Фарцовщик

– Так! Значит, приставал, да? Ну, говори! Это для меня важно.

– Ты чего, Димон, глухой? Я же говорю, лез своей рукой, куда не следует. Ну и получил… Я ему, предс-с-ставляешь, в морду водку плеснула.

– Ты чего, правда так сделала? Или сидишь и выдумываешь это спьяну?

– Да… Димон, так и сде-е-лала. Ес-с-сли, он будет, с-с-сюда приезжать и так с-с-себя в-в-вести, то я лучше на В-в-воронцовской поживу…

Легли спать. Дима лежал в постели и всё никак не мог уснуть. Он не спал, мучился, думал, как теперь, после этого эпизода с Лялей, вести себя с Андреем: «Послать его резко? На три буквы? Или терпеть?..». С этой мыслью он уснул. А утром, проснувшись, решил, что ещё потерпит выходки Андрея.

Итак, наступила суббота. По субботам Дима ездил навещать своего сына, который проживал со своей мамой, его бывшей женой, в трёхкомнатной квартире в Медведково. Обычно Дима уезжал на целый день, и Ляля, конечно, была этими поездками недовольна. Дима понимал её недовольство, но всё равно каждую субботу ездил навещать сына.

– Опять ты будешь отсутствовать весь день, – скривила Ляля своё личико, – а я буду сидеть одна?

– Ляля! Сколько тебе надо объяснять, что мой сын меня ждёт по субботам! Он ждет меня, своего папу, и я не могу разочаровать его в этих ожиданиях, понимаешь?

– А ты понимаешь, что я целый день буду одна! Мне будет скучно. А если придёт этот козёл и опять начнёт приставать? То что мне делать? Куда бежать, где скрываться? Ты же будешь у своего сына! И не сможешь меня защитить. И что, ты позволишь этому уроду меня изнасиловать, так? Вот, Дима, это твоя любовь ко мне…

– Ладно тебе выдумывать! Изнасиловать… У Андрея, если ты его имела в виду, своя семья. Кажется, сегодня с гастролей возвращается его жена, и ему будет не до тебя.

– Очень жаль, а то бы я с ним загуляла, пока тебя нет! Очень непротивный малый! Если бы не было тебя, то я бы ему дала.

– Ляля, ты у меня что, вне себя, что ли? То Андрей страшный козёл, а то ты загуляла бы с ним, дала бы ему… Где логика?

– Димон, какая может быть логика у женщин? Даже у тебя нет этой логики! Андрей тебе в душу плюет, твою девушку тискает, а ты делаешь вид, что всё нормально. А потом говоришь о какой-то логике… Что стоишь? Рот открыл… Давай, двигай к сыну, небось, он заждался своего папеньку.

– Да… Я, Ляля, никогда не слышал, чтобы ты так аргументировала свои мысли.

– И давай, Дим, договоримся, что с сегодняшнего дня ты не будешь называть меня Лялей! Меня зовут Лариса Ивановна. Понятно? Повтори, пожалуйста!

Дима не повторил, но понял, что в его отношениях с Лялей (ах, чёрт, с Ларисой Ивановной!) начинается новый раунд, который приведет его либо к женитьбе на ней, либо к расставанию.

«Женщины – удивительные существа, – размышлял Дима по дороге к сыну, – ну чего не хватает Ляле? Может жить у меня, может жить на своей Воронцовской улице, может…»

– Молодой человек! Стойте спокойно! Что вы всё время на меня наваливаетесь? – раздался сзади Димы противный голос какой-то неприятной на вид тётки восточного типа.

Дима отодвинулся от неё, прижался лбом к стеклу двери вагона метро и опять ушёл в свои мысли: «Вот развелся, оставил маленького мальчика… Зачем, для чего? Ляля? Да, красивая, сексуальная девушка… Но воспитание, происхождение, манеры… Моя бывшая жена – тоже красивая хохлушка, но москвичка… Учились вместе в институте, дружили… Кончилось всё женитьбой, рождением ребенка… Не прошло и трёх лет, как я пошёл куролесить по бабам… Вот последняя – Ляля. Зачем разводился? Кому сделал хорошо? Себе? Бывшей жене? Сыну? Ах, как теперь все “замечательно” живут… Разрушил семью по глупости, по дурости… Да и Таня, бывшая жена, не могла немного потерпеть… Подумаешь пара загулов… Сразу побежала разводиться…».

– Следующая станция… – прервал мысли Димы голос машиниста поезда.

