Космофауна. Зверь беглеца

– Господин любезный! – воскликнул Вован. – Мы с коллегой прибыли по рекомендации службы суперкарго, помощника экспедитора…

Матрос провёл сканером, рявкнул:

– Ничего не знаю! Не пущу! У приятеля твоего пропуск есть? Нет? И сам ты Кандидат в младшие. Не велено.

Семён приуныл, огорчённо бросил опустевший кулёк на землю и собрался идти, но Вован остановил его, достав из кармана синюю полукруглую мобилу, которая имелась у каждого из гопников.

– Не переживай, мой друг. Сейчас мы сделаем звонок Син Хун Пину, моему непосредственному руководителю. И он проведёт нас в грузовой отсек.

Гопник (устаревшее – гопы, множ. гопота) – малая космическая народность [1], этносоциальная группа внутри народов Восточного Рукава, выделяемая в силу культурной и языковой специфики. Первоначально (в 22 веке) проживали в районе Московско-питерского Порубежья (ныне – Центральное Порубежье или Порубежье Пяти Планет) [2] в астероидных, орбитальных поселениях и космических городах, позже расселились по всему Сектору Московского Транспортного Протокола, от Центрального Порубежья на западе до известных окраин Дальнего Востока. (…) Согласно официальным документам Московской Империи [4], слово «гопник» обозначало лицо, принадлежащее к рабочее-инженерному сословию и имевшее особые права и обязанности инженера на кораблях и станциях класса размерности больше пятого. В период расцвета численность граждан Империи, относящих себя к гопничеству, достигала ста двадцати миллионов человек, в настоящее время, в силу ассимиляции и разрушения естественной среды обитания численность гопников Уральского Союза Планет составляет не больше семисот тысяч, Суздальской Империи – триста, Великой Бессарабии – двести тысяч. В ходе гражданской войны гопнические поселения стали (…) Точное происхождение современных гопников остаётся предметом дискуссий. По версии лингвиста В.А. Брекоткина [источник не указан 23 года] понятие «гопник» (…)(по материалам Галактопедии)

5. Син Хун Пин

Син Хун Пин оказался худощавым ни то корейцем, ни то китайцем в чине помощника экспедитора. Помэкспедитора в иерархии суперкарго – не самая паршивая должность, ведь до того, чтобы стать помощником, нужно было сначала проработать несколько лет младшим помощником, а перед этим окончить в училище курсы кандидатов в младшие помощники экспедитора, которые Вован, к примеру, провалил. Помэкспедиторов на судне было всего около полусотни. Экспедиторов и старших экспедиторов – пара десятков. Столько же, сколько и менеджеров.

В общем, Син Хун Пин осознавал свою важность. Московский космический он знал хорошо, но резкость в окончаниях и через раз выговариваемая буква «р» казались неприятными. Помощник экспедитора заложил руки за спину и вышагивал перед парнями, по струнке вытянувшимися на крохотной площадке между складом и Перегородкой.

В самом начале инструктажа «Тавду» тряхнуло ещё разок, на этот раз с лёгким продольным ускорением.

– О! Поплыли, – Син Хун Пин слегка испугался и схватился за стенку.

Парни в полголоса хохотнули, экспедитор пропустил это мимо ушей и продолжил.

– Лес по договору – собственность Министерства Тел-лаформирования Великой Бессарабии. Но лесные продукты во время полёта – собственность «Братья Галактионовы Инкорпорейтед», то есть наша. Штат службы супелкарго недоукомплектован. Два грибника на северной стороне сегодня тоже вышли, но их мало. Остальные заняты на разгрузке в доках. Так что всё строго для пополнения запасов белковой пищи. Красные с точками грибы не рвать. Мухоморы. Старые не рвать. Новые рвать. Плотные грибы в пакеты, мягкие – в корзины. Таблица съедобности и определитель в планшетах. Там же карта. Планшеты не терять. Без них сторожевые системы вас не опознают и вырубят. Фауну не трогать. Через четыре-пять часов жду на месте. Принесёте меньше восьми кило – оплаты не будет.

– Любезный господин начальник, а разрешите осведомиться?.. – перебил Сина Вован.

– Чего?

– Что, сударь, за звезданутая фауна там обитает?

– Увидите, – нахмурился китаец. – И не рлугайся. В Кунгуре плохого леса не сделают.

