он не послушает их советов. Ориджинов бы послушал, но вступятся ли они? Рихард бы вступился, Десмонд — вряд ли. Кто тогда? У кого искать помощи?
Будто в ответ на этот вопрос, от головы процессии отделился епископ Галлард Альмера. Немного натянул поводья, замедлил коня и поравнялся с Виттором.
— Я хотел поблагодарить вас, молодой человек.
— Рад, что сумел угодить вашему преподобию, — ответил Виттор, теряясь в догадках, о чем речь.
— Вчера вы устроили чудесный праздник. Из вежливости сделали вид, будто стараетесь для Нортудов, но я-то понимаю: дикари-медведи не стоят таких усилий. Вы хотели порадовать меня и ее святейшество. Вам это удалось. Я получил много удовольствия.