Страница 169 из 344
— Это я услышал еще будучи в малом отряде с владыкой и шаванами. Адриан собирается построить небесный корабль и спуститься на дно Бездонной Пропасти. Он возьмет оттуда множество говорящих Предметов, которыми и вооружит свою армию! О том и шла у них речь со Вторым из Пяти. Граф знает, как говорить с Предметами, но не умеет достать их из бездны. А Адриан не умеет говорить, зато, с моей помощью, сможет спуститься в Провал!
Сказав это, Хармон сослался на срочное дело — и умчал, оставив Хорея наедине с десятками вопросов. Нет смысла окучивать дальше. Семя уже брошено — взойдет!
В течение трех дней войско спускалось со Львиных Гор, приближаясь к бухте Белого Камня. Извилистая узкая крутая дорога замедляла ход и вызывала заторы, то и дело приходилось делать остановки. Хармон Паула Роджер использовал каждую свободную минуту, чтобы засевать поле сплетен.
Лучники путевского полка мельком услышали от него, что рельсовые поезда уходят в прошлое. Они требуют ужасно дорогой искры, потому билеты мало кому по карману, а прокладывать рельсовые пути — дело долгое и трудоемкое. Небесные корабли — вот будущее! Стоят они — смех, в сравнении с вагонами. Рельсов не требуют, летают по воздуху — а он-то есть везде. Скорость полета — на зависть любому поезду, даже самому что ни есть экспрессу. Одна беда: ветер не всегда попутный. Но Второй из Пяти при помощи своих монахов нашел решение этой проблеме. Праматерь Людмила, покровительница земледелия, умела управлять погодой. Теперь ее секрет найден в священных текстах и разгадан. Владыка вместе со Вторым смогут направлять ветер куда угодно — и их небесный флот будет свободно парить над Поларисом, словно стая орлов!
Полковой священник принял исповедь торговца. Хармон глубоко раскаивался, что поддержал владыку Адриана в излишне дерзком замысле. Построив исключительно большой небесный шар, владыка пошлет экспедицию на самую Звезду! Это откроет чудесные возможности: общаться с покойными родичами, иногда приглашать их в гости в подлунный мир; узнать все тайны древности — ведь души на Звезде помнят все; лично пообщаться с Праматерями, по меньшей мере, с Ульяной, которая на Звезде — как у себя дома. Чашник случайно услышал беседу владыки с кем-то из гвардейцев. Потрясенный будущими чудесами, Хармон возопил от восторга и вознес хвалы владыке. Но теперь сомневается: а вдруг такой замысел противен богам? Недаром же сделано, что души — там, а мы — здесь…
На кухне у злобного повара Хармон мельком обронил:
— Недолго тебе юродствовать. В Первой Зиме владыка нового повара возьмет — мастера по баранине.
— Что ты сказал?!
— В Ориджине всюду кайры и овцы. Первые не очень-то съедобны, так что готовить будут вторых. Нужен подходящий повар.
— Провались во тьму! Какая Первая Зима!
— А ты думал, мы в Фаунтерру идем?.. Ха-ха.
К тому дню, когда в дымке летнего марева показалась голубая бухта и темные пятна кораблей, все семена дали густые всходы. Слухи охватили войско, как огонь — сухой летний лес. Забылись прежние споры о том, кому носить искровое копье, лучше ли идти морем или сушей, какой наемный полк крепче остальных. Всякий длинный разговор теперь посвящался одной теме. Хармон угадывал ее даже не вслушиваясь, по отдельным словам: Рей-Рой, Людмила, небесный флот, ленное право. Армия раскололась на лагеря, питающие веру в одну из версий. Между ними то и дело вспыхивали ожесточенные дебаты. Рыцари отказывались верить в то, что будут упразднены, и яростно отстаивали теорию покорения Севера. Южане Хорея брызгали слюной против всемирного небесного флота и в пользу власти наемников. Люди попроще — стрелки, сквайры, обозные слуги — влюбились в идею полетов на Звезду, к умершим предкам. Шаваны ни за что не уступали своего: столица будет в Степи — или нигде! Даже Хармон, занятый по горло, смог увидеть несколько зрелищных драк. А сколько их было всего — сложно представить. Барон Деррил свирепо защищал дисциплину. Солдат секли настолько часто, что для этого даже не делали остановок. На нескольких телегах поставили кресты, драчунов привязывали к ним и хлестали прямо на ходу. Если в драке был повинен рыцарь, то, конечно, избегал порки. Его привязывали к позорному столбу, раздетым до исподнего. Но даже такая угроза не снижала накала страстей. По сути, даже наоборот: многие считали делом чести — отстаивать свои убеждения несмотря на любую опасность. Исход грядущей битвы за Фаунтерру и войны с мятежниками не волновал уже никого. Прямо тут, в походе, разгорелась битва посерьезней: война за веру.
И что особенно приятно: никто, кроме шаванов, не запомнил первичного источника сплетни. В разговоре с гантой Хармон был еще настолько неопытен, что сослался прямиком на Адриана — и тем впечатался в память. Но для остальных слушателей Хармон предстал лишь промежуточным звеном в цепи передачи слухов — и был, естественно, забыт. Никто уже не доищется, откуда начался пожар.
Вечером, когда армия подошла к бухте, огонь достиг императорского стола. Хармон, как водится, прислуживал за ужином, и сразу ощутил тяжелый запах затаенной вражды. Представители трех непримиримых лагерей — путевские рыцари, наемники Солнечного полка и шаваны ганты Бирая — сошлись в одном шатре. Стояла мрачная тишина, нарушаемая лишь стуком вилок. До разговоров не опускался никто, люди обменивались короткими гневными взглядами, похожими на броски кинжалов. Никто больше не шутил над «министром» — не до шуток теперь. Иногда ему кивали с непривычным одобрением: сторонники каждой веры считали его своим. Никто не замечал вкуса пищи, которую поглощал. Стол буквально ломился от пышных и сытных яств — повар раскрыл все свои таланты, в том числе и по части баранины. Но с тем же успехом он мог накормить господ пауками и травой.
— Что происходит? — Поинтересовался владыка Адриан. — Кажется, я очутился на похоронах. Однако все живы, каждый на своем месте.
— Небольшое разногласие гнетет людей, ваше величество, — грустно ответила леди Магда.
Надо отдать должное: толстуха поняла задумку Хармона и, судя по лицу, готовилась подыгрывать.