Страница 21 из 30
Ему стало плохо. Он сошёл с лица, глядя на слёзы, что встали в моих глазах.
Да, я знаю, что он это всё говорил в порыве гнева. Но, блядь! Ответственность не только на приёмную дочь должна распространяться, на родного сына хоть немного же должно хватить. Мне, сука не обидно, что со мной родные родители всю жизнь так? Вот так, ноги об меня вытирали, а теперь видите ли я вырос, а у них свои семьи, и я никому не нужен. Только Мирону, даже Геля не посмотрит в мою сторону.
Я с таким трудом справился с неврозом!
Отец сильно побледнел, достал визитку. Но не свою, а какой-то Елены Павловны.
— Завтра в восемь утра в моём офисе, позвонишь ей, она скажет, что делать, — замогильным голосом сказал крутой бизнесмен и сел в машину.
Я поплёлся к подъезду.
Как выпитый до дна, иссушенный. Нет, мне похер на деньги. Вон Рон живёт и здравствует, значит, и я смогу. Просто я такое отцу сказал… Только малую часть, что засело навсегда в памяти. Я не хочу, чтобы батя мной гордился, хочу, чтобы раскаялся. Хочу видеть на его лице вот такое выражение. Нет! Не на лице матери, а на морде того, кто смеет мне говорить об ответственности и оправдывать себя. Видите ли он в сорок лет повзрослел, а я, сука, видел как у него детство в жопе играла тридцатилетнего. И сейчас… Мне хотелось плюнуть на всё и действительно уехать в посёлок, там как-нибудь устроится и пойти осенью в армию.
Уже собираюсь смять визитку, но она из такого пластика, что врезается мне в ладонь острыми краями, и я вспоминаю, что кроме татухи у меня ещё безымянный палец на руке вспух. Обручил меня Костян своим кастетом.
— Кто? — послышался голос Мирона в домофоне.
— Рон, я ключи не взял, открой.
— А ты кто?
Я тихо рассмеялся, и слёзы всё-таки полились.
— Кирилл.
— Подожди, я не одетая.
Взял и отключился, придурок. Пришлось снова звонить.
5. Защитить и утащить
Утром я отдал ключи Мирону и уехал устраиваться на работу. Опоздал, потому что не рассчитал время на общественном транспорте. Папашино здание находилось в отдалённом районе заводской зоны. Большое здание с пропускным пунктом, простая коробка, которую обживала крупная фирма. Елена Павловна оказалась возраста моего отца, интересная женщина с фигурой и очень напористым злым характером. Она вроде завхоза, но при этом правая рука моего господина Мошникова. Отправила меня перебирать почту, потом загнала в рекламный отдел за комп. В обед дала браслет, по которому меня кормили бесплатно. Потом ещё я сменил три вида деятельности и еле дошёл до дома.
Рон попросил меня помочь с гипсокартонном, и я рухнул на матрац. Утром по новой. Оказалось эта хитрая Лена тестировала мои способности. И в отличие от моего папаши, нашла! Курьером, блядь!
Я совсем окочурился. По ночам читал книги про драконов. Блевал, страдал, но пытался понять, что Гелик находит в таких книгах. Кроме того, что он её украл и трахнул, ничего нет. Ни сюжета, ни здоровой конкуренции.
Мирон посоветовал найти в своей работе выгоду. Бег. Я занялся бегом, часто отказываясь от машины, что выдавала Лена.
Когда ещё поступал, встретил в университете Васина Лёху, в одной школе учились. У нас с ним были в юности тёрки, но он мужик отходчивый, побратался со мной, как с земляком, и познакомил с пацанами на курс старше, они с физвоза. К ним я затесался в конце августа и ходил в спортивный зал в университете. Качался, и это реально помогало. С девками не знакомился, на вечеринки не ездил. На телефонные звонки бывших, особенно ебанутой Риты не отвечал. А Геля сама не звонила.
Ремонт мы закончили. Вся квартира в строгих серых тонах. На кухне под кирпичную кладку выложили плитку. Сами отличную подсветку сделали. Пару раз током хуякнуло, и сразу стали опытными электриками. Кровать соорудили из щитов, прямо у пола. Купил кухонный гарнитур, на большее денег не хватило. Съездил на квартиру в посёлок. Пить с Мироном не стали, так потусавались с парнями. Мать моя уже уехала в Краснодарский край, я забрал некоторые вещи и вернулся к учёбе в город.
