Грешник

Боюсь представить, но послушно иду за Денисом. И первое, что вижу — боксерскую грушу ядрено-красного цвета. Висит посреди комнаты, выделяясь единственным ярким пятном, а все остальное до безобразия унылое: диван застелен клетчатым пледом, черный стул, и небольшая тумбочка, на которой стоит ноутбук.

Аскетизм тот еще.

— Ну и как тебе? Нравится у меня? — спросил парень, и не из вежливости, а с живым интересом.

И я честно ответила:

— Нет.

— А мне нравится. Особенно в сравнении… так, ладно, какой фильм хочешь посмотреть?

«Особенно в сравнении с исправительной колонией» — мысленно договорила я за него.

И снова эта проклятая вина, будто это я виновата!

— Давай «Убойные каникулы» посмотрим? Девочки давно советовали, а у меня руки не доходили.

Дэн кивнул, сел на диван, и поставил ноут на колени. Давненько я не чувствовала себя настолько глупо. Мне и хочется, чтобы он прогнал меня, и не хочется. Знаю, что едва домой вернусь, буду думать, думать, думать…

О том, почему не решаюсь родить.

О том, что Илья, быть может, в эту самую минуту трахает Наденьку.

О Денисе.

О нашем с ним поцелуе, и о том, чем он мог закончиться.

— Руки не доходили? И чем настолько важным ты занята? — этот вопрос он задал нейтральным тоном, но издевку я услышала.

— Я с детьми работаю, знаешь ли, а не по приемам и балам хожу, — проскрежетала я зубами. — В развивающем центре для детей с особыми потребностями работы всегда много, и она выматывает. Ты ведь ничего обо мне не знаешь, Денис, так и не спеши меня судить!

— Ты тоже обо мне ничего не знаешь, Саша. Но осудить успела, — устало, и, будто потеряв интерес к нашей беседе, ответил парень. — Давай лучше смотреть фильм. В тишине.

Я солгала.

Я смотрела этот фильм, и не единожды. А Денис вряд ли, и мне просто захотелось услышать, как он смеется. Захотелось поднять ему настроение, чтобы он поделился своими эмоциями.

Просто сидеть рядом, и душой отдыхать.

Это чертовски странно — отдыхать рядом с человеком, совершившим убийство. Я не должна чувствовать себя рядом с ним в безопасности, но, пожалуй, только с ним и чувствую. Не с подругами, напрягающими своими шутками и разговорами о моем разводе, не с семьей, поющей дифирамбы Илье.

А с ним.

С Денисом.

В темноте, которую разбивает лишь свет от ноутбука.

Так хорошо мне не было очень-очень давно, со времен юности, наверное. Когда я не была загружена работой, и не была глубоко и безнадежно замужем.

… - Саша, просыпайся. Идем, я провожу тебя, — Денис произнес это тихо, но я выскользнула из полудремы.

Мне уютно лежать к него на груди. Нравится слышать сердцебиение, тепло его тела, согревающее меня. А вот глаза открывать не хочется, и я упрямо, как маленькая, продолжаю делать вид, что сплю.

А Денис провел ладонью по моим волосам, лаская, и тихо рассмеялся:

— Я прекрасно знаю, что ты не спишь. Что на тебя нашло, Саша, ты все же решила остаться, и рассмотреть все мои татуировки?

— А сколько их у тебя? Или узнать можно лишь раздев тебя, а, Дэн? Что за государственная тайна, — я зевнула, но голову с его груди не убрала.

Мы так и продолжили полулежать на его колючем, но удобном диване. Он гораздо лучше огромной кровати в моей спальне — там и мебель, и белье, и украшения подобраны со вкусом, но тоскливо.

— Саш, я и сам не знаю, сколько у меня рисунков. С нами сидел один татуировщик, так ему охранники даже машинку выдавали, хотя это запрещено. И все у него били рисунки, даже начальство колонии, — вдруг поделился он со мной. — Я давно хотел тату, но отец не разрешал. А в колонии какой за мной пригляд?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Абсолютно никакого, — согласилась я с ним. — Я так понимаю, ты разукрашен весь.

— Ну, некоторые места остались нетронутыми, — хмыкнул он.

Если бы мы стояли лицом к лицу, я бы покраснела. Поняла, какие именно места он имеет в виду. Этим самым местом он упирался в мой живот, когда мы целовались.

