Страница 7 из 17
Я подумала, что может действительно моя интуиция меня подвела. Я успокоилась и вернулась к своим обычным делам. Бабушка тоже уже легла спать, а я домывала посуду в кухне. Дверь в бабушкину комнату была приоткрыта, и я услыхала, как Аня начала опять что-то возбужденно говорить в темноту. Я заглянула в комнату.
– Аня, ты что-то хотела мне сказать?
– Да, мне очень хочется пить. Дай мне водички.
Я принесла ей стакан воды. Она отпила немного и начала мне рассказывать о своей семье. Она начала мне рассказывать такие подробности, что у меня опять закралось сомнение, что с ней все ли в порядке. Она все говорила и говорила без остановки. Я подумала, что надо позвать Зенека.
– Зенек послушай ее. Все ее сегодняшнее поведение необычно. Впереди ночь и я просто боюсь оставлять ее в таком состоянии. Надо вызывать скорую помощь. Мы не можем самостоятельно принять решение. Давай позовем ее сестру и пусть она решает. Зенек сбегал за сестрой. Пришла сестра, я ей написала, что мне кажется, что с Аней происходит что-то необычное, она чрезмерно возбуждена. Сестра стала с ней разговаривать на сигнальном языке для глухонемых. Потом она взяла листок бумаги и написала, что не видит ничего необычного в поведении сестры. Они закончили разговаривать, и сестра ушла. У меня опять закралось сомнение, что может я неправа и зря паникую. Мы легли спать, но я не могла уснуть и постоянно прислушивалась к звукам из бабушкиной комнаты. Через какое-то время, Аня опять начала что-то громко выкрикивать. Я разбудила Зенека и сказала, что надо вызывать скорую помощь. Он оделся и пошел к телефону на углу магазина. Спросонья он вызвал обычную скорую помощь. Когда приехали медики они посмотрели на Аню и сказали, что надо вызывать специальную психиатрическую помощь. Они сделали звонок и через какое-то время приехала специализированная помощь.
Хотя уже была глубокая ночь, никто из нас не спал. Аню попросили встать и одеться. Все сидели в нашей бывшей кухне. Врач начал задавать Ане вопросы. Ее спросили откуда она приехала и зачем. Она сказала, что приехала во Львов, чтобы выйти замуж. Потом она начала путаться в ответах. Оказалось, что Зенек ее муж. Врачи спросили, кто такой Зенек, и я сказала, что это мой муж. Врач потихоньку отвел меня в сторону и сказал, что Аню нужно госпитализировать. Я ничего не могла возразить. Повернувшись к Ане, врач попросил ее собраться и поехать с ними в больницу, чтобы кое-что уточнить. Аня согласилась, но сказала, что без Зенека никуда не поедет. Врач попросил Зенека поехать с ними. Зенек, молодец, понял всю ситуацию правильно и согласился. Уже при выходе санитар сказал мне, что это шизофрения и добавил, что ему очень жаль, она такая молодая, а шизофрения практически не лечится. Они уехали. После такого я уже не могла уснуть и оставшуюся часть ночи провела в полудреме. Зенек вернулся почти под утро. Он рассказал, что пока они ехали, и потом, когда сидели в приемном покое, Аня не отпускала его руку. А потом, когда ее забирали в палату с ней, случилась истерика. Это было страшно видеть. Нам было очень жаль Аню. Это страшно, когда ты видишь, как хорошо знакомый и прежде адекватный человек теряет разум. В моей жизни это было впервые. Я подумала, как хрупка эта грань между реальностью и безумием.
На следующее утро я пошла к Анютиной сестре и написала, что произошло этой ночью и что Аню положили в психиатрическую больницу. Сестра была подавлена этим сообщением. Накануне вечером, когда она знаками общалась с сестрой, она даже не могла подумать, что все так плохо. Все-таки глухонемые, не слыша человеческую речь не могут понять все оттенки и сигнальная речь очень бедна на выражение всех эмоциональных чувств. Чтобы закончить свое повествование об этом печальном случае, я хочу забежать немного вперед. Аня пролежала более полгода в больнице. Я ее несколько раз навещала. Уже при первом моем посещении через несколько недель, она пришла в себя и вполне осознанно разговаривала со мной. Она почти все вспомнила о той ночи и смеялась, когда вспоминала, что называла Зенека своим мужем. После выписки из больницы, она какое-то время жила у сестры, а потом у своих старых знакомых на квартире. С виду вроде все было в порядке, но я видела ее глаза, они никогда не вернулись в свое прежнее нормальное состояние. Что-то неуловимое было в ее взгляде, который говорил, что с Анютой не все в порядке. Через год у нее опять повторился приступ, и она опять несколько месяцев лежала в больнице. Потом какое-то время все было хорошо. За ней приехал брат и они полетели в Херсон, там, где жила ее семья. Возвращаясь назад с братом, в самолете у нее опять начался приступ.
