Страница 24 из 49
В своей группе сблизилась с двумя парнями-близнецами, позже выяснилось, что они являются соседями Умника. А один из них, Майк, даже открывал мне дверь, когда я ночью приходила к ним, а у них была вечеринка. Ребята они классные: Майк очень красиво рисует, но у него есть секрет – то, что он рисует, по его желанию, может ожить. А Тристан – будто загоняет эти рисунки обратно на бумагу. Вот так-то, друг без друга им нельзя.
У нас отменили пару по философии, и мы все полтора часа весело проболтали. Все же, несмотря ни на что, я пыталась оставаться собой. А по истечении времени Тристан и я отправились на стрельбу из лука. Как же я его не рассмотрела на занятиях? Впрочем, когда тебе кто-то не нужен, ты его не замечаешь и даже не подозреваешь о его существовании.
Около недели я все ждала и ждала, но никто за мной так и не пришел. В чем подвох? Тогда я решила поговорить с Михаэлем, но он все происшедшее помнил. Да, как-то это странно. Почему Наталья Викторовна не действует? А Маделин не высказывает претензий на счет исчезнувшего вертолета? Эти вопросы меня просто угнетали.
Несколько дней подряд Линда смотрела на меня волком, не понятно из-за чего. Я пыталась заговорить об этом с соседкой, но она отнекивалась или врала, что просто устала. Но потом, видимо, ей самой надоело держать все в себе, и как-то вечером девушка разошлась в тираде:
- Тебе не надоело притворяться? – истерично вопросила она перед сном.
Любопытное начало.
- Прости, не понимаю, о чем ты, - чистосердечно призналась я.
- Да брось ты! Вы встречаетесь с Михаэлем, могла бы мне мозги не пудрить и откровенно сказать, - на ее глазах проступили слезы.
Бедняжка, как же долго она все копила в себе. Вот интересно, давно она планировала этот разговор или все вышло спонтанно, экспромтом? А, нет, судя по вымеренным по секундам трагическим паузам, Линда тренировалась.
- С чего ты взяла, что мы встречаемся? – спросила я с предвкушением того, что она может сказать: «А, попалась! Шучу, конечно».
- Он сам сказал, - ее голос сорвался, очень многое девушка бурчала себе под нос, что я не могла разобрать.
- Когда сказал? – я старалась сохранять спокойствие.
- Сегодня, пару часов назад, - моя соседка терла лицо руками, будто пытаясь проснуться.
- Это неправда, - не моргнув и глазом, ответила я, сохраняя полное спокойствие, все равно она мне не верит.
- Ты врешь! – в подтверждение моей догадке воскликнула рыжеволосая девушка.
- Нет. Хочешь, сейчас пойдем вместе к нему, и он не посмеет солгать еще раз, - я направилась к двери.
- Не надо ничего, к черту все твои доказательства. Он наверняка тебе уже успел все рассказать, и вы вместе надо мной смеялись…
- Это не правда, - ее просто било в горячке.
- А сейчас, конечно, мы пойдем, и вы опять надо мной посмеетесь, - эту истерику надо было как-то остановить.
- Он мне ничего не рассказывал… - было начала я, но Линда меня вообще уже не замечала, обращаясь преимущественно к самой себе, раскачиваясь из стороны в сторону, как опытный псих. - Линда! Линда, успокойся! – я предприняла еще одну попытку.
Все, как попытки из плевка сделать дождь. Соседка меня не слышала, скорее даже забыла о моем присутствии, но не существовании. Бред перешел в гневные посылания проклятий в адрес Доры, Михаэля и всего остального мира. Оставлять ее в таком состоянии не было надежно, а ведь у меня тренировка по плаванию. Что ж, была ни была.
Я вышла из комнаты и закрыла дверь на ключ снаружи. Не имея понятия, где здесь больница или что-нибудь в этом роде, напрямую отправилась в комнату со знакомым номером 115М. Дверь, как всегда, открыли не сразу. Тристан дружелюбно улыбнулся и впустил внутрь. В самом помещении их было двое – открывший дверь да Умник. Последний, завидев меня, попятился к стене с поднятыми руками.
- Я пошутил, я, правда, пошутил, - немного испуганно, но одновременно с этим, продолжая играть свою роль, молвил он.
- Зачем? – был задан мною вопрос.
- Чтобы она от меня отвязалась, наконец, - опустив руки, уставши, пояснил он.
