Фарцовщик

Поднявшись с пола, Дима стал отряхивать от пыли Иру. Извиняясь перед ней, он потихоньку начал двигать её к окну, якобы для того, чтобы отчетливей была видна пыль. Ольга и Дождевая не стали отягощать своим присутствием коллег, стряхивающих друг с друга пыль, и пошли на рабочие места. «Ура! – отметил Дима начало своей наступательной операции».

– Ирина, ты меня извини великодушно, что я так нелепо упал перед тобой… Как-то неловко получилось… Что-то я задумался и, не видя вас, шагнул, как слепой…

– Да ладно, Дим, всё нормально, повалял немного девушку по полу, даже прикольно получилось.

– Ирин, я, правда, случайно.

Диме срочно надо было переходить к главному: к вопросу о занятии денег, но он не знал, как начать. Время уходило, и Дима понимал, что Ирина сейчас пойдет в отдел и всё… Тогда момент будет упущен.

– Ирин, говорят, что ты приехала из Греции… Ну и как там люди живут?

– Люди там живут отлично, и в магазинах всё есть, даже русская водка.

– Да ладно! Греки, небось, пьют только свое кислое вино. Зачем им водка? Там же жарко…

– Нет, Димочка, они пьют всё. И шотландское виски, и даже спирт.

Дима присвистнул:

– Спирт?

– Дим, я из Греции, только не суди меня строго, привезла несколько коробок питьевого спирта, он там стоит сущие копейки.

– А, вот вы где! – за спиной Димы и Ирины раздался голос Власова.

«Всё, – подумал Дима, – операция сорвана».

– Глинский, твою мать, – начал Власов, – я тебя ищу, ищу… По всему институту хожу. Думал, ты с Петровым в шахматы где-нибудь сидишь играешь, а ты девушек, оказывается, в темном углу зажимаешь. Нехорошо, парень, нехорошо.

– Так вот, – не обращая никакого внимания на Власова, продолжила Ирина, – этот спирт меня надоумила купить моя напарница. Мы в Греции переводчицами работали, при олимпийском комитете в Афинах. Она и говорит мне, мол, Ирка, зачем всякое барахло покупать, давай лучше спиртом затаримся и сделаем на нём коэффициент десять. Представляете, мальчики, одна бутылка спирта, а в ней целый литр, стоит на наши деньги пятьдесят копеек!

– Из одной бутылки спирта, – подхватил разговор Власов, – выходит пять бутылок водки. Это не коэффициент десять, – тут он на минуту задумался, – а коэффициент тридцать и даже больше.

– И сколько, Ирин, у тебя этих ящиков спирта? – тихо спросил Дима.

– Я привезла двадцать ящиков в багаже и ещё один с собой. Значит, всего двадцать один. И в каждом шесть бутылок.

– Больше ста двадцати бутылок? – присвистнул Власов.

– Где-то так.

Наступило неожиданное молчание. Каждый из присутствующих обдумывал сложившуюся ситуацию. Дима совершенно забыл, что он хотел попросить у Ирины взаймы. Он судорожно считал, сколько это будет бутылок водки, и никак не мог сосчитать.

– Это сколько же водки получается? – задал вопрос Власов.

– Я не знаю, мальчики, сколько получается водки, но я хотела бы вас пригласить к себе в гости, чтобы вы оценили этот спирт. Заодно там и подсчитали бы, сколько это бутылок водки получается.

– А где ты живешь? – беспардонно спросил Власов.

– В центре, на Донской улице.

– Ну и когда можно к тебе в гости прийти? – продолжал гнуть свою наглую линию Власов.

– Да хоть сегодня.

Дима тоскливо подумал, что сегодня надо идти к Андрею и тут же вспомнил про двадцать пять рублей.

– А давайте завтра, а то сегодня присутственный день, и пока доедешь, уже уезжать надо будет, – тихо предложил он.

– Ты поедешь к Ирине завтра, – нагло наклонившись к Ирине и чуть ли не обнимая её за шею, выводил слова Власов, – а мы с Ириной поедем к ней в гости сегодня.

– Нет, Олег! Дима прав, – отстраняя руку Власова, сказала Ирина, – давайте, правда, завтра соберёмся… Завтра будет больше времени.

– Чтобы распробовать ваш спирт, – съязвил Власов, – и больше узнать о Греции.

Все вернулись в отдел и сели на свои рабочие места. Мысли Димы продолжали крутиться около двадцати пяти рублей, которые надо было занять «кровь из носа» (перевожу на современный язык – обязательно). Дима подошел к Ногиной. Она мягко отказала, сославшись на то, что ей нужно ехать к мужу в больницу. Дима спросил денег взаймы у Орловой – тот же результат. Наш герой начинал нервничать. Время было уже почти пять часов, а денег у него в размере двадцати пяти рублей ещё не было. «Если я сейчас денег не найду, то, видимо, Андрей во мне разочаруется, и мои отношения с ним разладятся. Жаль, этого я сейчас не хочу, так как именно сейчас что-то стало налаживаться», – напряжённо думал напряженно Дима, растерянно смотря на «работающих» сотрудников отдела. Кто-то из них разговаривал по телефону, кто-то пил чай, кто-то обсуждал недавно прошедший в кинотеатрах столицы фильм. А некоторые сотрудницы просто откровенно раздевались и за двумя огромными шкафами, стоящими в углу отдела, мерили какие-то блузки и кофточки. Одним словом, нормальная рабочая ситуация. «Что же делать, что же делать? У кого же занять эти двадцать пять рублей? – продолжал размышлять Дима. – Можно, конечно, занять у матери. Мать всегда выручит, мать никогда не откажет, но к ней ехать в одну сторону час и обратно час. Тогда к Андрею я подъеду только к восьми часам».

Вдруг в отдел ворвался Леонид. Он не вошёл, а именно ворвался. Так, наверное, в семнадцатом году революционные матросы в Петрограде врывались в дома к буржуйской контре. Он, как всегда, был ярко одет. С красным лицом, с всклокоченными волосами, он отдаленно напоминал попугая с Антильских островов.

– Здравствуйте, граждане! А что это вы тут делаете? – с порога выпалил Леонид. – Я, понимаете ли, мотаюсь по Москве с какими-то партийными товарищами из дружественной республики Конго, показываю им то Кремль, то Мавзолей с товарищем Лениным… То Ленинские горы с университетом… А вы меня не ждёте и не хотите угостить чаем. Я так устал от этих парней из Африки… Они не только русский, это понятно, они и французский не знают, не говоря уже об английском или немецком. Страшные люди…

Дождевая тут же кинулась ему наливать чай. Но не потому, что Лёня ей нравился, а потому, что она была воспитана в духе уважения к мужчине. Редкое качество в наше время! Лёнька же продолжал рассказывать, как он работал с делегацией Конго, и как он пытался с ними говорить на языке суахили; но и язык суахили им оказался неизвестен, и, как потом выяснилось, их старший, оказывается, знал итальянский язык, и это помогло ему, Леониду, выкрутиться из создавшейся ситуации, поскольку и Лёнька немного знал итальянский. Потом он начал рассказывать, что ему за работу с делегацией заплатили неплохие деньги. Возбужденный Леонид ещё не успел закончить историю о заработке, как перед ним появился Дима и мрачно сказал:

– Переводчик, хорош байки травить! Дай лучше двадцать пять рублей взаймы, до получки.

Леонид замер на полуслове, а потом полез в карман и достал пачку денег. Он протянул Диме фиолетовую бумажку. Это был «четвертак» – билет Государственного банка СССР достоинством в двадцать пять рублей.

– Спасибо, Леонид, ты настоящий товарищ, – хрипло выдавил из себя Дима.

Затем он вернулся на своё рабочее место, чтобы дописывать статью о бантустанах в ЮАР.

– Может быть, ещё кому деньги нужны? – нетвёрдым голосом спросил Леонид.

– А мне можешь дать двадцать рублей? – тихо спросила его Ольга Веселова, которая одна, без мужа, воспитывала ребенка.

– Легко, – ответил Лёнька и протянул ей деньги.

– А слабо мне тоже дать двадцаточку до получки? – спросил пьяница Лещёв.

– На, бери, – Лёнька протянул деньги и ему, однако, тут же взял со стола лист бумаги и начал всех, кому дал деньги, пофамильно записывать.

К нему тут же выстроилась очередь, состоящая чуть ли не из всех сотрудников отдела.

В шесть часов пятнадцать минут вечера Дима подъехал на трамвае к дому Андрея в Павловском переулке.

– Не спешишь ты, старик, ко мне, не спешишь… – встретил Андрей Дмитрия. – Чаю не выпьешь?

Дима неопределенно замотал головой.