– Пойди скажи летчику, чтобы он летел потише, а то у меня очень болит голова.
Прямо в аэропорту ее забрали в больницу. И когда она вышла в этот раз после лечения из больницы, она сказала, неужели это так и будет всю оставшуюся жизнь. В один день, когда ее хозяева ушли в церковь, она, оставшись одна, выпила стакан уксусной эссенции. Хозяева, вернувшись из церкви, вызвали скорую помощь. Аня сожгла себе все внутри. Она кричала от боли и просила, дать что-нибудь, чтобы ей стало легче, но жить она не хотела. Той же ночью она умерла. Рано утром я собиралась на работу. В дверь кто-то поскребся, я подумала, может кошка. Я открыла – это была Анина сестра с листочком бумаги в дрожащих руках. Она протянула его мне, и я прочла это страшное известие, что Аня умерла. Это было как гром с ясного неба. Она не смогла объяснить всех подробностей, поэтому в один из дней я пошла к хозяевам квартиры, где жила Аня и узнала все подробности. Хоронить Аню увезли в ее родной Херсон. Еще долго я никак не могла смириться с этой трагедией. Аня снилась мне во сне. И все эти сны были связаны с ее болезней. Ее сестра с семьей еще жила какое-то время в своей прежней квартире, а потом они получили новую и переехали. Я потеряла с ними всякую связь и ничего не знаю об их дальнейшей судьбе. Так жизнь нас сводит на какое-то время с людьми, а потом наши дорожки расходятся, но все это не уходит в никуда, а остается в нашей памяти.
1.7 Поездка в Ленинград. Рождение дочки
После того, как Аню положили в больницу, бабушка лишилась квартирантки и своих денег. А так как она привыкла иметь свои деньги, вновь встал вопрос о квартирантах. Но для этого нам с Зенеком надо было освободить нашу угловую комнату и переехать в ту, которую занимала бабушка. После тяжелого разговора, мы согласились, поменяться комнатами, мы с Зенеком переехали в бабушкину комнату, а бабушка заняла угловую и бывшую кухню. В угловой комнате она поселила четырех квартирантов – женщин, а сама свою кровать поставила в бывшей кухне. Опять она стала хозяйкой со своими деньгами, а я с опостылившими мне квартирантами.
В середине ноября я решила ехать в Ленинград, отвозить диссертацию на рецензирование. Время поджимало, откладывать было некуда. До этого я списалась с Галиной Тимофеевной Тихомировой, профессором из Ленинградской Академии, и она любезно согласилась быть моим рецензентом. Наша соседка, Анна Фроловна, из дома напротив, дала мне адрес своей сестры, которая жила в Павловске, чтобы я смогла у нее остановиться. И вот я опять в Ленинграде, и опять в зимнее время. Это сколько лет прошло?! Больше пяти лет! Тогда девчонкой я приехала в этот город, чтобы встретиться с Олегом, бежала к нему на свидание к Эрмитажу и замирала от мысли, что он не придёт. Была полна любви к нему. Хотела быть с ним всю жизнь, но увы это не стало реальностью. Теперь я была замужем за другим и ожидала ребенка. А Олега уже не было в этом городе. Он закончил учебу и уехал.
Я нашла тети Ани сестру, передала ей небольшую посылку со Львова и просьбу приютить меня на пару дней. Потом я поехала к Галине Тимофеевне, моему рецензенту, предварительно договорившись о встрече. Она жила недалеко от центра в четырехэтажном здании на втором этаже. Хорошо, что только на втором, так как в моем положении преодолевать этажи становилось все труднее. Галина Тимофеевна оказалась очень приятном и гостеприимном человеком. Она усадила меня за стол и напоила чаем. Чай был как раз кстати. На улице было довольно холодно, и я пока добиралась к ней немного подмерзла. Я передала ей экземпляр моей диссертации, который привезла с собой. Она раскрыла и бегло просмотрела страницы. Сказала, что ей надо внимательно ознакомиться с этой проблемой и затем она пришлет мне рецензию по почте. Вопрос со вторым рецензентом тоже был решен, и с ним тоже надо встретиться пока я в Ленинграде. Я попросила Галину Тимофеевну, если это возможно, помочь мне назначить эту встречу на завтра. Галина Тимофеевна, взяла телефон и позвонила.