Страница 14 из 14
Глаза у Маринки вспыхнули азартным огнем, дыхание участилось. В таком состоянии либо банк срывают, либо проигрываются в пух и прах.
– Так давай «бобров» бомбить будем. Ты даешь наводку, мы работаем.
– Как?
– Скоком. У нас опыт имеется.
– Ты знаешь, какие там двери! Только с виду простые, а стоят крепко – не выломаешь. Замки навороченные, отмычкой не возьмешь. А есть квартиры, которые на охране.
– Ничего, что-нибудь придумаем.
– Думай. Пей водку и думай.
– А может, лучше вместе думать будем?
Капрон поближе подсел к ней. Сначала прижался к ней бедром, затем обнял одной рукой за плечи. Маринка не выделывалась. Сидит молча, думает о чем-то. Тогда он положил руку ей на грудь. Ничего. Просунул руку под блузку. Никакой реакции. Снял блузку. Языком провел по ложбинке между грудками. Марина напряглась, истомленно закрыла глаза, запрокинула голову назад. Капрон дал волю рукам. Марина натурально прибалдела. Только вот ноги раздвигать и не думает.
А Капрон разошелся не на шутку. Давление такое, что клапаны срывает. А есть только один способ спустить пар. Но Маринка была начеку. И в тот момент, когда он втиснулся между ее ног, больно укусила его за нос.
Он мог бы ее ударить. Но, даже вне себя от злости, он не посмел поднять на нее руку. Да и не стала бы Маринка подставляться под удар. Она сама была похожа на разъяренную змею, и нож в ее руке остро напоминал ядовитое жало.
Глава 7
Кнут жадно пересчитывал деньги.
– Тысяча сто. Тысяча двести. Две тысячи. Три. Десять. Двадцать. Тридцать восемь кусков, братва!
– Откуда у вас эти деньги, гражданин? – строго спросил у него Анисим.
Он был в ментовской форме – фуражка с красным околышем, рубашка с коротким рукавом, погоны с капитанскими звездочками. Галифе, хромовые сапоги, но главное – пистолет в кобуре.
– Как откуда? – развеселился Кнут. – Я два года на промке горбатился! Хозяин по три куска в месяц платил. Вот и считай, начальник!
– А рыжье откуда?
– Так это, на очистных намыл. Говно влево, рыжье вправо. Гы-гы!
– Так я не понял, рыжье чо, в говне? – прикалывался Анисим.
– Чо, замараться боишься? Так ты мне свою долю отдай, го-го!
Марина сидела в кресле, курила и молча наблюдала за этой пикировкой.
За ментом братва ездила аж в Ярославль. В два дня обернулись. И клифт с погонами привезли, и ствол. Капрон клятвенно утверждал, что раздетого мента добивать не стали. Не взяли грех на душу. И правильно, «мокрый гранд» им ни к чему.
Дальше проще. Марина объяснила, как и что делать. Даже что-то вроде тренировки провели. Один за терпилу, а другие изгалялись над ним по науке. «Воруете, гражданин нехороший, нарушаете социалистическую законность, а ну-ка деньги на бочку». Что-то в этом роде. Поупражнялись пацаны, и на дело. Марина наколочку им на гражданина Парцеля дала. Анисим – «участковый», а Капрон и Кнут – оперативники из ОБХСС. Ордер липовый ему предъявили. Закошмарили мужика. Обыск провели, даже понятых из соседней квартиры пригласили. Короче, наварились на кучу бабок и драгоценных безделушек полную шкатулку взяли. И на квартиру к Марине. Добро делить. И обмывать удачно обстряпанное дельце.
– Хорош прикалываться! – осадил прикольщиков Капрон.
Он был у них за старшего. И при этом танцевал под ее, Марины, дудочку. Что она скажет, то он и делал.
– Что с побрякушками будем делать? – спросила она.
– Барыгу надо искать, – с умным видом сказал Кнут.
– Чтобы он потом нас ментам сдал? – покачала головой Марина. – Не вариант.
– Не вариант, – кивнул Капрон.
– Я думаю, рыжье нужно в слиток переплавить.
Капрон влет подхватил ее идею.
– Дантисту левому спихнуть можно. Пусть фиксы из рыжья лепит.
– А камушки? – спросил Кнут.
– Камушек без перстня не опознаешь, – как на недалекого посмотрела на него Марина. – Камушки ювелиру загнать можно.
– А кто рыжье будет плавить? – озадаченно посмотрел на нее Кнут.
