Don Diablo

Диего

– Дон, – с поклоном обращается Маша. – Хотите вина? – она стоит позади меня, с бутылкой в руках. Мария из бедной семьи. Ее единственный родственник – брат, умер в недавней перестрелке с людьми Эль Пачо. Она попросилась работать у меня, помогать по дому, а я не смог отказать. Чувствовал себя виноватым, что она осталась одна. Единственным моим условием было то, чтобы она забыла о проведенной совместной ночи. Она согласилась. Работать здесь, это лучше, чем в моем борделе. Больше никуда бы не взяли девушку не окончившую школу.

– Нет, не нужно вина, – я хочу находится в здравом уме, что даётся мне крайне тяжело в присутствии Яры, которая должна появиться с минуты на минуту. Она проплывает, как невесомое белое облако. На ней нежное светлое платье, что при каждом движении покачивается. Гордо подняв голову, она встречается со мной взглядом. В ее глазах появляется жесткость и неаримиримость.

Я был с ней груб? Наверное. Но ей же было хорошо. До того момента, как она попыталась меня поцеловать все было просто прекрасно. Я опьянел от нее, похлеще, чем от бутылки мескаля, выпитого залпом. А так на минуточку, там пятьдесят пять градусов. И хуже всего, мне самому хотелось её поцеловать. Эти сочные чуть приоткрытые в порыве страсти губы. Это то меня взбесило. Возможно, проще отказаться от нее, найти ей замену, тем более, это дело нехитрое. Только свистни и перед моей спальней выстроиться очередь из первых красоток Мексики. Но я не готов был её отпускать.

– Доброе утро, Дон Диабло, – она широко безэмоционально улыбнулась, а в глазах холод, способный заморозить ад. От её голоса тысяча мурашек проносится по коже. У нее очень женственный, чарующий голос. Я отдал бы пол жизни, чтобы слушать его. Особенно сладко звучит, когда она стонет.

– Доброе, – киваю ей на место возле себя. Ярослава садиться, расправляя летящее платье. Маша услужливо предлагает ей вино. Ей Ярослава улыбается искренне, по-доброму.

Вот ведь странность. Мне хочется Ярославу, хотя я у нее не первый. А Мария, отдавшая мне самое дорогое, что у нее есть, свою девичью честь, с таким самозабвением, не привлекает больше. 

– Маша, уйди, – Ярослава вопросительно изгибает черную бровь, раскладывая на коленях салфетку с небрежным изяществом, что это больше похоже на элемент танца. – У меня есть для тебя предложение, – её и без того горделивая осанка становиться ещё прямее. Подозреваю, что манеры ей привил муж и то общество, в котором она долгое время жила. Я хочу увидеть другую Ярославу. Ту, что была в той комнате в самом начале. Ярко горящую, как пламя, которая не прячется под маской навязанной благочестивости.

– Твоя выходка, с поджогом машины с товаром, принесла мне огромные убытки. Не считая сорванных сроков перед заказчиками.

– Считай я сделала доброе дело. Несколько миллионов людей остались без дозы. Остались живы.

– Нет. Ты думаешь они бросили бы из-за того, что мой товар не пришел? Открою тебе секрет. Они просто пошли и купили дешёвую синтетику Эль Пачо. Есть ещё и Колумбия и другие люди торгующие этим. Оттого, что я вдруг брошу, люди ничего не потеряют. Они просто найдут другого.

– Дон Диабло! – наигранного охает она, прижимая ладошку к аппетитной груди, чем привлекает мое внимание. – Да вы оправдываетесь передо мной! Занятно. Исповедь дьявола.

– Не поможет. У дьявола нет души. Рай ему не светит, как и ппрощени, – она действует на меня отрицательно. Не хватало разводить с ней философские темы. Не для того она мне нужна. – Итак. Ты месяц принадлежишь мне. Я имею тебя как хочу. Если не согласишься, то смогу отправить в бордель, – глаза Ярославы гневно вспыхивают, она смотрит на меня испепеляюще, желая превратить в уголь, а тонкие пальчики сжимают вилку, так сильно, что белеют. Секунду, она часто моргает, справляясь с сказанными мной словами.

Я хотел предложить мягко, подобрать более подходящие слова, но её предположение, что я оправдываюсь – взбесило. Да с какой стати?

– То есть, к мужу ты меня не вернёшь? – почему-то эта мысль мне была противна. Хотя такой вариант решил бы многие проблемы. Я бы избавился от нее, получил компенсацию. Но останавливало одно но. Я не хочу.

– Я дам тебе свободу. Более того, помогу перебраться в город, который ты выберешь. Плюс сумма на счёте, превышающая вдвое ту, что у тебя украли.

– Очень щедрое предложение. С учётом того, что ты мог взять все что хочешь, без моей на то воли, – она вернула внимание тарелке. А её глаза стали стеклянными. – Ну раз это «предложение», – с издёвкой выплюнула она, – то у меня есть условия.

– Условия́? – пришла моя очередь удивляться. На языке вертелся один мат. Никто мне прежде не выдвигал условий. Я говорил – они соглашались.

– Тогда я могу отказаться.

– Я, блять, и заставить могу, – вся моя выдержка летела коту под хвост. Да что она о себе возомнила?

– Тогда это не «предложение». А рабский контракт. Раз я не могу выдвигать условия, не имею право голоса.

– Хорошо. Говори, – откинулся на спинку кресла, подперев висок указательным пальцем, пытаясь держать себя в руках и не разорвать чертовку в клочья.

– Отпусти Славу. Помоги ей добраться до Одессу и дай денег на первое время.

– Слава это кто?

– Мы с ней землячки, работали на твоих полях.

– Хорошо. Ещё условия?

– Да. Я хочу иметь телефон.

– Для чего? По мужу соскучилась?

– Это никогда не случится. Я все отдам, лишь бы никогда его больше не видеть, – задумался. Что ж такого сделал муж, что она бежала от него. Она же баронесса. Я читал статьи о ней. Их пару считали самой утонченной, а Ярославу самой счастливой женой. В память особенно въелась фотография, где напыщенный прилизанный барон обнимает Ярославу за талию, она улыбается искусственной улыбкой, ненастоящей.

– Зачем тогда тебе телефон?

– На родине осталась тетя. Софа. Ей наверняка сообщили о моей инсценированной смерти. Я хочу сообщить, что это не так.

– А твой муж. Он может прослушивать телефон? – Ярослава призадумалась.