Вороток и балерина

Вот только, почему-то, насколько Василий мог судить, благо общества тут, в первую очередь, заключалось в улучшении жилищных условий главы поселения и его "мускулов", а у обычных гоблинов был лишь тот минимум, что позволял им и дальше работать — топор, их главное имущество, маленький ножик, чтобы не дай бог кого не порезал и огниво для розжига очага…

И ладно бы, всё это было какой-то временной мерой в чрезвычайных условиях… Нет. Всё это длилось уже столетиями, если не тысячелетиями, если подумать. Он вздохнул. Тяжела доля нижнего уровня зиккурата, ведь на него давит всё остальное, стоит на его плечах.

Но ничего, ничего… Не в его силах переделать человеческую природу, по крайней мере пока, но он может сломить существующую уродливую систему и привести к более естественному состоянию. Пусть и ценой больших потрясений.

Не станет гоблинов, не станет орков, не будет шаманов с их колдунством и мгновенной связью через Лимб. Люди лишатся власти над воплощением и даже правители будут общим порядком умирать и рождаться снова, начиная жизнь с чистого листа.

Физические возможности всех жителей этого мира более-менее сравняются, не станет сверхсильной храмовой стражи и могучих "орков", и даже простой лесоруб со своим топором будет иметь реальный шанс доказать угнетающему его, что тот не прав.

Да и вообще, каждый сможет стать тем, кем захочет. Если захочет, что, увы, не каждому дано. Но, по крайней мере, они не будут так жёстко скованы навязанными им ролями. Ведь сейчас, максимум на что они способны — сбежать и сменить одного хозяина на другого.

— До какой степени Василиил прокачал скрытность? — поинтересовался он у Тули.

— До максимума, предусмотренного игровой механикой. — ответила она. — Тридцать минут практически полной невидимости и пятнадцать минут откат.

— "Практически полной" — это как у того "призрака", что вырезал тем вечером посёлок? — уточнил он.

— Да. Именно так. — подтвердила она. — Днем и на короткой дистанции работает не очень, хотя, если не двигаться, заметить тебя будет сложно, а вот в сумерках или ночью практически полная невидимость.

— Ага… вот дождусь вечера и вырежу посёлок. — пошутил он. — Замкну тем самым кольцо.

— Да, да… — чуть рассеянно откликнулась она. — Замкнуть кольцо…

Активировав скрытность он направился в сторону лесоповала.

* * *

Всё было точно так же, как он и запомнил. И пусть для него и двух месяцев не прошло, тут прошло шестьдесят четыре года. А ведь и не скажешь… Тот же частокол, тот же домик в центре и соединенные траншеями землянки.

Чуть в стороне, на полянке, метрах в ста от частокола были свалены бревна, от которых начиналась грунтовая дорога. Очевидно, что именно по ней древесину и увозили дальше. Сверившись с картой Василий убедился, что дорога ведет в нужном ему направлении и отправился по ней.

Грунтовка, пусть и плохинькая, это всё же лучше, чем топать босиком по лесу… Пускай, благодаря "анестезии" от Тули он не чувствовал боли при ходьбе, стопы, словно бы, превратились в ботинки, но каждый час ему приходилось использовать навык исцеления, чтобы заживить все те раны, что успел получить, многие из которых выглядели весьма неприятно.

Через несколько часов он приметил у дороге памятного ему "гуся", и, прибив его подобранной неподалёку дубиной, решил приготовить на ужин.

Некоторое замешательство вызвало то, что, как он совершенно забыл, у него не было ни ножа, ни огнива… Но тут здорово выручила собранная Василиилом коллекция навыков, в которой он пока и не пытался разобраться.

С помощью струи огня, вырвавшейся из его ладони, словно бы из огнемёта, он разжег костёр, а с помощью отросших на время острейших пятисантиметровых когтей — разделал свою добычу.

Пока мясо жарилось над углями, он наломал еловых лап и устроил себе лежанку под одним из деревьев. Надо же, это уже входит у него в привычку. С такими темпами он скоро совсем одичает.

