Крепостная

– Когда вернетесь-то, Груня?

– Не знаю, нянюшка, как Татьяна Николаевна захочет, – ответила Груша и ответила открытой улыбкой.

– Не забудь после на кухню к нам прийти, рассказать, – попросила Проша, которая была одной из крепостных горничных в поместье Урусовых.

– Конечно, зайду, – ответила Груша.

Константин то и дело исподлобья бросал страстные горящие взоры на светловолосую девушку, стоявшую с бабами на крыльце, и нервно кусал губы. Грациозно изящная, хорошенькая в своем платье из легкого атласа яркого солнечного цвета, в соломенной легкой шляпке, Груша казалась ему невероятно юной и прелестной. Уже десять дней Урусов пытался вызвать у девушки ответную реакцию на свои порывы. И ощущал, что с каждым часом его плотское желание к этой соблазнительной нимфе становится все сильнее. Но Грушенька никак не реагировала на все знаки внимания и, если нечаянно оказывалась с ним наедине, проворно удалялась, стараясь избежать его общества. Такое поведение девушки озадачивало Урусова, он никак не мог понять, что делает не так и отчего она не желает узнать его ближе.

Теперь же, видя, что Груша совсем не смотрит в его сторону, Урусов задумал показать свою удаль и стать, ведь он изрядно поднаторел в искусстве обольщения женщин. Быстро дав команду своему вороному жеребцу, он пустил его парадным шагом, и конь послушно начал высоко поднимать копыта, а затем, чуть пришпорив, Константин заставил его перепрыгнуть через большую лужу.

– Хорош, князюшка! – воодушевленно произнесла Агафья, любуясь величавой подтянутой фигурой князя в гусарском мундире, уверенно сидящего в седле. – И кому ж такой подарок-то достанется?

Груша невольно подняла глаза на Урусова.

– Да уж, поговаривают, что Константин Николаевич знатный баловник по части женского пола. Говорят, этой весной, – тихо заметила Проша, наклоняясь к Агафье, но так, чтобы слышала и Груша, которая перевела на нее удивленный взор. – Он всего на пару месяцев заезжал в столицу, но тамошние самые изысканные дамы прямо в восторге остались. Поговаривают даже, что сама княжна Щербатова страдала по нему. А она все же первая столичная красавица. А еще сказывают, что он со всеми барышнями заигрывает да ухаживает, но ни с кем никак не обручается.

– Ты-то откуда это знаешь? – усмехнулась Агафья.

– Так моя сноха работает в доме князей Куракиных, а к ним многие ездят, даже иногда сам император. Так она много чего мне сказывает.

Груша безразлично слушала Прошу и, вдруг о чем-то вспомнив, произнесла, обращаясь к Агафье:

– Пойду найду Андрея Прохоровича. Он не уехал еще в город?

– Вроде нет, – ответила Проша, обернувшись к ней.

Груша спустилась по лестнице и направилась к хозяйственным постройкам, решив, пока не спустилась княжна, быстро переговорить с Елагиным, так как еще с утра придумала предлог, чтобы увидеть молодого человека хотя бы на миг.

– Вот повезло Груне-то, – начала завистливо Проша, провожая взглядом девушку. – И чего это покойная барыня выбрала именно ее в компаньонки к своей дочери?

– Дак сирота она. И пригожая еще с детства была. А ты чего завидуешь, что ли? – удивилась Агафья.

– А кому бы не хотелось бездельничать, да еще в красивых платьях ходить?

– Зря завидуешь, – пожурила ее Агафья. – Несчастная доля у нее.

– Вот бы всем такую тяжелую долю, – съехидничала Проша.

– Так это ты, простая девка, выйдешь замуж за мужика, нарожаешь ему деток, да и радость тебе будет, – начала Агафья. – А Груня-то воспитана больно по-барски, языки всякие знает, играет на пианинах. Куда она с такими образованиями и красотой за мужика-то? Не сможет же спокойно жить. А за барина ей никогда не выйти, крепостная как-никак.

– Вот бы осерчала на нее Татьяна Николаевна да сослала ее на кухню, – злобно прошептала Проша.

– А ты не желай зла другим, грех это! – сказала наставительно Агафья. – К тому же молодая барышня души в Груне не чает, а чтобы ей рассердиться на Грушу, никогда такого не было.