Говоря по правде, я его прекрасно понимала в данный момент. Будто на долю секунды мы поменялись местами, и я на все взглянула его глазами. Парень был прав – в последнее время Линда перегибала палку. И как бы я ни старалась поговорить с Михаэлем на романтическую тему, он обрывал разговор и направлял его в другое русло.
Несколькими минутами позже, Тристан вышел из комнаты, решив не попадать под перекрестный огонь. Но ничего подобного не было. Я знала, что Линда закрыта без ключа, значит, опасности для общества не представляет. А вот для себя… Умник быстро сбегал за санитарами, и они отвели мою соседку в больничное крыло – отделение для тех, у кого бывают проблемы с психикой. Что, как выяснилось, случалось довольно часто.
В этот раз Михаэль остался в моей комнате до самого утра и даже потом не уходил – у него занятия были со второй пары. Большую часть ночи мы просто болтали, сидя на столе, а ногами на широком подоконнике и глядели из окна на раскинувшийся вид да звездное небо. Беседовали о многом: где какое созвездие, сколько там или сям звезд, что, судя по этим созвездиям, мы где-то в Тихом океане, о различных преподавателях и студентах, о школе…
- А помнишь, однажды Мередит вошла в свою комнату, а на нее сверху свалилось ведро с клейстером. Потом Тиму пришлось вернуться обратно и предотвратить нашу шалость. Потому что ее никак не могли отмыть, - в запой со смехом делился не моими воспоминаниями.
Под самый рассвет, когда я лежала в своей постели в полудреме, а Умник на кровати Линды, он вдруг признался, что еще со школы влюблен в Мередит. Сам не знает, за какие такие заслуги она удостоилась этой чести. Парень, пытаясь бороться со странным чувством, сдружился со мной и помогал делать пакости. А любовь или влюбленность – Мередит чуть ли не единственная девушка в Академии, кто не вздыхает по нему по ночам – осталась. Возможно, она интересна потому, что недоступна – сама по уши влюблена в Тима. А как гласит мудрость: запретный плод сладок.
Линду оставили в отделении для душевнобольных на неопределенное время. А кто-то взял да разболтал, будто мы с Умником встречаемся. Этот кто-то либо подслушал разговор Линды и Михаэля, либо моя соседка сболтнула сама. В любом случае, врагов, пусть и пассивных, у меня прибавилось. А парню хоть бы что, он наоборот рад, что теперь его не достают незнакомые номера. Наверное, тяжело жить с популярностью, как у суперзвезды.
В один из вечеров, когда Михаэль остался на ночь в моей комнате – пока не было соседки, он так поступал чуть ли не каждый вечер – я завела речь о директрисе. Кто она, что из себя представляет, какой способностью обладает? Не задавая никаких встречных вопросов, Умник ответил, что директриса наполовину русская, наполовину француженка. Например, официантка Аня Морозова ее племянница, правда, девушка абсолютно обычная, но больше живых русских родственников у нее нет. А еще у женщины есть племянник, который живет во Франции и у него такая же способность, что и у нее – создание мощного энергетического поля. Теперь-то понятно, почему остров никто и ничто не видит. Как человек в целом, она адекватная, но как некоторые здесь «не совсем» люди, со своими тараканами.
Так же я поинтересовалась как дела с картой замка, молодой человек ответил, что процесс идет медленно. Уточнила, как сейчас на пляже – там никаких действий. Возможно, те люди – он-то не знал, что женщина – моя мать, а мужчины – ее охранники – просто покинули остров. Маделин спокойно преподавала, правда, она улетала – на своем вертолете! – но вскоре вернулась. Быть может, у Натальи Викторовны просто возникли какие-то проблемы, и она, прекрасно зная, что я с острова никуда не денусь, преспокойно занялась их решением.
Я попросила узнать Михаэля, как вертолет вернулся обратно к мисс Розенберг, что он с успехом осуществил. Как я и думала, не обошлось без вмешательства Тима. Тот собственноручно вернул машину в амбар, так что про угон никто не узнал. Кстати, скорей всего, когда вертолет спокойно садился без моего участия, в кабине уже находился Тим. Выяснить точнее не удастся – мы с этим парнем так и не разговариваем. Более того, заприметив его издалека, я меняла свой путь, а если мы вдруг сталкивались, то я демонстративно проходила мимо. Знаю, это плохо и отчасти не справедливо, но по-иному нельзя было на тот момент.