Страница 36 из 52
Часть 9
*** Коноха, следующее утро. Остатки квартала Сенджу
Зала заседаний, возвышавшегося над всеми строениями в скрытой деревне раньше… не было. Просто совсем не было. На его месте была ещё одна яма. Не было и госпиталя, и академии и складов и хозяйственных построек. Да что говорить если территория целых кланов оказалась сметена за одну ночь. Можно было точно сказать, что Конохи больше не существовало. Конечно же некоторым повезло и они были на миссиях когда случилось нападение, некоторые, совсем слабые женщины и маленькие дети смогли сбежать в клановые убежища, глубоко под землёй, но вот вернуться теперь им было банально некуда. Ни домов, ни запасов, ни одежды на смену. Всё сожрал огонь.
Триста тридцать семь человек. Причём меньше сотни из них шиноби, а остальные - женщины и дети не комбатанты, которых как раз и прятали в убежище. Вот всё, что осталось от некогда великого клана Сенджу. Величайший, считавшийся древнейшим, аристократическим и сильнейшим из кланов, буквально семь лет назад, под правлением одного молодого дегенерата за эти семь лет был втоптан в грязь. И это при том, что сотни лет до этого, Сенджу ежедневно вели кровопролитную войну на уничтожение с Учиха. Раньше, когда был жив Тобирама он ещё как-то мог сдерживать таланты своего старшего брата по уничтожению собственного клана, но после того, как его не стало… то, что осталось, даже кланом шиноби назвать трудно, ведь именно шиноби в боеспособном состоянии тут осталось совсем мало.
Четвёрка людей рассевшихся прямо на земле окружили одного молодого шиноби, который сидел повесив голову. Эмоции здесь летали натянутые и между этими людьми буквально сверкали молнии.
- Ну и что же ты скажешь теперь, Хаширама?
- Никто не мог ожидать, что диверсант сможет…
- Ну почему же не мог. Вот Узумаки как раз ожидал. Тот парень буквально сходу назвал тебе все опасности пленения хвостатого зверя, и ты сам, считай своими руками дал остальным деревням пищу для размышления и ко всему не воспринял всерьёз слова человека, гораздо более умного чем ты.
- А не много ли на себя берёшь?
- Заткнись! Тебя уже никто из Сенджу не воспринимает за главу деревни. Всё! Хватит! Наигрался.
- Но клан…
- Нет больше клана, Хаширама! – крикнул ещё один мужчина, - нет клана и уничтожил его именно ты. Ты, своими руками. Ты унаследовал огромный, разветвлённый, великий клан от своего отца. Даже в худшие времена у нас не было меньше, чем полторы тысячи боеспособных шиноби. За эти семь лет, ты умудрился своим действием и бездействием и своими идиотскими решениями…
Хаширама вскочил на ноги.
- СЯДЬ я сказал! Заткнись! Всё! Хватит твоих разговоров. Хватит! Либо ты сейчас же снимаешь с себя все привилегии главы клана и главы деревни, либо мы снимем тебя сами.
- А не много ли на себя берёшь?
- Знаешь, Хаширама. Никогда не думал увидеть своими глазами настолько никчёмного, настолько инфантильного, настолько властолюбивого и тупоголового правителя как ты. Мне стыдно за тебя и за твои решения. Ты не способен управлять кланом. Так что ты должен уйти.
- А если нет? – прищурился он, - а если я не уйду, что ты будешь делать? Неужели надеешься победить меня силой?
- Не уверен, но я не идиот и даже не стану пытаться. Если ты не уйдёшь, тогда уйдём мы. Все, кто остались. Оставим тебя здесь одного, и управляй себе пустотой. Делай что хочешь. Клан Хатаке уничтожен полностью, клан Хьюга уничтожен полностью, от Абураме почти ничего не осталось и они тебя слушать не станут, так что сиди тут один и управляй ничем. Ты идиот, Хаширама. Малолетний, разбалованный кретин. Ты никогда не должен был стать главой великого клана. На твоём месте мне было бы настолько стыдно, что я бы сейчас же пошёл к Учиха и дрался там до тех пор, пока меня бы не убили. Просто чтобы не жить в таком позоре. Но ты – это ты. Тебе ни позор, ни совесть, ни честь не ведомы. Ты продавал и раздавал наших женщин всем, кто попросит. Ты раздавал наши земли, которые наши предки собирали и приумножали сотнями лет. Ты разбазарил капиталы клана, а теперь даже весь наш клановый квартал сметён. Ни денег, ни людей, ни зданий, ничего не осталось. Нам нечего терять Хаширама, так что знаешь что? Иди к Шинигами и гори в аду!
