Страница 151 из 344
— Да, милорд.
— Почему?
— Это предотвратит кровопролитную войну, милорд. Я не люблю, когда гибнут простые люди.
— Вот как…
— И я считаю справедливым, чтобы власть получил достойнейший. То есть, вы, милорд.
— Ты меня не знаешь.
— Вы — мастер меча, а он — нет. Вы в одиночку захватили корабль, а он ничего не может без своих батальонов.
— Тут ты прав. Совсем ничего.
Вышли на Парусную площадь — первое из трех удачных мест. Площадь получила свое название от Навигационного училища, а точнее — от бронзовой двухмачтовой шхуны, стоящей на его крыше.
— Хороший кораблик, — одобрил шхуну Лед. — Солдат, ты согласен со мной?
— Да, милорд.
— Чем он хорош?
— За парусами шхуны может спрятаться стрелок с Перстом. Оттуда видна вся площадь, а от ответных стрел защитят паруса.
— Чем хуже позиция в окне верхнего этажа?
— Ммм… Открытое окно насторожит стрелков противника. И силуэт человека будет заметен на фоне черного оконного проема.
— Как уходить после выстрела?
— Через парадные двери училища, милорд. Вы станете герцогом и прикажете кайрам прекратить стрельбу.
— Хе-хе-хе! А какие недостатки у данной площади?
Джо поразмыслил, не желая падать в грязь лицом, но умного ответа не придумал.
— Не могу знать, милорд.
Лед указал на спуск, ведущий от Парусной площади к набережной. Спуск имел четверть мили длины.
— Десант высадят там, а переговоры будут здесь. Расстояние слишком велико. Пока мелкий пройдет его, может что-нибудь выдумать. Выдвигаемся на вторую точку.
Уэймарцы говорят: начало июня — каменное лето. Это значит: жара уже стоит, но толстые камни стен еще хранят прохладу, запасенную весною, и в домах еще можно спастись от зноя. Джоакину хотелось верить, что именно поэтому прохожих на улицах так мало. Хотелось, да. Но никак не шел из головы образ мелкого зверька, забившегося в нору. Зверек надеется, что волк не полезет за ним, оставит в покое… Нет уж, только не этот волк. Иона сказала: «Бегите, пока можете». Эрвин сказал: «Убью всех, кто останется в Уэймаре». Эрвин — паскудный воин, и близко не ровня брату. Но свое слово доселе он держал.
— Милорд, позвольте задать вопрос.
— Позволяю.
— Ваш брат поклялся перебить жителей города, если они не сдадутся. Что, если он не пойдет на переговоры, а просто вырежет всех?
— Мой брат — это дерьмо, завернутое в фольгу. Снаружи блестит, внутри мягкая гниль. Он только говорит грозно, а на деле — раскиснет, едва узнает, что Иона жива. А еще овечки заглянут ему в глаза и проблеют: «Ваааша свеетлость, помииилуйте…» Он растечется, клянусь Агатой.
Джоакин набрался смелости:
— Милорд, почему вы зовете людей овцами?
— Хе-хе. Потому, что большинство людей — овцы и есть.
Джоакин хотел поспорить, но страшновато было, и аргументов не находилось: ведь по сути Рихард прав, безвольных трусов — большинство. Хотя покоробило от сравнения. Рихард же не из тех, кто ровняет людей со скотом!
— Милорд, а разве…
Лед не дал ему окончить:
— Ты веришь в Праматерей, солдат?
— Так точно!
— А в Праотцов?
— Да, милорд.
— Праотец Вильгельм утопил Персты в море и сказал: «Нет для смертного хуже проступка, чем отнять жизнь посредством Предмета». Как тебе с этим, служивый?
Об этом Джоакин размышлял не раз и не два. Много раз испытал свои убеждения на прочность, пока не пришел к кристально твердому и столь же ясному ответу.
— Боги стоят выше Праотцов. Это боги привели меня в Уэймар: путь был так извилист, что без их помощи я бы точно не добрался. Это боги открыли мне глаза на гнилое нутро Ионы: изначально, милорд, клянусь вам, я восторгался ею. Это боги дали мне в друзья Гарри Хога, и они же продлили его жизнь на несколько минут, чтобы я смог выстрелить Перстом, надетым на его руку. Если бы боги не хотели такого исхода, им было легче легкого не допустить его. Божья воля руководила мною, а не собственное желание.
— Видишь впереди храм?
— Так точно. Это собор Праматери Вивиан.
— Я дам тебе Перст и прикажу сжечь собор. Думаешь, боги сломают Перст у тебя в руках, чтобы защитить храм?
— Никак нет, милорд. Им не придется этого делать, поскольку я не открою огонь.
— Стало быть, ты нарушишь приказ?
— Мне не придется этого делать, милорд, ведь вы не отдадите такого приказа.
— Хе-хе.
Славный был смешок у Рихарда: выражал столько же веселья, сколько угрозы. Когда кто-нибудь один смеется так, никто другой смеяться не рискует.
Перкинс сказал Льду, обводя взмахом руки площадь:
— Перед собором Вивиан находится Портовый базар — самый крупный из наших рынков. Просторное место, и близкое к набережной. Войска противника наверняка соберутся тут после высадки.
Базар никак нельзя было назвать оживленным. Половина лотков была свернута, в рядах палаток тут и там зияли прорехи. Многие прилавки стояли пустыми. Там, где торговля все-таки велась, продавали жизненно необходимое: муку и крупы, лук и соль, картофель и репу. Покупатели спорили за каждый мешок: не с продавцом, а между собой — кому больше достанется. Лед окинул картину насмешливым взглядом:
— Думают, будет осада? Хе-хе… Солдат, где лучшая огневая позиция?
— Огневая позиция, милорд?
— Точка, откуда стрелять Перстом.
— В храме, милорд. Вон в той башне.
— Ошибаешься. Скажи, почему.
— Ммм… Наверное, потому, что башня слишком высока, оттуда сложно будет увидеть цель.
— Точно. А также потому, что младший обожает храмы. Он встанет прямо перед порталом, и тебе придется высунуться всем туловищем. Тебя увидят.
— Тогда — вон в том доме, милорд, — Джоакин указал на особняк справа от собора. — Перед ним растут деревья, они обеспечат маскировку. А для открывания огня можно срезать несколько веток, получится нечто вроде амбразуры.
— Для ведения огня. Теперь ты прав, стрелковая позиция пригодна. Но площадь в целом…
Лед огляделся, кривясь от вида торговых лотков.
— Что меня смущает, солдат?
— Лотки, милорд. Враг может прятаться за ними. Нужно их убрать.