У гопников забрали имущество в ящики, выдали пару планшетов в чехлах, укрепляемых на поясе, пару здоровых пластиковых корзин и прочных пакетов. Вручили два кривых, с короткими лезвиями ножа – парни усмехнулись, ведь раскладную «бабочку» и так носил в кармане каждый уважающий себя гопник.

Наконец, Син Хун Пин позвонил куда-то, запросил пароли, подозвал недовольного усатого матроса. Тот просканировал парней, проверил отсутствие зажигалок и открыл им огромную сдвоенную дверь в Перегородке.

Ветер ударил в лицо. Семён захлебнулся от восторга перед тем, что увидел.

"Тавда" потому и называлась теперь сухогрузом, что занималась перевозками фрагментов суши, предназначенных для терраформирования.

Впереди, чуть ниже уровня посёлка, теряясь в тумане низких искусственных облаков, лежали две тысячи гектар девственного леса. Квадратный кусок выращенной в кунгурских плантациях тайги полтора месяца назад аккуратно срезали лазерными резаками. Вместе с куском почвы и скальной породы его аккуратно, как рассаду в горшок, посадили на стальное дно отсека. Вниз по границам среза из почвы стекали ручейки и водопады воды, скапливавшиеся в лужи на полу отсека и засасывавшиеся насосами обратно наверх. Впереди слышался крик кукушки и шум ветвей могучих сосен и берёз, которые колыхал ветер из гигантских турбин, установленных на боковой стенке отсека. Искусственное солнышко светило с полукруглого купола.

Вырезанный кусок леса казался чем-то вроде пробной версии настоящей, планетарной природы. Чувство чего-то нового и огромного, оказавшегося настолько близко, казалось, что-то переключило в душе Семёна. Словно щёлкнуло что-то, запустив дремаший доселе ген кочевника, и открылась дверь, ведущая из тесной комнаты. Захотелось увидеть планеты, посмотреть новые миры.

Но – только на миг. Потом Семён посмотрел вниз и крепко схватился за поручень.

Между лесом и балкончиком, на который вышли объявившиеся грибники, зияла пропасть глубиной двести и шириной тридцать метров, через которую вниз, к опушке леса, вел канатный мост. Два таких же моста отходили от двух других балкончиков дальше по стене.

– Ну что, пошли? – толкнул Вован в бок приятеля.

– Мне что-то боязно, Владимир Герасимович, – сказал, уворачиваясь, Семён, продолжая цепляться за парапет.

Дверь позади захлопнулась. Китаец, смешно и строго хмурясь, посмотрел в круглый иллюминатор и ушёл куда-то. Отступать стало некуда.

– Да ты не опасайся! Не будь олухом. Звездануться, неужели, сударь, к боязни закрытых пространств в твоей истории болезни надо дописать и, сударь, боязнь высоты? Ушатай меня Китай. Не хочешь, я первым пойду. Главное – не смотреть вниз, в бездну.

Вован пошёл вперёд. Оставаться одному Семёну не захотелось, и он через силу оторвал взгляд от пропасти и зашагал вслед за другом, сначала нерешительно, потом смелее. Ближе к середине мостик начал качаться из стороны в сторону. Семён не удержался и посмотрел вниз, замер, схватившись обеими руками за поручни.

– Не иди же со мной в ногу, – бросил из-за плеча Вован.

– Всё ясно, – сказал Семён. – Вероятно, наблюдается явление, судрь, резонанса.

Преодолев страх, Семён последовал совету друга, качка прекратилась, и путь через пропасть закончился быстрее, чем гопник успел по-настоящему испугаться высоты. Уже через две минуты они вступили на незнакомую почву космического леса. Узкая тропинка вела от опушки в лесную глушь, и друзья зашагали по ней.

Настроение поднялось. Всё в лесу казалось Семёну удивительным: букашки, пение птиц, незнакомые травы. Изредка останавливаясь, Семён разглядывал мох на боку берёзы или незнакомый цветок.

– Ну как? – спросил Вован через десять минут. – Улучшилось настроение от променада? Не захотелось от такого на большую землю?

– Эх, я, не скрою, в восторге, – сказал он, догоняя приятеля. – Но тоскливо, судрь, так тоскливо от мысли, что я не могу преподнести эти лесные цветы своей бывшей барышне.