Космофауна. Зверь беглеца

Слайд сменился. Схема: двойная звезда с самого края Рукава Ориона, пояс астероидов. Резкий переход: надпись «2518», два фрегата и четыре шхуны, идущие с флангов «Тавды-4». Стая старых шхун браконьеров вокруг крохотной бескислородной планетки. Шхуны мечутся под торпедным огнём противника, пытаясь пробиться через защитное облако флагмана и фрегатов, и, наконец, разваливаются от попадания торпед. Ещё одна смена – надпись «2527», «Тавда-4» в окружении десятка фрегатов и трёх десятков кораблей поменьше идёт навстречу флоту неприятеля на фоне панорамы планеты. Залпы торпед, рельсовиков, взрывы электромагнитных гранат…

Капитан прервал показ, и Егоров вздохнул. Он почти сразу понял: всё, что показывает и рассказывает Артемьев – не более чем грустная история о боевом прошлом, безвозвратно утраченном. Новоуральская Конфедерация у Леонида не была в списке самых любимых держав прошлого. Для многих она казалась символом раздробленности Сектора и воевала с Империей, которой Егоров служил.

Но всегда грустно, когда нечто настолько огромное, серьёзное и сложное не используется по назначению, не важно – соперником или союзником.

– Как ты знаешь, воинственная Конфедерация вышла из-под власти Протокола, проиграла войну Суздальской Империи в пятьсот шестьдесят седьмом и распалась. А корабль получил пробоину в районе нижнего принтонного бассейна, – подтвердил догадки капитан. – Долгое время крутился вокруг Качканара как полузаброшенный орбитальный посёлок, служила складом, орбитальной причальной станцией. В конце прошлого века был продан «Братьям Галактионовым Инкорпарейтед», отремонтирован, увеличен вдвое и переоборудован в сухогруз. Крупные бассейны снесли, оставили только пару малых, для ремонта челноков и бытовой техники. Сделали грузовой отсек… Да, мы перестали быть боевым кораблём, но сохранили всю иерархию.

Егоров решил плавно переходить ближе к теме.

– Я не думал, что корабль двухвековой давности в наших краях так хорошо мог сохраниться. Моей яхте уже шестьдесят лет, и она выглядит намного старше. Чьи вы сейчас?

– Первые годы руду возили. Пару раз воду. Конструкции из Челябинска. Сейчас мы приписаны к Кунгурскому космоходству и везём лес в Великую Бессарабию. До этого им же песчаник возили. Они вторую планету-океан терраформируют, Балхаш. По новому маршруту идём, тут только недавно цепь из станций поставили. Раньше после Орска был тупик для больших судов.

Артемьев остановился, выжидающе глядя на друга. Возможно, капитан ожидал расспросов, почему он, гражданин свободного Уральского Союза Планет, работает на соседнее авторитарное королевство, но Егоров лишних вопросов задавать не стал. Молча кивнул, пожав плечами. Большой бизнес, тем более строительный – тёмная штука. Словно предвидя ответ, капитан осторожно сказал:

– Да, знаешь, я и сам не в восторге. Мне вообще эта раздробленность не нравится, да и края вокруг неспокойные. Станций Инспекции мало, слышал, корабли пропадают? Вот был бы весь флот в секторе едиными… Ладно, давай не об этом.

– Сколько сейчас народу?

– Тридцать шесть тысяч по переписи. В основном, пенсионеры, молодёжь уже вся съехала – работы сейчас мало. Правда, матросов и экспедиторов немного новых набрали.

– Что за коренная народность? Московцы?

– Гопники… Удивительные личности.

Артемьев вдруг отвлёкся на ушную гарнитуру.

– Да, сейчас посмотрю, – буркнул в микрофон, и махнул рукой, потом повернулся к Егорову. – Продолжим через десяток минут.

Голопроекция распространилась на половину комнаты. Стены и соседние отсеки словно исчезли. Открылся внешний сектор неба, прилегающий к «Проксиме Таганая». Станция длиной в десяток километров выглядела огромной многоножкой, уходящей от «Тавды» в сторону карликовой звезды. Десятки кораблей размерностью от четвёртой до седьмой, от двухсот метров до пяти километров гроздями висели вокруг её цилиндрического корпуса. Восьмикилометровая «Тавда» по сравнению с ними выглядела хищником, схватившем многоножку за шею швартовочным коридором.