«А я теперь мыкаюсь по чужим квартирам, прислуживаю какому-то скользкому Андрею. Ну почему так устроен человек? Когда всё хорошо и замечательно, то он начинает чего-то придумывать. Есть любящая жена, сын, трёхкомнатная квартира в Москве, родители живы, на них можно всегда положиться в трудную минуту… Взять и всё разрушить в обмен на сиюминутные сексуальные забавы…»

Сын его ждал. Он радостно побежал к отцу навстречу. Когда Дима вошёл в квартиру, Таня сдержанно улыбалась. Он привез замороженную венгерскую курицу и протянул бывшей жене тридцать рублей на жизнь. Это были алименты за сына. Потом они сидели на кухне и пили чай с вареньем. Сын забрался к Диме на колени, и всё время спрашивал: «Пап, ты долго у нас будешь?». Дима что-то отвечал, но сердце его рвалось на куски от этих вопросов. Ему хотелось зарыдать и навсегда остаться с женой и сыном, но его дурацкая гордость не позволяла ему сделать это. Потом он ползал с сыном по полу в большой комнате и играл с ним в машинки, затем они рассматривали картинки в детской книге, а потом опять играли в машинки и в солдатиков. Кроме того, они смотрели телевизор, а после этого Дима учил сына играть в шахматы. Вечером они опять сидели на кухне и ужинали, и Дима очень боялся, что сын опять начнет задавать вопросы, которые будут выворачивать его душу. Часов в десять вечера Дима быстро простился и быстро пошёл по скользкой дорожке к метро. «Всё, визит закончен! А сколько этих визитов будет впереди?» – об этом Дима не думал… Ему было очень грустно вот так, поздним вечером, оставив расстроенного мальчика с не менее расстроенной мамой, ехать куда-то через всю Москву, на какую-то Кантемировскую, где его ждала Ляля.

Ляля (Лариса Ивановна) к его приезду оказалась уже сильно пьяной и не была расположена ни к разговорам ни тем более к любви.

Наступила следующая неделя. Андрей не звонил, и Диме тоже не хотелось ему звонить. Он с головой ушел в написание своей диссертации по Югу Африки, но писалась она чрезвычайно тяжело. Где-то к исходу недели (а Дима был дежурный по отделу), к нему зашла Галина Ивановна. Она была чем-то расстроена.

– Привет, Димон! Чего не заходишь ко мне? Посидели бы, чайку бы попили…

– Да вот, занят, диссер дописываю…

– А-а-а…

Галина Ивановна помялась и собралась уже уходить, но вдруг спросила:

– А ты Андрея давно не видел?

– Андрея? Да уже целую неделю не видел. А что, с ним что-то случилось? Почему ты спрашиваешь у меня? Ведь последнее время именно ты больше проводила времени с ним…

– Да пропал он куда-то… Не звонит, сам на звонки не отвечает, вот я и подумала, может, ты знаешь, где он?

– Жена его приехала из гастролей, ты в курсе?

– Да, – печально ответила Галя, – я в курсе.

– Наверное, он с ней время проводит, – ехидно заметил Дима, – вот жена уедет на гастроли, так сразу он и проявится.

– Ты так думаешь?

– А чего тут думать? Это очевидно.

– Дим, может, ты позвонишь ему? Он мне ещё один телефон оставил. Говорит, это телефон его матери. Позвони, пожалуйста, а то мне неудобно.

И Галина Ивановна сунула под нос Димы номер телефона и вышла из его кабинета. Дима не хотел звонить Андрею ни сегодня, ни завтра, вообще никогда, но Галина Ивановна попросила, а ей Дима не мог отказать. Он набрал номер.

Ответила женщина, по голосу – лет шестидесяти:

– Вам Андрея? Вы знаете, он будет сегодня вечером. А кто его спрашивает, а? Дмитрий? Хорошо, я передам.

Всё, разговор закончен, и трубка на том конце положена.

Через десять минут в отдел опять зашла Галина Ивановна:

– Ну что, Дим, позвонил?

– Да позвонил, позвонил… Что ты так колотишься со своим Андреем? Человек женат, работает в епархии, кажется, у самого Питирима…

– А почему ты с таким сарказмом мне это говоришь? Просто ты, Дима, ему завидуешь, вот в твоем голосе ехидство и проходит. Ты неудачник, Дим. Понял? Вот этим всё и сказано.

Волна страшной обиды поднялась в груди Димы: «Да, может быть, у него сейчас не самое удачное время. Да, может быть, он завидует Андрею, его деньгам, его уверенности и удаче. Но зачем Галине Ивановне бить его, Диму, ниже пояса, он не понял…». Дима резко встал со стула и выскочил из комнаты. Он зашел в туалет и, включив холодную воду, долго полоскал свое лицо. Вода отрезвляла. Постояв так минут двадцать, он пришел в себя: «Я молодец, я не попался на провокацию. Я молодец, сдержал свой гнев и не нагрубил Галине Ивановне, а то сорвался бы и нагрубил бы ей… Что хорошего было бы в этом?». Успокоившись, Дима вернулся в отдел. Галины Ивановны там уже не было. Он сел и начал, было, снова писать свою диссертацию… В это время зазвонил телефон.