Огненное побережье

Луч света прорвался через щель между шторами и ударил Звягинцеву по глазам. Борис сдвинул стул в сторону, не сводя взгляда с генерала. Зазвонил телефон. Генерал взял трубку, некоторое время молча слушал, потом произнес: «Обеспечим» – и вернул трубку на место. На его лице появилась хитрая улыбка.

– Ну вот, товарищ капитан, вам первое задание. Несложное, но ответственное – так сказать, для разминки. У нас сейчас все в разгонах, в разъездах, а тут возникла необходимость сопроводить одну серьезную даму в публичное место, на международную конференцию по вопросам экологии. Вернее, не на саму конференцию, а в банкетный зал, где жизнерадостные участники будут отмечать ее окончание. Повод для выпивки великолепный. – В глазах генерала заиграли искорки смеха. – Зовут даму Татьяна Леонидовна, но вы называйте ее просто Таней или даже Танюшкой. Вы ее сопроводите до ресторанного зала, она там встретится с нужным человеком, и все. Попутно познакомитесь с Каиром.

– Обратно тоже ее везти? – спросил Звягинцев.

– Обратно не надо, только туда. Да, и получите гражданскую одежду и документы о прикрытии.

В кабинет вошла молодящаяся женщина за тридцать, явно попытавшаяся сбить свой возраст лет на десять. И ей это удалось: в коротеньком кремовом платье в обтяжку (стройная фигура это позволяла), с в меру накрашенным лицом и распущенными по плечам русыми волнистыми волосами она и в самом деле выглядела намного моложе своих лет. «Понятно, почему она хочет, чтобы ее называли Танюшкой», – внутренне усмехнулся Борис.

– Вот, Татьяна, знакомьтесь. Борис, он же капитан Звягинцев, сопроводит вас в запланированное место.

Женщина взглядом закройщика посмотрела на Бориса, улыбнулась и протянула ладошку.

– Таня.

«А она ничего такая, не стыдно с ней по улице пройтись», – подумал Звягинцев.

Спускаясь со второго этажа, он взглянул на выданный ему документ: «Посольство СССР. Секретарь-референт». Борис понятия не имел, какие обязанности выполняет секретарь-референт, и определил для себя, что это «что-нибудь на побегушках». Впрочем, он не был далек от истины.

…Татьяна уже сидела на заднем сиденье черного «Фольксвагена». Борис подсел к ней, назвал адрес водителю, и они поехали. Он был одет в серый костюм, белую рубашку и выглядел весьма презентабельно.

Машина свернула на одну из центральных улиц с трамвайными путями посередине и домами колониальной постройки. Правила дорожного движения здесь выполнялись весьма условно – пешеходы, несмотря на широкий тротуар, постоянно выходили на проезжую часть, поэтому регулярно раздавались автомобильные сигналы. Одежда как азиатского, так и европейского покроя преимущественно имела черно-белые оттенки. Женщина в черном хиджабе и с корзиной с фруктами на голове выскочила на мостовую прямо перед машиной. Водитель посигналил, она дернулась, чуть не уронила корзину и быстро засеменила на противоположную сторону.

Борис с интересом созерцал возникавшие жизненные картинки, а Татьяна вообще не смотрела в окно – видимо, привыкла. Она сидела, прикрыв глаза, и беззвучно шевелила губами. «Текст, что ли, какой-то повторяет?» – подумал Борис, бросив взгляд на свою подопечную.

Водитель свернул на боковую улицу, вымощенную тесаным камнем, где могли едва разъехаться две легковые машинки. Дома здесь стояли преимущественно двух- и трехэтажные, на балконах было развешено белье. По бокам суетились уличные торговцы с разномастным товаром.

Впереди, на проезжей части, показался мужчина в белом балахоне и без головного убора. Он вел ишака, запряженного в тележку с грудой мешков, и на сигнал никак не прореагировал. Впрочем, как и осел. Пришлось объезжать.

Свернули на другую улицу, более широкую, заасфальтированную, и попали в пробку. Назад вернуться возможности уже не было.

– Мне нежелательно опаздывать, – сказала Татьяна. – Человек серьезный.

– А что я могу сделать? – с досадой проговорил шофер, ударил ладонью по рулю и смачно выругался.

