Страница 10 из 13
– На улице Садовой-Кудринской, в клинике пластической хирургии «Секрет Афродиты» обнаружено три бездыханных тела. Вначале их даже сочли мёртвыми. Однако при детальном осмотре обнаружилось…
Я подняла глаза на экран и увидела неоновую вывеску. На белом фоне два светящихся алых слова: «Секрет Афродиты». Камера двинулась вглубь, за открывшуюся дверь, ухватила кусок стойки администратора с компьютером, затем показала чьи-то плечи с погонами и спину какого-то типа в гражданской одежде. Мужской голос за кадром комментировал:
– Следов насилия на телах пострадавших не обнаружено, но все говорит о том, что имело место злоумышленное отравление неким наркотическим препаратом довольно странного действия. В числе пострадавших сам профессор Самойлов-Дмитриевский, его ассистентка Софья Лобачёва и ещё посторонняя женщина, видимо одна из клиенток «Афродиты». Эта последняя была обнаружена охранником клиники в холле возле стола регистраторши, но впоследствии она исчезла, вероятно, очнулась и смогла уйти без посторонней помощи. О её присутствии в момент обнаружения жертв свидетельствуют следы крови на полу и ножке компьютерного стола. Похоже, женщина ударилась головой о стол при падении. Никаких документов, регистрационных журналов и прочих записей, могущих пролить свет на события прошедшего дня, не обнаружено. Возможно, их похищение и было целью дерзкого преступления.
На экране появилось фотографическое изображение профессора Самойлова-Дмитриевского. Худая, вытянутая физиономия с необычным взглядом умных глаз. Странный такой взгляд, отрешённый какой-то. Будто он видит нечто, недоступное другим. И чуть заметно усмехается этому увиденному.
Голос за кадром тем временем перечислял все звания и достижения профессора, не забыл упомянуть и о перевороте в эстетической медицине.
– Опасности для жизни профессора нет, и врачи считают, что его удастся поставить на ноги очень скоро. Ассистентка профессора уже пришла в себя, но беспокоить её расспросами медики не разрешили. Так что остаётся только надеяться, что очень скоро мы узнаем, что же произошло вчерашним днём в косметологической клинике «Секрет Афродиты».
Затем во весь экран появилось личико Мэрилин Монро, принадлежащее теперь ещё и малоизвестной актрисе, совсем недавно взявшейся за покорение кинематографических вершин. И чего они все так вцепились в образ блондинки всех времен и народов. Что теперь эта лапочка будет делать со своим-чужим личиком? Мужчины начнут влюбляться в неё пачками, режиссёры – наперебой предлагать ей роли в фильмах, продюсеры научат её петь под фанеру в праздничных шоу?… Вот это последнее – скорее всего.
Затем камера снова выхватила вывеску над входом в клинику и фигуру какого-то полицейского чина.
– Ваша версия случившегося? – спросил невидимый корреспондент, тыча микрофоном куда-то под крупный подбородок защитника правопорядка.
– Пока ещё не время говорить об этом, – скупо ответил чин и невежливо повернулся к камере спиной.
Но репортёра его поведение ничуть не смутило, микрофон уже мельтешил перед лицом здоровенного парня, одетого в форму охранника.
– Это вы обнаружили тела профессора и двух женщин?
– Ну да, ну я. В общем, того… и обнаружил, – как-то робко и маловразумительно пролепетал здоровяк-охранник и затравленно оглянулся по сторонам, словно высматривая, куда бы скрыться от репортёра.
– Где?
– В кабинете же профессора, значит, и обнаружил. Там они с Софьей и лежали. А другая женщина в приёмной, под компьютером, значит. Эт-то… совсем как мёртвые, значит.
Задать новый вопрос журналисту не дали: открылась и закрылась дверь, перед камерой мелькнула чья-то широкая грудь, потом затылок охранника, движущегося к двери, после чего на экране снова возникла алая вывеска клиники и серый фасад всего здания.
– Мы ещё вернёмся к странному происшествию на Садовой-Кудринской. Как только получим новую информацию, – убеждённо заявил ведущий и переключился на новый сюжет.
Но это меня уже не интересовало. Я щёлкнула пультом. Экран телевизора погас.