В сотне километров на синхронной орбите виднелась тусклая звёздочка, помеченная как «База Инспекции 781».

– Кто это?.. А, ясно всё с ними.

На экране подсветились две красные точки, отделившиеся от противоположного конца станции. Капитан выделил, включил увеличение. Юркий треугольник мотал спирали вокруг более крупного судна, сорокаметровой сигары. Крупный, ярко светящий диск в основании первого в сочетании с ракетными движками выдавал в нём истребитель охраны. Только востроскручи самых быстрых пород можно впрягать в такие мелкие военные корабли. Сорокаметровый был покрашен в красно-голубые полоски. Тонкие струйки света тянулись от малого корабля к большему. Иногда с тусклыми вспышками из носа истребителя к кораблю летели снаряды. Егоров вспомнил военное прошлое, но не разобрал, то ли это магнитные мины, то ли электронно-шумовые патроны, выпущенные, чтобы напугать востроскручу корабля и порвать упряжь.

В ответ сорокаметровый пытался укусить истребитель, пару раз пускал с борта отпугивающие ракеты. Одна улетела мимо, вторая взорвалась у подставленного бронированного бока, не причинив вреда востроскурче. Опытная гончая увернулась.

– Грамотно захватывает, – похвалил Егоров. – Только за что?

– Контрабандисты, – пояснил Артемьев. – В Бессарабию летят. Замаскированы под грузовик из Челябинска. Пытаются отплыть подальше, чтобы уйти в четвёртое.

Скорость из-за сложной траектории оставалась невысокой. Сигара летела зигзагами, словно пытаясь вымотать, освободиться от преследователя. Казалось, ей это удалось. Гончая выдохлась, приотстала, погасла. Включились резервные ракетные движки. Грузовик развернулся и резко пошёл направо, в открытый космос. Тем временем из станции совсем рядом к сухогрузу вылетел ещё один истребитель. По широкой дуге пошёл наперерез беглецам. Вдруг красная сигара выплюнула две точки ракет малой дальности и повернула к «Тавде». Счётчик рядом с помеченной точкой мотал километраж. Три километра. Два восемьсот.

– Чего он? К нам под крылышко хочет? – усмехнулся в гарнитуру Артемьев. – Подбить и в гравитационную яму под кормой засесть? Вот смельчак! Может, вдарим напоследок? Запроси у станции.

Два километра. Километр восемьсот. Километр пятьсот. На экране возникла надпись «Разрешение получено», затем «Ионная пушка номер три готова, наведение разрешено, подтвердить?».

Капитан махнул рукой в сторону кнопки «да». Через пару секунд где-то наверху послышался приглушённый щелчок. Егоров заворочал головой, пытаясь выследить направление. Понять так и не смог.

Две небольшие ракеты, пущенные в востроскручерный отсек «Тавды», взорвались на подлёте к невидимому гравитационному куполу. Защита бывшего космического завода оказалась не по зубам. Красный кружок вокруг сигары замедлился, стал мигать. На увеличении корабль казался безжизненным. Освещение не горело, дно пустовало – видимо, испуганная востроскруча выскользнула из упряжи и нырнула в подпространство.

Бедная псина, подумал Егоров. Прирученным и породистым тяжело без хозяина.

Кто бы из великих учёных, конструкторов двадцатого века мог подумать, что секрет межзвёздных странствий кроется вовсе не в неизвестных науке материалах, не в загадочных чёрных дырах и не в инопланетных ракетно-космических технологиях? Другие люди тем временем бились над загадками НЛО и ошибочно принимали все аномальные явления за корабли неведомых космических рас. Всё оказалось куда проще – все пришельцы из космоса были представителями космической фауны. Любопытными, доверчивыми, хоть и странными, зверями и рыбами четвёртого измерения, всплывающими из подпространственного океана взглянуть на нашу трёхмерную поверхность.

Всё, что требовалось совершить человечеству, чтобы покорить космос – это приручить, одомашнить космических гостей, робко подползающих к границам тогда ещё крохотной человеческой цивилизации. Долгое время в теорию космической фауны не верили. Позже, когда доказательства стали накапливаться, как снежный ком, сомневались – а получится ли? И лишь только к концу двадцать первого века небольшая группа энтузиастов сумела поймать тройку космических коньков, названных гипототемами, засунуть их в первый туннелизатор и унести судно «Елизар-2» к Альфа Центавре.