Страница 24 из 94
Вечером, когда все пошли спать, я засела за медитацию в собственной спальне, выискивая в памяти, которую я вырвала из Волдеморта, знания о том, как пользоваться его метками. Эти знания оказались зарыты довольно глубоко. Он работал над этим целых семь лет, и на самом деле метка представляет собой сплав шумерской, египетской и магии Нагов, а потому часть её на парселтанге. Это довольно сложный нательный артефакт, который много чего позволяет своему хозяину. Тех, на ком есть метка, можно призвать к себе, причинить боль или убить, даже не находясь близко к ним. Их можно также заставить делать что-либо и по желанию поставлять ману, как будто от внешнего источника своему хозяину.
Именно так Волдеморт стал в глазах других сильнейшим магом, он просто пользовался заёмной маной других людей, заставлял людей делать то, что он им прикажет, и сразу же приказывал никому и никогда не рассказывать о функциях метки. Ну что же, возможно, некоторых немного это и оправдывает, но не очень сильно. Ведь метку им нанесли в полном сознании… хотя не всем. Были там и такие, кто приводил собственных детей на клеймление, и у тех просто не было выбора, но таких, в основном, немного.
Перебрав уникальные параметры каждой метки, я сосредоточилась и выудила именно ту, что Волдеморт поставил Снейпу…
Когда я вышла из медитации, было уже часа два ночи, и спать хотелось просто неимоверно. Детский организм к таким нагрузкам не привык и натужно скрипел на желание пойти почистить зубы и умыться. Пойти… или завалиться спать так? Или всё же пойти… Вот в чём вопрос.
Проклиная всех и вся и в первую очередь совершенно мёртвого теперь Снейпа, отодрала себя от кровати и поплелась в ванную. Поплескав в лицо тёплой воды и почистив зубы, я покинула ванну и поплелась обратно, но на полпути затормозила.
— Нет! Нет! — тихие всхлипы и плач, который я случайно расслышала, доносился из комнаты Гермионы.
Сонливость сдуло словно ветром, а магия взбурлила мгновенно, приходя в готовность. Моя прокачанная метаморфизмом тушка впечаталась в дверь с такой силой, что её чуть не сорвало с петель. Я бешено озиралась, выискивая врагов, которые забрались в спальню моей подруги, но ничего не видела. Гермиона теперь офигевшими глазами рассматривала меня, а я смотрела на неё.
— Гермиона, кто тебя обидел? Где враги? — я всё ещё озиралась и даже заглянула под кровать.
— Никто… мне просто приснился сон как я… как меня… ну ты помнишь? — спросила она, сорвавшись в рыдания.
Заплаканное личико подруги включило режим старшей сестрёнки, я подскочила к ней и тут же обняла, сильно прижав к себе.
— Что ты, я тут, я с тобой, тебя больше никто не обидит, — произнесла я, поглаживая её по голове.
— Спасибо, Роза, ты мне так помогаешь, и тогда, ты меня спасла, вытащила… я уже потеряла надежду, — говорила она сквозь рыдания. — Думала — мне конец. Спасибо. Это просто… просто сон, не обращай внимания.
— И часто тебе такое снится? — спросила я, прижимая её к себе.
— Три — четыре раза в неделю, — ответила она всхлипнув. — Мне каждый раз снится, что я снова там, снова в том подвале, снова на цепи, вот только на этот раз никто не придёт, и я это знаю. И я там сижу, и никто не приходит, — начала невнятно говорить она.
— Что же ты раньше не сказала? Не нужно было терпеть так долго.
— Но… Роза… это ведь… ты и так столько для меня сделала… я не могу… я сама… всё пройдёт, всё будет хорошо.
— Так! Сегодня я сплю с тобой! Иди ко мне, — уложила я её рядом с собой на кровать, укрыв одеялом.
— Но разве так можно, ты ведь тоже хочешь спать, а я тебе буду мешать, — спросила она.
— Гермиона, ты моя подруга, и я тебя не брошу. Иди ко мне, давай будем спать, — обняла я её, глядя в глаза. — Я тебя защищу.
— Спасибо, — пробормотала она, буквально тут же проваливаясь в сон.