Зимний Фонарь

Опомнившись, капитан отрывает взгляд от Царевны. К своему стыду, он не помнит юнца и не узнаёт. Хмуро оглядывает его. Несуразный мальчишка, на вид не больше двадцати.

— Чего тебе, — реагирует тот раздражённо, прищуриваясь в надежде разглядеть именую нашивку, — Долорайтис?

— Ни один из Пределов не выходит на связь, капитан, — пытаясь отдышаться, сообщает молодой человек. Он останавливается и упирает руки в колени, — и это уже похоже на закономерность. С востока на запад все Пределы выбывают. Вчера Родополис был, а сегодня…

— Значит, плохо пытался, — растягивая обветренные губы в улыбке, отвечает Рагнара и поворачивается к Реверсону. — Это действительно то, в чём вы можете помочь, капитан?

Тот безмолвно смотрит вдаль. На подпаленный серый флаг, на разрушенную смотровую башню.

— Вас это удивляет, господин Долорайтис? — пытаясь скрыть тревогу, допытывается капитан. В момент особо сильного волнения акцент, карпейский, становится сильней. — Орден погряз в междоусобицах: преемника магистр не назначил, и, фактически, мы — это всё, что осталось от Парада. Полагаете, пока остальные грызут друг другу глотки, кому-то из них есть дело до нас?

— Это вы погорячились, господин Реверсон, — со странной насмешкой в голосе отмечает Рагнара, рассматривая свои ногти. — Йер-Агрисский Предел не успел побороться за власть — его вырезали сектанты вроде этих.

— Но Родополис…

— Там и без тебя дел хватает, — отмахивается женщина. — Не удивлюсь, если они тебя намеренно игнорируют — меня вот ты уже утомил.

— Но Родополис, как и мы, сохранил нейтралитет! — продолжает настаивать на своём Долорайтис и взмахивает рукой. Свитки сыплются под ноги. — Их комтурша…

— Fadoghtkon, Долорайтис — Рагнара права, — отрезает Аверс. — Хватит донимать соседние Пределы. Если тебе больше нечем заняться, можешь связаться с Красмор. Доложи им об успешном нисхождении и передай координатору Монтгомери личную благодарность от меня.

Красмор — международная военизированная организация, заинтересованная в изучении демиургического вмешательства и сохранении правопорядка. До исчезновения цесаревича она действовала в обход Парада, стремившемуся стереть все следы Восхождений. Те Пределы, что не исчезли в ходе междоусобиц, вступили в альянс с Красмор, ибо та располагала более качественным вооружением, в том числе «Снегирями» — наилучшими бомбардировщиками современности.

— Так точно, — смиряется Долорайтис, собирая бумаги. Данные расплываются чернилами и кровью. — Что-нибудь ещё?

— Возьми с собой Веру, — настаивает Рагнара, заискивающе поглядывая на капитана. Тот благосклонно кивает. — Пусть проверит окрестности. Мало ли, там ещё эти выродки остались.

— Слушаю-с, — покорно отвечает связист и, опустив голову, удаляется.

Капитан и estelatte вновь остаются один на один.

— Ладно, раз с формальностями покончено… — начинает тот. — Sero sazerkkon a

— Пока только издали — там эта градеминская вестница проводит Нисхождение. Всё провоняла своим фимиамом…

Те немногие, что не занялись разборами завалов, толпятся у разрушенной крепостной стены. Поднося к глазам бинокль, Аверс выходит вперёд. Среди поломанных деревьев лежит поверженный гигант. Поражённая химикатами плоть, месиво из нарывов, опухолей и язв, растворяется в кислотной дымке. Обнажается сверкающий металлом скелет — деметалл. Поднимающееся ввысь вещество обогащено тлетворными соединениями. То есть посмертный дар Немока, скрытый в тени минувшей победы, — элегический манифест.

Вдоль тела великана бредёт вестница. Отзвуки её тоскливых напевов теряются в гуле ненастья. Серебристая чаша, раскалённая жаром углей, непокорно покачивается в женских руках. Кадильница чадит фиалковым дымом. Чуть в стороне, привалившись к стене, сидит гард, обязанный защищать покровительницу ценой собственной жизни — с коей он, впрочем, уже расстался.

Окуривание останков является вынужденной мерой по сдерживанию выделяемого яда, дабы у специалистов была возможность транспортировать деми в более безопасное место.