Все четверо встали, отвернулись и подошли к стоявшим невдалеке женщинам с детьми, а когда Хаширама решился подойти к ним, все они демонстративно развернулись спиной к нему, не проронив ни слова.
Со стороны других кварталов к ним приближалась делегация из двух десятков шиноби с весьма решительными взглядами на лицах.
- Хаширама Сенджу, - начал молодой мужчина с забинтованной рукой и головой, - ты принёс боль, потери и уничтожение нашим кланам вместо обещанных тобой процветания и богатства. Ты втравил нас в ненужную нам войну с Учиха и раз за разом подставлял наших шиноби под уничтожение. Поэтому клан Абураме требует свержения и суда над тобой. Ты не пригоден к правлению. А также клан Абураме выходит из союза кланов и покидает деревню навсегда.
- Хаширама Сенджу, - проговорил белобрысый мужчина невысокого роста, - то, что осталось от клана Хатаке полностью поддержит слова Абураме. Ты – не правитель. Мы покидаем Коноху навсегда.
- Клан Шимура покинет деревню, и присоединяется к словам уважаемых кланов.
- Клан Сарутоби покинет деревню…
***
Хаширама сидел прислонившись спиной к огромному, увесистому камню, напротив вереницы надгробий, под которым были захоронены все его родственники. Здесь лежал его отец и братья. Его мать и дед. Широкое, раскинувшееся на многие гектары, кладбище удручало. Неужели они не понимают? Неужели это не прекратится никогда? Но такого не может быть. Ведь не может же? Они должны понять!
- Я не этого хотел… не этого… - шептали его губы. – Папа, мама, братики. Простите меня. Я не хотел. Как же до такого дошло?
За весь день ни один человек в деревне не заговорил с ним. Если он подходил и что-нибудь спрашивал, от него просто отворачивались и не отвечали, будто бы он пустое место. Матери продолжали играть со своими детьми как могли. Раненных лечили. Жизнь продолжалась. Но не для него. Ни один из клановых, ни один из детей. Никто. Ни один человек не подал ему ни маковой росинки, ни горстки риса. Не дал ни поесть ни попить, хотя остальных они кормили из своих запасов. И лечили пострадавших и делились малым. Со всеми, но не с ним. Такое наказание, как стирание из клана, как он знал применялось последний раз в клане Сенджу примерно девятьсот лет назад. Но применялось оно по приказу главы клана. Это был наивысший позор для человека. Его имя стирали из всех книг и записей клана. Тщательно зарисовывали его в книге поколений, которая хранилась в клане уже сотни лет. Ни один шиноби никогда не заговорит с ним. Не предложит помощи. Не попросит. И, естественно, не станет слушать его приказы. Его имя больше не упомянут никто и никогда и все вокруг будут называть его между собой не иначе как, “презренный” и то, только в случае, если обязательно надо будет упомянуть о чём-то связанном с ним и выбора не останется. Презренный, и никак иначе. Ни в коем случае не по имени. Только по этой постыдной кличке.
Хаширама Сенджу вскочил на ноги и сжал кулаки. Его взгляд очистился и зрачки перестали бегать. Он взглянул прямо на надгробие отца.
- Думаю, скоро увидимся, папа, хотя и не уверен, что это будет очень счастливая встреча.
Листья взметнулись от техники шуншина, а Хаширама Сенджу на полной скорости помчался в сторону клана Учиха. Желательно застать их ещё днём, ведь для этих мразей и ночь не ночь. Видят они одинаково хорошо в любое время суток, так что не стоит лишать себя и этого преимущества.