Почему они не назвали фамилию исчезнувшей пациентки? Наверное, тайна следствия. Интересно, действительно ли она подвергалась косметическому… как там… конструированию лица ? Впрочем, клиенткой профессора она была стопроцентно. Иначе откуда бы ей там взяться? Случайные прохожие в такие заведения не забредают.
Я ещё раз пролистала журнал, но не нашла там больше ничего интересного. Статья об «Афродите» завершалась голой и откровенной рекламой. «Без швов и послеоперационных рубцов! Метод не имеет аналогов в практике пластической хирургии! Восстановительный период – всего несколько часов!»
И никаких подробностей о том, как профессор эти чудеса совершает.
Я зевнула. Журнал съехал по одеялу и шлёпнулся на пол. Поднимать его было лень.
Мне припомнилась давнишняя статейка, не помню уж, из какой газеты. Одна весьма ловкая дама тайно пробралась в довольно известную клинику пластической хирургии и похитила некий препарат – и продала за границу. Может, у профессора Самойлова-Дмитриевского тоже пытались что-то украсть? Секретное лекарство или сам метод, который он тщательно скрывает.
Тот офицер в телевизоре не высказал ни одного даже самого крошечного намёка на причину нападения на профессора и его ассистентки. Было ли это покушение на убийство или просто способ отключить их на время похищения информации? Да ещё неизвестная дама с документами Потаповской родственницы припуталась. Каким образом эти бумаги очутились под столом регистраторши, и почему злоумышленник не прихватил их со всем остальным архивом?
Вопросов – тьма, ответы не напрашиваются. И что-то спать захотелось…
***
Ранним воскресным утром, не выспавшаяся, но полная самых лучших намерений, я отправилась к Потаповым за информацией и на пироги. Уже в прихожей меня встретил восхитительный аромат домашней выпечки.
– Мариша! – обрадовалась Потапова моему приходу. – Заходи скорей, я первую партию уже из духовки достала. Сегодня печёное мне особенно удалось.
Наталья Григорьевна всегда готовила изумительно. Занималась она этим охотно и часто. Просто непостижимо, как Шурик и его брат остаются худыми? Если бы я ела эти вкусности так часто, как Шурик с Димкой, то, вероятно, уже давно не пролезала бы ни в какие двери.
Чай у Шуркиной мамы тоже был изумительным: крепким и душистым, настоянным на разнообразных травах, полезных и ароматных.
Наталья Григорьевна внесла в комнату две большущие чашки дымящегося напитка: мне и Шурику. Поставила на небольшой прямоугольный столик, в середину водрузила овальное блюдо с порезанным на крупные куски пирогом.
– Вы тут с Александром позавтракайте сами, а то у меня борщ там варится. Есть ещё рулеты с яйцами и рисом, будут и сладкие плюшки, с повидлом, – пояснила Наталья Григорьевна и скрылась на кухне.
Я отметила про себя, что сегодня Потапова выглядит гораздо лучше, чем вчера вечером.
Появился Шурик.
– Здорово, Мышка! Как дела? – спросил он бодрым голосом, но вид у него при этом был самый мрачный.
– Привет! Дела идут, как водится, и контора, знамо, пишет. Ты, видать, отдыхаешь сегодня?
– Вроде как отдыхаю, – неопределённо и неуверенно ответил Шурик.
После этого краткого и на редкость содержательного диалога мы принялись за выпечку. Некоторое время молча и усердно жевали вкусную еду, прихлёбывая чай из объёмистых чашек с цветочками. Шурик даже удовлетворённо хмыкал всякий раз, откусывая изрядные кусочки от здоровенного ломтя. Лицо его при этом слегка посветлело: хорошая еда всегда способствует улучшению настроения у мужчин.
Когда с первым большим куском было покончено, я решилась прервать затянувшееся молчание:
– Смотрела вчера, то есть, уже сегодня ночью криминальные новости. Показывали репортаж из «Афродиты».
Шурик быстро глянул на меня, поперхнулся, прокашлялся и потянулся за вторым куском пирога. Тщательно прожевав новый, он внимательно посмотрел на меня и только тогда спросил: