Страница 69 из 76
Я лежу на диване в гостиной. Кажется, уже утро. Или, наоборот, вечер. Не знаю. Время перестало существовать.
Лёжа на спине, рассматриваю потолок, люстру. Каждую деталь, мозг цепляется за декор, не давая возвращаться к мыслям, от которых разрывается сердце. Я недавно проснулась, а может, и не недавно.
Спать в спальне не могу, там все напоминает о нем. Вчера я ревела в гостиной, тут и уснула. Включила новости, а там сюжет о том, как управляющий банком Роман Новиков погиб в автокатастрофе. Я, как мазохистка, смотрела этот сюжет по разным новостным каналам, раз за разом. Зачем? Не знаю. Старалась убедить себя, что он погиб, что его больше нет. Казалось, что сейчас повернётся ключ в двери и я услышу его шаги. Но этого так и не происходит. Он не приходит.
Вчера были похороны. Я стояла на кладбище, смотрела как закапывают гроб. Моего любимого. И не верила, что это правда. Наверное, это сон. Вот сейчас я проснусь и все будет, как прежде. Нужно только зажмуриться изо всех сил, чтобы, открыв глаза, увидеть Рому. Снова. Закрываю глаза, не обращая внимание на стекающие слезы, сильно-сильно. Открываю, но ничего не меняется. Закрытый гроб опускают в яму.
В какой-то момент мне кажется, что, если меня сейчас закопают вместе с ним, то будет лучше, легче. Тогда мои мучения совсем скоро прекратятся. Тело наклоняется, я почти падаю. Меня подхватывают сильные мужские руки. Я Поворачиваюсь и вижу Сашу. В его глазах столько заботы. Обо мне. Он притягивает меня к себе, обнимает. Слезы катятся, руками цепляюсь за его пальто. В его объятиях так надёжно, почти как с Ромой. Минутное облегчение.
Закрываю глаза, не могу смотреть на это все. А в ушах этот стук. Зачем заколачивать гроб, который и так не открывали? Традиция. Глупость. Так и не получилось попрощаться. Обгоревшее тело привезли с закрытом гробу.
Глаза снова наполняются слезами. Сколько человек может вынести горя? Я не знаю. Но слезы не заканчиваются. Они текут и текут на Сашкино пальто. Он прижимает меня к своей груди, шепчет что-то успокаивающее на ухо. Я не разбираю слов, но от звука его голоса и правда легче.
После похорон Саша отвозит меня домой. Говорит что-то успокаивающее. Таким тихим звучит его голос. Столько заботы я не видела в его глазах за все время, что я его знаю. И несколько раньше, при других обстоятельствах, я, наверное, смогла бы это оценить. Но не сейчас. Сейчас мне все равно.
Я выхожу из его машины и плетусь в дом, возвращаюсь с свою квартиру, которая за последние дни превратилась в настрящую берлогу. Коробки из-под пиццы, бутылки из-под воды... Надо, наверное, убрать. Наверное... Потом...
Снова диван, снова потолок. Звонит Кэт. Говорит, что мне на работе дали недельный отпуск. Я не спрашиваю почему такая щедрость вдруг. Мне все равно.
Встаю, брожу по квартире. Ищу место, где будет хоть чуточку легче дышать. Где не душат слезы от того, что все о нем напоминает.
Поддавшись какому-то порыву, поднимаюсь с дивана. Иду с ванную, умываюсь, расчесываю волосы и собираю их в хвост. Одеваюсь, вызываю такси.
Машина останавливается возле ворот знакомого дома. Расплачиваются с таксистом, выхожу. Роюсь в сумочке, достаю ключи, которые дал мне Рома. Ворота открываются, когда я нажимаю кнопку на брелке. Захожу, Открываю своим ключом двери.
Внутри все также, как было тогда, когда мы приезжали. Только ёлки в углу нет. Брожу по комнатам, не понимая, зачем я сюда приехала. Что я тут пытаюсь найти?
Перехожу из комнаты в комнату, воспоминания наваливаются на плечи, душат, выравая из горла всхлип. Я думаю о том, что Рома строил этот дом для нас. А мы так и не прожили здесь, не успели. Столько времени были знакомы, а главного не успели.
Захожу в пустую комнату, которая однажды должна была стать моей мастерской. Тут все так же нет мебели, поэтому я сажусь прямо на пол. Вспоминаю время, когда мы учились в Америке и он приходил в мастерскую смотреть как я рисую. Ложусь спиной на пол. Не знаю сколько времени проходит, за окном темно.
Я выхожу из мастерской, иду в комнату, которая служила Роме кабинетом. Подхожу к столу, провожу рукой по дереву поверхности. Я усаживабсь в кресло, утопая в приятном удобстве, закрываю блаженно глаза. Когда открываю, замечаю на стене напротив картину. На ней изображён пруд и лилии. Столь знакомое мне полотно, я не спутаю его ни с каким другим. В углу едва заметна голова льва, я безошибочно нахожу этот оттиск собственной "подписи". К глазам снова поступают слезы. Складываю руки на столе, утыкабсь в них лицом, плечи вздрагивают от рыданий. Это был Рома, это он тогда купил мою картину. Как слепа я была столько лет!
Вызываю такси и возвращаюсь в Москву, захожу а квартиру и заваливаюсь на диван. Слез нет. Наверное, есть и у горя граница. Или просто слезы кончились.
Утром звоню на работу, говорю, что отпуск мне не нужен, хочу вернуться в галерею. Ещё день провожу лёжа на диване, тупо пялясь в потолок. Есть совсем не хочется. Я думаю о том, что на работе будет не так плохо, там можно отвлечься. Попрошу, чтобы меня завалили работой. Так будет лучше. С этой спасательной мыслью засыпаю.
Потолок. Та же люстра. Когда звонит будильник, я давно уже не сплю. Беру мобильный и выключаю сигнал. Встаю и иду в ванную. Прохладная вода немного отрезвляет.
Аппетита нет, но я заставляю себя выпить кофе и съесть печенье, ничего больше из еды не нашла. Надо зайти в магазин и купить. Иду в спальню, открываю верхний ящик комода, чтобы взять с собой немного наличных на продукты. Машинально беру купюры, как вдруг понимаю, что пачка должна быть меньше. Перечитываю деньги. Этой суммы хватит, чтобы я могла ещё год жить в Москве. Откуда? Как? Их точно туда положила не я. Тогда кто? И почему?
Оставляю все эти вопросы, выхожу из дома. Когда приезжаю с галерею, там во всю кипит подготовка к открытию выставки. И я вливаюсь в эту работу, стараясь вникнуть во все детали. Так проще. Так я не думаю. Машинально делаю свою работу.