Я видел её. Она приехала на своей маленькой машинке. Удивительно красивая. Загорела на юге сильно, а выгоревшие до белого цвета волосы уже попку прикрывали. Джинсы, каблук и лёгкая курточка. С подругами шла. Заметила меня, и замерла. Я накинул капюшон и ушёл.
А у самого сердце раненой птицей в груди билось. Стихами начал думать, тоска такая взяла, что хотелось оду написать.
Как угораздило меня так влюбиться?
Теперь я понимал, что одним разом не обойдётся. Я хочу с ней гулять. Но пока рано. Мне нужно хоть что-то начать из себя представлять.
Она училась со своим Данилом. Общалась с ним, как и со всеми, но трогать себя руками не позволяла. Это вселяло надежду.
Я чах по ней. Следил, подсматривал, как полоумный Мирон за Любой. И это через месяц вошло в привычку. Я смотрел, во что она одета, куда ходит, с кем дружит. Видел её, когда играл с парнями на стадионе. Подглядывала. За мной следила. Но я всё так же был заблокирован в её контактах.
Я не мог понять, что между нами происходило. Просто выжидал удобного случая, чтобы всё ей сказать.
Отец часто начал звонить. Я же за учёбу взялся сразу, преподы меня хвалили. Так что моя карточка стала без моего разрешения пополняться наличными. И Лена попросила больше после учёбы не приходить, а погрузиться, так сказать, в процесс обсасывания гранита науки. Батя приглашал на ужин, ни разу не согласился. Чего-то не хватало, чтобы подойти к Гелику. Толчка.
Я — абьюзер. Возможно, поэтому в университете слава у меня появилась дурная. Девушки, конечно, подъезжали, но я мог нахамить.
Знаю, как морально так надавить, что люди бледнеют и пытаются извиниться.
Василиса учится на юридическом. Меня люто ненавидит, но не к Данилу же подходить спрашивать, почему Гелик не пришла в университете.
Василиса прямо со школы пошла по рукам. Парней меняла, как перчатки. Ну и её меняли, катали, звали отдохнуть. Университет — это не только цитадель знаний, и рассадник разврата всех мастей.
— Ну? — не выдерживает барышня, паскудно оглядывая меня с ног до головы.
Я отворачиваюсь от неё и выхожу из университета.
Сегодня задержался, на улице ещё не поздно, но темень жуткая. Скорей бы уже зима, и снег выпал. Осень мне совсем не нравится. Город весь в огнях, под вечер приморозило.
Где мой Гелик? Что случилось?
Не нужны мне Василисы, у меня есть свой человек в доме отца. Звоню Анне Васильевне.
— Здравствуйте, тёть Ань, — говорю добрым мягким голосочком. — Ангелина не пришла в университет, что-то случилось?
— Вирус подцепила, лежит, бедняжка в своей комнате.
— Как хорошо… В смысле, хорошо, что с ней только вирус, а не что-то серьёзное. Я пришлю ей подарок, передайте, пожалуйста.
— Конечно, Кирюшенька.
Тут же выхожу на сайт… Хочется самому лично приехать, но пока не могу. Хотя Геля болеет, слабенькая… Лежит в своей постельке и пьёт микстуру.
Улыбаюсь, выбирая на сайте ей букет. Самый милый. И открытку, и розового медведя. Делаю пометку для менеджера, чтобы в открытке написали: «Всё равно его не брошу, потому что он хороший… Выздоравливай!»
От кого, поймёт по цвету медведя.
— Привет, Кирюха, — меня хлопает по плечу Лёха Васин.
Это мои поселковые знакомства. Он учится на втором курсе. Будущий тренер. Необычный парень. Драчливый. Любого уроет. Вся его тяга к кровопролитию выливается спорт. Но тоже необычный. Сегодня Лёшка Васин, за то, что я его подвезу до спортивного клуба, проведёт меня на теневые бои без правил. То есть вначале мы посмотрим настоящие соревнования, официальные, а потом гладиаторские бои, где этот двадцатилетней пацан срубает бабло в своей весовой категории. Да, ему только двадцать, а он вот так живёт и мозги вроде ещё не выбили.
Я не претендую на такой заработок, хотя чувствую, что мог бы. Любопытство разрывает.