Страница 4 из 110
— Поздравляю, — он начинает большой размен, — Значит, у вас новое место учёбы, новые друзья.
— Всё так, — мы меняемся фигурами, — Новое место, новые друзья, новые проблемы.
— Не успели начать учиться и уже проблемы? — оглядывает расчищенное поле битвы, — Когда же вы успели?
— Может и не будет никаких проблем. Посмотрим, — партия быстро уходила в эндшпиль и перспектив не вижу ни у себя, ни у противника, — Ничья?
Пётр Дмитрич вздыхает.
— Как бы мне та пешка помогла…
— Да вряд ли.
— Не скажите. Она могла сыграть в партии.
— Считайте, что это ничья в вашу пользу, — моё щедрое предложение встречает улыбку.
— Ещё партию?
— Не успеем. Если только блиц.
— Без форы.
Я согласилась и проиграла. Быстро думать в режиме блиц пока не умею. Да и ладно. Мне не жалко, а пожилой парнишка расцветает. На ужин идём вместе. Эльвира уже дразнит его моим ухажёром, а он отшучивается. Да и я в стороне не остаюсь. Как-то прямо обвинила её в том, что она во всех моих знакомых парнях видит потенциальных зятьев. Независимо от масти, физических кондиций и возраста. Ехидно поинтересовалась, не собирается ли она игнорировать пол моих знакомых? Потом долго от неё бегала. Ну, это не проблема, я бегаю намного быстрее.
29 августа, среда, время 20:30.
Москва, квартира Молчановых.
У-ф-ф-ф! Мы дома. Вернее, два раза «уф», мы дома и мы поужинали. Чуть отлежавшись, звоню Ледяной. После приветственного писка, выслушиваю подробный доклад. Как я ей и наказала, она держала гранитную оборону: приедет Дана, всё скажет. Делайте, что хотите, но чтобы она была довольна. Она сама ничего не знает, и знать не хочет.
Всё правильно. Парни пусть бегают, а нам не к лицу суетиться. Не царское это дело.
1 сентября, суббота, время 9:00
Дворик Третьего Имперского Лицея.
И вот он наступает торжественный и знаменательный день. Классы выстроены буквой «П». Родители и прочая публика толпится на четвёртой, не занятой лицеистами стороне. Я сегодня в школьно-парадном костюме с вариациями. Бант более скромных размеров.
Вперёд выходит несколько человек. За микрофон берётся директор и начинает своё бла-бла-бла. О том, какой важный сегодня день, как замечателен Лицей, какие тут великолепные педагоги и прочая, прочая, прочая.
Мы, вновь поступившие, стоим отдельно, с родителями. И вот наступает момент «Х».
— А теперь поприветствуем наших новобранцев! — гремит директорский голос, — Прошедших жесточайший отбор, сумевших доказать строгой комиссии, что они достойны учиться в нашем славном Лицее!
И началось! Начинается всё с мелочи. Новые седьмые классы, всего семь. Три класса математиков, по два юристов и научников. Названные классы вразнобой выдвигаются на пару шагов вперёд, потом хаотически заливаются в свою нишу. Забавно наблюдать за этим бардаком.
А вот и приступили к подбору крошек. Пополнение нами троими, великими и ужасными.
— Лейбович Александр в девятый класс ИМ-1! — гремит директорский голос. Аплодисменты. Субтильный шашечный гений выруливает к моему классу. Внимательно наблюдаю. Лейбович тонет в толпе «одноклассников» до самых тылов и там происходит какая-то возня.
— Андросов Семён в девятый класс ИМ-2! — вызванный парень идёт к месту назначения.
— Молчанова Дана! Девятый класс ИМ-2! — Всё. Оглядываюсь на родителей, иду. Они пока не знают, что скоро начнётся цирк с конями.
Иду к названному классу. Он почти точно в середине противоположной стороны. Вдруг вижу в стороне приветственно и радостно машущего Пистимеева. Машу ему в ответ и резко меняю траекторию. Почти бегом иду в угол строя. Передо мной быстро расступаются, ныряю внутрь, строй смыкается за мной, как вода над утонувшим. Всё. Я на месте среди своих.