Глядя в огонь он, внезапно, почувствовал сильную тоску и какую-то потерянность. Что с ним стало? Где он? Зачем всё это? Да, всё это важно, да, он сражается за то, чтобы спасти миллиарды электронных зомби от неизбежного, окончательного забвения, и подарить им то подобие жизни, которым он сам сейчас обладал.

Ну а дальше что? Ну, даже если всё, вдруг, и получится, то что? Наряду с "миром эльфов" и "Землей 2278", в памяти Тули появится и "мир Филактерии", что она перекроит на свой лад. Ладно, пусть. Три мира по цене одного. А с ним то что?

Эти и другие миры, что откроются перед ним — это, конечно, замечательно… То, что уже произошло с ним, то ещё приключение, если разобраться. Едва ли кому в его мире выпадало такое. Но вся суть приключений в том и состоит, что рано или поздно герой возвращается домой!

И дело не только в защищенном личном пространстве, куда мы тащим вещи… Нет. Наш дом, это вся та среда, в которой мы выросли и частью которой являемся. Дом, родители, двор, соседи, тот же дядя Миша, сука, город, страна, весь мир.

А интересно, ведь, что там сейчас творится? Атомный взрыв возле города-милионника это вам не шутки! Помимо этого есть немало любимых им групп, что время от времени выпускают новые альбомы, киноартисты, что снимаются в новых фильмах. Не прочитанные книги, не пройденные игры.

Да и друзья-подруги… Пиво и то не с кем выпить… с Тулей, разве что. Ха… Она или не окосеет (на что там алкоголю-то влиять?) или, если и окосеет, то вся Вселенная вздрогнет от её дебоша…

Эээххх… Вот и выходит, что "херОй", в число которых ему угораздило попасть, спасая других — самый несчастный на свете человек. Ладно, чего уж там, хоть пожру перед сном…

* * *

Дня через три лес закончился. Далее дорога вилась через засеянные, судя по всему, поля, а на горизонте виднелся какой-то городок. После некоторых размышлений Василий всё же решил, что отыгрывать туриста будет лишним. Рано или поздно он привлечёт к себе внимание и ему будут заданы неудобные вопросы, на которые он едва ли сможет внятно ответить.

Не, ну в самом деле, как он объяснит кто он, откуда и что тут делает? Притом так, чтобы аборигенам это показалось убедительным?!

Тут ещё надо ещё помнить, что его одежда и внешний вид сейчас точно такие же, как и тогда, когда он впервые объявился на лесоповале, на глазах у десятков гоблинов. Мало ли, может его "фоторобот" тут развешан на каждом столбе? Ну или в местном аналоге полицейского участка?

Нафиг, нафг… Если уж и рисковать, то только в самом Лагаше, а не на дальних подходах к нему. Да и то, если не будет иного выхода, ведь, всё же, в людном городе относительная невидимость — не самое лучшее подспорье.

Пользуясь получасовой невидимостью он подошел как можно ближе к городу, после чего забрался в густые заросли и улёгся на землю, пережидая откат.

Пятнадцать минут спустя, снова активировав невидимость, он вскочил и побежал по дороге, огибая городок слева, по окраине. Бежать невидимкой по заросшему пшеницей полю, всё же, было бы не лучшей идеей… С тем же успехом он мог бы соорудить из палки с футболкой — знамя и идти по дороге размахивая им, поскольку было бы отлично видно, как перед невидимой фигурой расступаются колосья и как остаётся явный след позади.

Частокола вокруг городка не было, видать, уже тут, в четырех-пяти километрах от опушки, лесные хищники никого не беспокоили, и по этому даже на бегу можно было составить мнение о местных порядках.

Внешнее кольцо поселения было, как и в лесном лагере застроено землянками, среди которых суетились гоблинши. Средняя часть города состояла из домиков разного калибра, часть из которых были жилыми, а некоторые, судя по исходящим из них шуму и ругани, представляли собой какие-то производственные цеха. Скорее всего, лесопилки, судя по тому, что именно сюда транспортировали бревна из леса.

Поскольку пшеница еще не до конца созрела, то сейчас, в середине рабочего дня в поле никого не было, всё мужское население трудилось на предприятиях.