– Кто спрашивает, тот и делает, – лукаво улыбнулась она и посмотрела на Капрона.
– Ты, Кнут, спросил, ты и сделаешь, – решил тот.
– А я умею? Как это делать, а?
– Очень просто, – осклабился Анисим. – Идешь в ментовку и говоришь, я такой-то, такой-то, много рыжья намыл, в слитки нужно укатать. Менты тебе популярно объяснят, как это сделать.
– Может, лучше сам сходишь? У тебя клифт мусорской, – с кислой миной отмахнулся от него Кнут.
И так же кисло посмотрел на Марину. Не нравится ему, что, по сути, им командует баба. Забыл уже, что эта баба спасла его вонючую валторну от расправы, и Марина смотрела на Кнута с плохо скрытой неприязнью. Не нравился ей этот тип.
Кнут был возмущен.
– У него же барахла красного – жуть! Все хапнуть надо было!
Марина понимала его состояние. Сама видела, сколько у ее бывшего ухажера Павлика было антиквариата. Картины, статуэтки, посуда, мебель. Больших денег все это стоило. Но Капрон ничего не взял. Только лавье, только золото и серебро. И не только это. Никак не думала Марина, что у Павлика обнаружится старый, но исправный и хорошо сохранившийся наган с патронами.
А денег было много. Без малого шестьдесят тысяч рубликов. И драгоценностей хватало.
– Жадность фраера сгубила, – спокойно сказала Марина.
– Это кто фраер?! – взвился Кнут.
– Тот, кто ведет себя как фраер.
– Ты это... Ты много на себя берешь...
Кнут выщелкнул из пачки папиросу.
– Курить – на кухню. – Марина показала ему на дверь.
Кнут вышел из комнаты на кухню. Послушный, но ершистый. Иголки у него такие же тупые, как и он сам.
На кухню вышел и Капрон. Марина не удержалась. Тихонько прокралась в умывальник, дверь оставила открытой – чтобы все слышать.
– Капрон, я не въезжаю, нами чо, баба рулит? – возмущенно спросил Кнут.
– Рулит. Чтобы ты не в тот поворот не въехал. Четыре делюги за нами, Кнут, и ни одного прокола. А бабла сколько срубили.
– А чего нам проколов бояться? Ну заметут менты. Тюрьма – наш дом.
– Давай не будем понты чесать, Кнут. На кич мы всегда успеем.
– Успеем. Закроют нас, а братва предъявит – чо это вы, жулики-мазурики, под бабой ходите?
– Никто тебе не предъявит. Маринка – центровая баба. Вся в батю своего.
– Да ладно. Запал ты на нее, потому и волю даешь.
– Ты за метлой следи. Не в тему метешь, пыли много.
– А не нравится мне, что баба у нас мазу держит. Мы дела делаем, а она в стороне. Разве так можно?
– Нужно. Наводку кто дает? Она. Терпилы Маринку знают, ей светиться нельзя.
– Наводку она дает. Сказал бы я, кому она давала.
– Скажи, – угрожающе зашипел на Кнута Капрон. – Пойди ей самой и скажи.
– И пойду!
Марина успела вернуться в комнату еще до того, как там появился Кнут.
– Базар есть! – с ходу объявил он.
Свое удивление Марина выказала едва уловимым движением брови. Взгляд ледяной, замораживающий. На губах змеится хищная улыбка.
– Тебе не кажется, что ты много на себя берешь? – спросил Кнут.
Марина видела, что с каждым словом из него выходила уверенность. Напряжение же в ее взгляде, напротив, усиливалось.
– Ты кто такая? – истерично взвизгнул Кнут.
Она молчала. И все глубже впивалась в него гипнотическим взглядом.
– Нельзя так! – на последних остатках запала выдал Кнут. – Ты баба, ты должна знать свое место.
– Я не баба, – тихо, не меняясь в лице, сказала она.
– Кошка блатная, да?
– Кошка. И зовут меня...
– Мурка... – неожиданно для себя продолжил за нее Кнут.
– Ты угадал, – свирепо улыбнулась Марина.
– Мурка ты... Ну да, Мурка. – Он уже не стеснялся подыгрывать ей.
Не стеснялся. Потому что боялся. Кнут признал ее власть... А куда ему деваться?.. Марина чувствовала себя королевой.
– Еще вопросы есть? – почти ласково улыбнулась Марина. – Хочешь знать, кому я даю и кому давала, да? Запомни, котик, у Мурки не бывает течки. Поэтому она не та кошка, которая дает.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.