– Константин Николаевич и впрямь так красив, что и глаз не отвесть, – перевела Проша разговор на другую тему и вновь устремила взор на князя. – Как бы сделать так, чтобы он посмотрел на меня? Вот я бы покладистой была да ласковой с ним в постельке-то.

Урусов заметив, что Груша ушла, вмиг осадил жеребца и тоскливо посмотрел на белёный сарай, за которым пару минут назад скрылась девушка.

– Ты это что еще удумала? Нехорошо это, с барином блудить! – произнесла важно Агафья.

– Все тебе не так, грех да грех, – огрызнулась Проша, недовольно глядя на Агафью. – А может, я тоже барской жизни хочу, как наша Грушка.

На крыльцо выглянула Дуня.

– Прошка! Пол еще не метён, а ты тут лясы точишь! – пожурила она.

– Да иду уже! – огрызнулась та и, бросив последний оценивающий взгляд на князя, поплелась в дом.

Свернув на узкую тропинку, ведущую к сараю, Груша наткнулась на дворника.

– Илья Миронович, вы Андрея Прохоровича не видели? – обратилась она к нему.

– На конюшне вроде был, – ответил Илья, продолжая собирать прошлогоднюю листву.

– Спасибо.

– Сегодня одна из кобыл начала жеребиться, – добавил ей вслед дворник.

Более недели Груша не видела Андрея, с того самого вечера, как он поцеловал ее в темном саду. Воспоминания о том сладостном поцелуе постоянно преследовали девушку, и она жаждала вновь повстречаться с Елагиным наедине. Но молодой человек безвылазно находился на посевной, которая подходила к концу. Засветло он уезжал на поля и возвращался лишь поздно ночью. Именно об этом каждый день ей рассказывала Агафья. И вот сегодня, когда Грушенька спустилась в кухню после обеда, Агафья тихо сообщила, что Елагин приехал с полей полчаса назад и, быстро перекусив, ушел в сторону конюшен. Первым порывом Груши было немедленно идти туда же и наконец-то увидеть Андрея, потому что за эти долгие десять дней ее сердце совсем истосковалось по молодому человеку. Но едва она устремилась прочь из дворца, как в парадной наткнулась на княжну. Окинув каким-то недовольным взором Грушу, Татьяна велела девушке собираться с ними на спектакль к Лопухиным. И та, опечаленная, поплелась в свою комнату, совершенно не горя желанием никуда ехать, но и не смея ослушаться княжну. И вот теперь у нее было немного времени, чтобы хотя бы на краткий миг увидеть Андрея.

Пройдя на конный двор, Груша обогнула манеж, на котором Иван выезжал поджарого вороного жеребца, и подошла к одноэтажному белёному зданию. Она вошла в темную конюшню и немного постояла у входа, чтобы глаза привыкли к темноте.

– Андрей Прохорович?! – прозвала Груша молодого человека. Но ей никто не ответил.

Девушка прошла внутрь. Продвигаясь по проходу, устланному сеном, она заглядывала в стойла, где находились лошади, надеясь увидеть Андрея.

– Андрей Прохорович! – вновь прозвала Груша.

Неожиданно из-за угла показалась высокая мощная фигура Елагина.

– Что там еще? – спросил раздраженно он. Но, разглядев светловолосую девушку в ярком, янтарного цвета платье, напрягся всем телом. Его холодно-властный взор изменился и стал ласковым и добрым. – Грушенька, вы?

Он чуть приблизился, остановившись от нее в паре шагов. Глаза их встретились, и оба ощутили, что этого момента ждали долгие мучительные дни разлуки. Груша, посмотрев на молодого человека, улыбнулась и тихо проворковала:

– День добрый, Андрей Прохорович…

– И вам добрый, – так же тихо ответил Елагин, будто под неким гипнозом сделал два шага к девушке и замер в манящей интимной близости от нее. Его взгляд остановился на ее губах, и Груша ощутила, как ее обдало жаром.

Андрей отчетливо вспомнил подробности их последней встречи. Чувствуя, как его вновь, как и тогда в саду, накрывает безудержное вожделение, он порывисто задышал, ощущая неистовую потребность прикоснуться к ее стройному стану.

Поймав его красноречивый темный взор, направленный на нее, Груша смутилась и вымолвила:

– Мы так давно не виделись…