— Давай, вставай и я провожу тебя до дома, — провел Дэн по моему плечу, а я снова зажмурилась.

— Может, полежим еще?

— Зачем?

Затем, что я не хочу оставаться одна. Хочу быть здесь и сейчас, с тобой, Денис. И просто не хочу думать о прошлом, о нашей разнице в возрасте, и о неминуемом возвращении Ильи.

— Если хочешь, можешь меня поцеловать, — прошептала я, утягивая парня на подушку. И устроилась на боку, к нему лицом. — Я ведь нравилась тебе, помню это. Если ты хочешь, то…

— Какая разница, чего я хочу? Саша-Саша, что у тебя в голове творится, — пробормотал он странным голосом. — Так нравится играть? Я не хочу, чтобы ты мстила мужу за измену таким образом, я ведь не вещь.

— Это не из-за Ильи. Сейчас — нет, честно.

— Тогда я тем более не понимаю. Ты хоть сама соображаешь, что все это неправильно? — спросил Денис.

А я внутренне поежилась.

Разумеется, это неправильно. Мне почти тридцать лет, а Дэну… Боже мой, ему двадцать три! И я знала об этом, разумеется, да и Рита озвучивала вслух, но сейчас до меня окончательно дошло, как это выглядит.

Взрослая замужняя тетка вешается на молодого парня, который уже не знает, как извернуться, чтобы отказать потактичнее. И ведь вышел недавно, женщин долго не было, но даже после такой голодовки на меня не тянет.

Как и Илью. Муж любит, но хочет молоденьких девчонок. Пожалуй, права мама, я вышла из игры, но осознавать это дико.

— Прости, ты прав, я пойду. Просто одиночество навалилось, и я подумала… забудь, — поморщилась, и попыталась встать, но Денис не отпустил. Прижал рукой к дивану, обнял за талию, удерживая на диване, а сам придвинулся ко мне вплотную.

И я снова почувствовала.

Что не противна ему. Стопроцентно не противна, эрекция на двенадцать часов красноречиво говорит об этом.

— Постой, что же ты все время убегаешь, Саша? Са-а-а-ашенька, — протянул он, смакуя мое имя на кончике языка. — Ты мне больше, чем нравилась. Я был от тебя без ума, и этого не скрывал.

Был.

В прошедшем времени.

Черт, оказывается, я привыкла к его любви, и терять ее больно!

— Но мне до ужаса интересно, что за пиз*ец в твоей хорошенькой голове творится, — продолжил Дэн. — Ответь, ты реально веришь, что я пытался изнасиловать ту тупую девку?

Да.

Или нет.

— Не знаю, — тихо ответила Денису лучшее, что могла — правду. — Все ведь против тебя говорило: она отбивалась от тебя, на суде подтвердила, что это ты был, и парни тоже сказали. Что защитить ее пытались. Я не знаю, во что верить.

Я ожидала, что Денис снова разозлится, но лишь почувствовала, что он улыбнулся. Именно почувствовала, так близко он лежал — и дыхание, и движения ресниц, и улыбку я ощущала как свои.

— Саша-Саша, тогда мне тебя жаль. Твое «не знаю» — это не ответ. Ты либо считаешь меня насильником, либо нет. Третьего не дано. Но и первые два варианта так себе.

— Почему?

— Если ты считаешь, что я насильник — то ты извращенка, милая моя, — он легко, до боли нежно поцеловал меня в уголок губ так, что мне не удалось поймать его поцелуй. — А если считаешь, что я невиновен, то ты такая же, как и они все. Продажная сука, показания которой купили. Ну так что, дашь мне более точный ответ?

Я сняла мужскую руку со своей талии, и поднялась с дивана.

— Мне пора домой. Спасибо за гостеприимство, провожать меня не нужно.

— Это не ответ, Саша!

Нет, это ответ.

Тот, который я могу дать.

ГЛАВА 11

Следующие четыре дня прошли относительно спокойно. А пятую ночь я встретила под громыхание музыки. Сначала не поняла, откуда доносится шум, но по дрожащему полу стало ясно — Денис развлекается на полную катушку.

Денис.

Ставший нелюдимым Денис, надо же!

Это продолжалось двадцать минут, тридцать, сорок, и я начала беситься. Да что у него происходит?! На дворе вечер, пора собираться спать, а я должна слушать эту какофонию?