Вдруг Борис увидел впереди группу парней, лавирующих между машинами, кричащих и размахивающих обрезками труб и кусками арматуры. Они били стекла автомобилей, невзирая на пассажиров, а некоторых пытались вытащить наружу – в основном молодых женщин. Борис напрягся: эта картинка ему совсем не нравилась. «Если бы я был один…» Он посмотрел на свою соседку. Татьяна оторвалась от размышлений и таращилась в окно. Судя по побледневшему лицу, она испугалась. Действо напоминало погром. Какой-то парень с лицом дебила и с черной повязкой на голове забрался на крышу одной из машин и стал неистово колотить по ней кувалдой. Другой тыкал арматурой в автомобильные фары и сильно этому радовался, разражаясь идиотским смехом и бессвязными выкриками. Другие парни били витрины, грабили магазины и с набитыми мешками исчезали в узком проулке. Уличных торговцев как ветром сдуло.

– Какая-то демонстрация, протест… – предположил водитель.

Борис представил себе майскую демонстрацию в СССР, и ему стало смешно.

– А против чего протестуют?

– Какое-нибудь повышение тарифов или убили не того, кого надо. Хорошо еще, что гроб с мертвецом по улицам не таскают, – ответил водитель и вновь со злостью ударил по «баранке».

– Мы опаздываем, – пробормотала Татьяна. Губы ее нервно подрагивали.

– Тань, а ты не боишься, что тебе дадут арматурой по голове или изнасилуют за ближайшим углом? Тогда ты точно никуда не успеешь! – Борис перешел на «ты» – какие уж тут политесы.

Он говорил насмешливым тоном, превращая все происходящее вокруг в нелепую шутку, чтобы женщина успокоилась и воспринимала события аналогично.

Стая громил неминуемо приближалась к ним. Полиции не наблюдалось.

– Отсюда далеко до места? – спросил Борис у водителя.

– Недалеко, – ответила за него Татьяна. – Пара кварталов.

– Ты знаешь, как туда добраться?

– Знаю.

– Рассказывай.

Борис, выяснил маршрут и решил, как поступить в создавшейся ситуации.

– Вылезай из машины, пойдем пешком, – непререкаемым тоном проговорил он. – Я за тебя отвечаю и лучше знаю, как лучше.

– Но ведь они нас… – попыталась протестовать женщина, но Борис ее перебил:

– Не бойся, отобьемся. Как говорил комдив Чапаев в одном из анекдотов, «куда ж они голой пяткой да на саблю!» – Он повернулся к водителю: – Ты здесь как-нибудь сам, а мы пошли.

Они вышли из машины.

– Иди возле стены и чуть сзади. Ничего не бойся, – сказал Борис Татьяне.

Парочка двинулась по улице спокойным прогулочным шагом, как будто ничто происходящее вокруг ни капельки их не волновало.

К ним подбежал взъерошенный мужчина с щербатыми зубами и начал что-то орать, грозя обрезком трубы. Борис небрежно от него отмахнулся… точный удар в висок мгновенно уложил крикуна на тротуар. «Пьяный или обкуренный. Скорее всего второе – тут пьянство не в моде».

Другой подбежавший получил раскрытой ладонью в лоб – удар, именуемый «Шомполом», – и, в свою очередь, оказался на земле.

Испуганная Татьяна схватила Бориса под руку.

– Руки у меня должны быть свободны, – спокойно проговорил тот. – Иди сама.

«Променад» продолжился. Миновав пробку на дороге, они уткнулись в кричащую колонну с плакатами, которая постепенно всасывалась в поток машин. Борис, выставив левое плечо вперед, двинулся прямо через толпу. Народ неохотно расступался, недобро поглядывая на непонятную парочку.

Внезапно подскочили двое протестующих с длинными растрепанными волосами.

– Инглиш мэн! Инглиш мэн! – закричал один из них.

Второй, рядом с ним, тоже что-то крикнул, Борис не понял. Оба аж тряслись от ярости. Звягинцев, не раздумывая, ткнул указательным пальцем в глаз сначала одному, потом другому, на что затратил не более секунды. Демонстранты отчаянно заверещали и согнулись пополам, упав под ноги толпе.

– Окривели оба. Теперь будут с черными повязками на глазу ходить, – небрежно бросил Борис, скосив глаза на Татьяну. Она всхлипнула, но быстро взяла себя в руки.

Где-то сзади вспыхнул автомобиль, и внимание толпы устремилось в ту сторону. Парочку оставили в покое. «Им сгодится любой повод для проявления агрессии, – подумал Звягинцев. – Коллективный психоз. Мозги набекрень».