Стою рядом с ней, девушкой с белыми волосами, шёлковым потоком закрывающим пол-спины. Глаза тоже синие, льдисто-холодные, вид высокомерный. Не зря её Ледяной Королевой обозвали. Берёт меня за руку.
— Привет, Вика.
Молча кивает. Слова лишнего не скажет. Позавчера в парке была только чуточку разговорчивее.
Позавчера в центральном парке.
30 августа, четверг, время 14:40.
Золотая осень накатывает, погода солнечная, но прохладная. На всякий случай взяла курточку, но пока таскаю её на руке. С Викой приходим почти одновременно. Только уселась на лавочку, как вижу её и неотступного охранного витязя. До назначенного времени двадцать минут. Это и хорошо и плохо. Хорошо, что можем переговорить между собой. Плохо, что девушки пришли раньше, как бы намекая, что им нужнее. И пусть, не на свидание мы их звали, а на мобилизацию, подготовку к войне.
Первые наши ласточки стали появляться через десять минут. И нам хватило этих минут за глаза.
— Дело вот в чём, Вика. Наши ужасные, скажем прямо, заготовки могут понадобиться только в случае резкого обострения.
— Согласна.
— Мне просто не верится, что директор захочет раздувать конфликт из-за мелкого каприза.
— Нашего? — лукаво улыбается Ледяная.
— Они будут считать нашего, мы знаем, что это их прихоть. Взрослые могут капризничать не хуже самых маленьких детей
— Так что пока начнём с осторожного, упрямого давления. Сейчас у тебя тривиальная задача. Соглашайся со всем, что я скажу.
В этот момент они и начинают подходить. Пока никого не знаю, зато они сразу признают Ледяную, как и она их. Забавляюсь происходящим, это надо видеть. Несмело подходят, здороваются с Ледяной, она холодно им кивает, они отходят на приличную дистанцию.
В пять минут третьего подходит главная троица. Миша, Саша, Паша естественным образом выполняют роль глашатаев нашей высочайшей воли для остального класса. Высочайшим пальчиком я указываю, кому какие места занимать. Саша садиться слева от нас, Паша справа, Мишу поставили перед собой. Остальные формируют полукруг с нами в центре. Насчитываю пятнадцать человек без нас. Приличный результат. Кто-то приболел, кто-то мог ещё не приехать, кто-нибудь опоздает и прибудет позже. Обычное дело.
— Мальчики, — начинаю я, — вам всё объяснили, что придётся делать в самом худшем случае?
Слышу подтверждающий гул голосов. Несколько человек глядит с сомнением. Хочу единогласного безоговорочного порыва. Его нет. Будем работать.
— Сразу скажу, это самый маловероятный вариант. Но полностью считать его невозможным не могу. Увы. Законы природы этому не препятствуют, и глупость человеческая часто достигает высот невероятных.
Любой человек согласится, когда ему скажут, что от окружающих болванов можно ожидать самой эпической дурости. Вот и мои будущие одноклассники соглашаются.
— Сначала объясню, какое разрушительное воздействие окажет такой удар. Это подобно взрыву десятка тонн тротила на территории Лицея. Если мы одновременно уйдём из Лицея, мы нанесём удар по своей будущей карьере. Но не фатальный. Мы устроимся, нас в любую школу оторвут с руками. Зато репутации Лицея будет нанесён сокрушительный удар. Директора, скорее всего, уволят.
— Скорее всего, не уволят, — кто-то мне не верит. Ну-ну.
— Представьте, что произойдёт, если все мы одновременно подадим заявление об уходе и прекратим ходить на занятия, скажем сразу по окончании первой четверти или хотя бы первого месяца занятий.
Даю паузу на размышление и работу воображения. Я знаю чуточку больше, чем они. Староста моего класса в 286-ой школе Алёнка — моя подружка. Кое-что рассказывала, так что об учительской кухне имею представление. Пока мальчишки только переглядываются. Подтянулся ещё один парнишка, которого строго оглядывает стоящий неподалёку охранник Вики. Ему шепотом на ушко что-то объясняет сосед.
— Как вы думаете, будут ли получать зарплату учителя, ведущие уроки на нашем факультете? — слово «факультет» чисто разговорное, официально его не используют. На мой вопрос народ оживляется. Начинает доходить, что наш удар действительно станет болезненным для учителей.