Страница 49 из 94
Она подняла вверх указательный палец, заставив меня напрячься, и вдруг, набросившись на меня, начала щекотать.
— А-ха-ха-ха, я не поддамся на, ха-ха грубую, силу! А-а-а нет, ха-ха-ха, ни за что.
— А так? — спросила она, начав щекотать меня сразу двумя руками.
В комнату вошёл Сириус, заставший всю картину, а я, дико хохоча, окуталась защитным экраном, не давая маме доступа к телу.
— Эй, что такое? — спросила она, упираясь в преграду.
Я показала ей язык и сформировала заклинание щекотки.
— А-ха-ха-ха, нет, нет, нет, ха-ха. Нельзя нападать на собственную мать, а-ха-ха-ха.
Сириус стоял в сторонке, улыбаясь, прислонившись плечом к косяку.
— Трепещите, несчастные! Великая кара ждёт вас!
— Эй, великая покарательница, Тини уже приготовила обед, — сказал Сириус. — Ты кушать собираешься?
Я тут же сбросила все заклинания, погасив огоньки и убрав щекотку.
— Конечно, собираюсь, — обрадовалась я. — Где еда, нормальная еда, нормальная, нормальная еда! Никакой овсянки. Сжечь всю овсянку! И пироги с почками — ересь, и убегающие шоколадные лягушки, и конфеты с ушной серой, и… и.. вообще, — сдулась я.
— Ты чего, Хогвартс вспомнила? — спросил меня Сириус.
— Да, это же кошмар какой-то. Ну нельзя же каждый день одно и то же. Сколько можно? Где они столько куриных почек набрали? И столько овсянки… просто тонны овсянки… Каждое утро — овсянка, буэ-э-э… Только Тини меня понимает.
В комнате с хлопком появилась моя помощница.
— Хозяйка звала Тини? Тини пришла.
— Ты же моя маленькая, — подскочила я к домовушке, начав обнимать её тельце, передавая свою магию. — Ты большую часть учебного года спасала меня, заменяя мою противную овсянку на яичницу с беконом или ещё что-то нормальное.
— Тини счастлива служить молодой хозяйке.
— Говорят, ты уже приготовила что-то вкусненькое? — хитро прищурилась я, глядя на домовушку.
Ушастик счастливо замотала головой вверх-вниз, подтверждая готовность накормить свою хозяйку.
— Давай скорее покушаем, ты вроде куда-то должна была бежать? — произнёс Сириус.
Я тут же погрустнела. Вспомнилось то, куда и зачем я должна была бежать.
— Что случилось солнышко? — чутко уловила смену настроения мама.
— Мне сейчас надо будет идти отчитываться перед мистером Густавсоном, — повесила я голову. — Уж этот мерзкий, склочный старикашка не упустит такую замечательную возможность повалять меня в перьях и облить помоями.
Именно так всё и произошло, и всё это продолжалось часа два. Мерзкий старикашка даже за живот держался, так ему было смешно. Задавал унизительные наводящие вопросы на тему, как я пришла к такому “гениальному” решению уже тысячу лет как решённой проблемы? Старый, противный, гадкий… ух, я ему… да ничего я ему не сделаю. Когда надо мной ржёт, как конь, Грандмастер артефакторики, у которого я учусь, остаётся только стоять, молчать и обтекать. В общем, в конце он сказал, что, когда я снова захочу… э-э-э, заниматься сексом, стоя на лыжах и в гамаке, потому что я не ищу лёгких путей, чтобы я так больше не делала. Я сильно покраснела и сбежала от него домой. Ну кто вообще такие пошлости говорит двенадцатилетней девочке, это же некультурно?
А я говорила, что он старый, мерзкий и противный? Я пришла домой и побежала в свою комнату плакать. Ну да-да, сознание-то имеет знания взрослого, вот только это лишь знания и умения. Умом я всё понимаю, но тело и эмоции-то у меня частично детские. Не на 100%, конечно, но обидно было до слёз, и главное сама ведь дура. И никого не обвинишь, хотя вот с портретами я попыталась, но это просто управляющие големы. Там даже духов нет, одни чистые знания, записанные на кристалл, установленный в раму. На них ори-не ори — без толку, но хоть душу отвела, хотя удовольствие так себе… на любителя.
