Страница 117 из 344
— Ха-ха-хаааа! — Бродяга рассмеялась так жутко, что в толпе заплакал ребенок. — Еррретики? А кто из нас не еретик?! Кто исполняет все заповеди? Ты, дамочка с Юга, разве трудишься усердно? Нет, ты в жизни пальцем о палец не ударила! А ты, лысый, получаешь удовольствия от страданий? Еще бы, у твоей жены синяк на половину рожи! А ты, мелкий, чего шустришь между рядами? Кошельки режешь? Не бери чужого!
Узловатый палец бродяги указал прямо на Минерву:
— Или ты, барышня с веснушками. Помнишь заповедь: «Позволь иному быть»? Что же смотришь на меня, как на дикого зверя? Я — человек, как и ты! Просто я — иной. Вы все — еретики! И я не лучше. Весь город, вся Империя! Кто уверен, что чист перед богами, — пусть выйдет на помост и плюнет мне в лицо!
Никто из толпы не пошевелился, и бродяга победно вскричал:
— Все еретики, да! Боги сделают добро из зла, ибо ничего, кроме зла, не осталось в мире. Одни еретики возьмут в руки Персты и послужат орудием божьим. Так самые мерзкие черви приносят пользу, очищая раны от гноя. Другие еретики сгорят в священном пламени — туда им и дорога, заслужили! А третьи, коих большинство, устрашатся гнева божьего и вспомнят о совести. Лишь тогда наш мир начнет меняться к лучшему!
Подруги с облегчением выбрались из толпы.
— Мерзкий человек, — выдохнула Мира, — арестовать бы его.
И поискала глазами констеблей, но Бекка возразила:
— Он не один такой. В последнее время все чаще слышу подобные речи. Кто-то первым придумал, а другие подхватили. Людям нравится верить…
— В то, что все вокруг плохи? Что приятного в такой вере?!
— Она доказывает то, что ты ничем не хуже остальных. Отличная вера для посредственностей.
— Бррр. Янмэй хотела бы, чтобы я прекратила это.
Ребекка положила руку на плечо подруге:
— Не стоит. Идет Вселенский собор, святые матери горят желанием крушить еретиков. Оставьте им эту заботу. Вы не имели дела с ересью, еще натворите ошибок.
Совет южанки прозвучал весьма разумно. И Мира невольно вспомнила прошлую беседу о политике: «Вы отреклись, ваше величество! Этой лошади больше нет. Смиритесь, прекратите игру».
— Миледи, — сказала Минерва, — я не раз вспоминала наш разговор во дворце…
— Я тоже, — перебила Бекка. — Я была глупа, простите меня. Я умею ездить верхом и очаровывать мужчин. Но ничего не смыслю в политике, тут вы во сто крат опытней меня. Простите, что посмела давать вам советы.
Мира взяла ее за руку.
— Ни Адриан, ни Телуриан, ни Юлиана Великая, ни Праматерь Янмэй не последовали бы тому вашему совету. Однако я все сильней подозреваю, что он был хорош.
На том они прервали сложный разговор и до самого дворца болтали о мелочах. Обе вернулись в прекрасном настроении и пообещали друг другу вскоре повторить прогулку.
А в приемном покое Минерву дожидались капитан Уитмор, министр двора и старший судебный пристав.
— Вам не назначено, запишитесь у секретаря, — бросила владычица, раздраженная тем, что ее заметили в столь странном виде.
— Ффаше величество увлеклись маскарадом! Какая милая, юная забава! Я ффсей душой поддерживаю…
Уитмор оборвал словоблудие министра:
— Ваше величество, простите, дело быстрое и несложное. Если вас не затруднит, дайте ответ: что делать с ним?
— С кем? — удивилась Минерва.
Капитан указал на портьеру, из-под которой торчали острые носки сапог:
— Он спрятался, ваше величество. Сказал, что сделает вам сюрприз.
— Сюррпррриз! — взревела портьера, отдергиваясь в сторону.
От неожиданности Мира уронила парик.
— Лорд Менсон?.. Что вы там делаете?
— Это же мой дом!
— Штора?..
Бывший шут обмахнул приемную широким жестом:
— Дворррец!
— Ваше величество, — пояснил пристав, — лорд Менсон решением суда признан невиновным и освобожден из-под стражи. Он сказал: «Доставьте меня домой». Мы спросили: «Где ваш дом?» Ну, и…
— Прикажете прогнать его, ваше величество? — спросил капитан.
Мира замешкалась, а Менсон подбежал к ней и поднял с пола парик.
— О, ты снова стала Глорией! Одобррряю! Умная девица, костлявые лодыжки… Тогда ты мне больше нравилась!
Он нахлобучил парик себе на голову.
— Возьми меня шутом, а? Повеселю тебя, а то ходишь смурная. В наше время владыке без шута — никак!