Лишь неожиданный крик вынуждает Аверса отложить созерцание триумфа. Обернувшись, капитан видит, как одна из его подопечных схватила выжившую в бойне культистку. Та тщетно сопротивляется, пытается вырваться. Белоснежная её ряса грязна, а чёрная колоратка небрежно топорщится. Косы растрёпаны. Лицо краснеет от слёз. На лбу белеет татуировка перевёрнутого полумесяца, разделённого горизонтальной линией по центру.

— Не трогай её, — приказывает Реверсон. Жница оторопело смотрит на командира. На мгновение язычница прекращает плакать и поднимает на мужчину затравленный взгляд. — Моргейт… Немок пал.

Культистка плюёт в капитана. Тот спокойно вытирает лицо платком и усмехается. За этим не следует ничего, что причинило бы незнакомке какой-либо вред. Вместо этого жница поднимают её на ноги и ослабляет хватку.

— Да чтоб вы все сдохли! — яростно кричит та и с достоинством выправляется. — Лучше бы закончили, пока ваше время не истекло.

Мимо них тем временем проносится пара демиборцев: связист Долорайтис в сопровождении разведчицы Веры Озолины, вооружённой винтовкой Dis калибра 7,62. Они спешно покидают призамковую территорию и начинают подъём в гору по вырезанной в камне лестнице.

— У тебя ещё будет возможность умереть за свои haddonis, — скептически отзывается Аверс. — Не торопись. Полагаешь, ты первая, кто так говорит?

— Что? — недоверчиво озираясь, спрашивает девушка. — Ты о чём?

— По договорённости с Красмор, — хрипло отвечает стоящая рядом жница и снимает противогаз. Перед язычницей оказывается седеющая черноволосая женщина, Алана Моргейт, — мы не имеем права убивать тех, чьё божество уничтожено, ибо у них появляется возможность отречься от Слова.

— Fon, мы вынуждены передать тебя пернатым.

— Ни в жизнь, — цедит культистка, мрачно глядя исподлобья.

Аверс напряжённо сводит брови и угрожающе приближается. Культистка стоит всё также неподвижно. Ей нестрашно. Она с вызовом смотрит в бездну вражеских глаз и усмехается.

— Покуда при тебе твой смертник, ты жив, но потеряешь его — и тебя больше не существует, — скалясь улыбкой, шепчет карпеец и склоняется к девушке. Срывает с шеи языческий амулет — литеру Немока, напоминающую птичью лапу. Жнец беззвучно читает вырезанное на обороте имя. Улыбка становится всё более зловещей. Сжав кулак, мужчина ломает амулет и бросает на землю. — Твой бог мёртв. Saj erevo, Самана Гармане.

Эпизод второй

Российская Империя: Синекамская губерния

телекоммуникационная вышка «Азора»

12-31/917

Густеющий по сторонам лес припорошен снегом. Холод, незримый в раскалённом битвой замке, пробирает до костей. Янис Долорайтис ёжится, когда на шапку падает снежная пригоршня. Ругаясь под нос, молодой человек снимает ушанку и отряхивает её. В горстке темнеет элегический субстрат.

— Правда, Ян, дался тебе этот Реверсон. Он в жизни не командовал кем-то больше группки жнецов, а ты ждёшь от него каких-то решений, — рассуждает Вера, зубами зажимая рыхлый фильтр папиросы. Терпкий запах табака настолько силён, что Долорайтис кашляет. — О, какие мы нежные… Да и, между нами, знаешь, этого карпейца могла продвинуть разве что чья-то смерть. Давай лучше о чём-нибудь другом.

Связист недовольно хмыкает. В сравнении с остальными — братьями да сёстрами — в Стагете он недолго. За его пределами, впрочем, тоже.

— А ты сама откуда будешь? — как бы невзначай интересуется молодой человек во время небольшой передышки. Подъём пройден на четверть. Этой высоты достаточно, чтобы узреть природу низменности, расстилающуюся под склонами гор. — До чего же здесь красиво…

— Неместный, значит? — догадывается разведчица и останавливается рядом. Запрокинув голову, прищуривается и указывает куда-то вдаль. — Мой дом примерно там, на юге Церупилса.

Юноша знает, что дома его спутницу никто не ждёт. Лишь хозяйство, пришедшее с мором войны в упадок.