***
После того, как я скопировала всю библиотеку Хогвартса на три оставшиеся заготовки, я смогла наконец расслабиться. Одну болванку я положила в свой сейф, одну положила в дом к Сириусу. Там защита такая, что никто не пролезет, одну оставила маме и Сириусу под клятву о неразглашении. Такие книги и такие знания надо защищать по максимуму, а особенно знания о том, что у нас вообще есть эти знания. Под клятвой они не проговорятся даже в пьяном угаре. Книг и учебного материала у меня теперь хватит на целую жизнь, а уж останавливаться на достигнутом я не собиралась.
Моя учёба продолжилась, и я углубилась в ритуалистику и артефакторику, осознавая, как надо делать правильно, а методов было много. Начиная от специального заклинания, которое могло скопировать физические дорожки с оригинала в точности или с уменьшением. Такие заклинания применялись в производствах, позволяя тиражировать артефакты тысячами. Ох, какая замечательная вещь. Ещё одно очень полезное заклинание позволяло задавать нужный рисунок на плоскости, с расчётом, что он будет перенесен в кристалл.
Продвинутые темы в артефакторике включали в себя артефакты с нестандартными носителями, к примеру, артефакты из мёртвой плоти и даже артефакты из живой плоти. Были похожие вещи и в ритуалистике, вот, например, татуировки. Да та же чёрная метка, которую Волдеморт ставил всем направо и налево, это она и была.
Всё-таки я хорошенько прочувствовала и осознала необходимость систематического обучения. К примеру, сам Волдеморт, как видно, нахватался всего по верхам, но вот глубоких знаний в каждой области — не имел. Его тёмная метка считалась бы верхом артефактного искусства, если бы я не знала, что он лишь слегка видоизменил уже готовую рабскую печать, описанную в одном египетском свитке.
Теперь я сама стремилась учиться и обдумывать свои шаги получше. Прежде чем принести мой следующий проект артефакта на мастерскую работу по ритуалистике и артефакторике на суд своих учителей, я очень долго думала.
То, что я хотела сделать, был гибрид управляющего голема, компьютера, плеера и искусственного интеллекта. Я купила множество магловских книжек по электронике и микрочипам, математике, физике для ВУЗов, пытаясь в конечном итоге построить многопоточный искин, способный к подбору алгоритмов и решению задач по программированию в кратчайшие сроки.
В дополнение к этому я обучалась палочковому и беспалочковому исполнению заклинаний. Порядок был такой: вначале я махала палочкой, пока не получала наиболее оптимальную структуру заклинания, которую успевала запомнить, рассматривая её магическим зрением, после чего продолжала рисовать его в своём разуме уже самостоятельно.
К концу дня маленькая, невесомая волшебная палочка начинала казаться большим металлическим ломом. Даже если она маленькая и легкая, за это время рука начинала отваливаться, а метаморфизм не помогает от усталости. А вот вы бы сами попробовали так помахать палкой несколько часов подряд!
Рябиновый отвар, которым смазывала свербящее запястье, я варила самостоятельно литрами. В общем, несмотря на то, что: “Ух ты! Я же занимаюсь магией. Магией, Карл!”, это всё постепенно превращалось в рутину и в тренировки. А тренировки это как раз то, что совсем не хочется делать.
Июнь и июль пролетели почти незаметно, и в начале августа я спустилась в гостиную, готовясь к завтраку.
— Доченька, — сказала мама, у которой в эмоциях проскакивало беспокойство и сильное волнение.
— Что, мамочка? — спросила я, напрягаясь.
— Мы хотели тебе сказать, что мы с Сириусом решили создать семью.
У меня отлегло от сердца.
— Ну, наконец-то. И надо было столько ждать и мотать всем нервы? Давно бы уже женились и не морочили всем голову, — хихикнула я. — Вы любите друг друга, у вас даже есть все признаки давно созданной семьи. Думаю, вы любили друг друга и раньше, — рассмеялась я уже более активно.