Искатель

Пока одежда стирается, Кел отыскивает паб, берет себе сэндвич с ветчиной и сыром и пинту “Смитика”. Этот паб совсем не того сорта, что “Шон Ог”, – просторный, ярко освещенный, здесь пахнет горячей вкусной едой, деревянная мебель блестит, за стойкой обширный выбор кранов. В углу обедает и хохочет компания женщин за тридцать.

Сэндвич хорош, хорошо и пиво, но Кел не получает от них должного удовольствия. Его болтовня с О’Малли не только не угомонила мысли – она разбередила их еще пуще. Не то чтоб Кел хоть на минуту поверил, что Брендана Редди похитили неизвестные личности. О’Малли, во всяком случае, подтвердил то, что Кел смекал с самого начала: у Брендана были все причины сбежать, а причин задерживаться тут – не очень много.

Не дает покоя ему то, что Трей был прав в одном: от гард – по крайней мере, для выполнения задачи Трея – ни хрена пользы. Как только О’Малли услышал имя Редди, пиши пропало. И так же со всеми остальными. Кел размышляет о тех размытых дождем холмах и о мало на что годной матери. Ребенку в этом возрасте нельзя совсем без прибежища оставаться.

Досаждает ему непокой. Кел приканчивает пинту быстрее, чем сам того хотел, и устремляется обратно под дождь.

Покупает в хозяйственном масляный обогреватель и новую банку грунтовки, а также всякие другие припасы, в том числе новую зубную щетку в супермаркете. Молоко не прихватывает. Уверен, что малой больше не явится.

6

Следующее утро – сплошная нежная дымка, мечтательная и невинная, вся из себя такая, будто вчерашнего дня не случилось. Сразу после завтрака Кел собирает рыбацкие снасти и отправляется к реке, что в паре миль отсюда. В том маловероятном случае, если Трей все же вернется, пустой дом ему будет дополнительным ударом по сусалам, но Кел считает, что оно правильно. Пусть уж лучше малой расстроится, чем нагородит себе полную голову пустых надежд.

Рыбачит Кел в этой реке всего второй раз. Укладываясь спать, он каждый вечер собирается назавтра пойти на рыбалку, но дом вечно предлагает ему больше радушия: домом надо заниматься, Келу неймется увидеть, что получится, а рыба может и подождать. Сегодня это радушие попросту назойливо. Кел желает, чтобы дом оказался где-то далеко, и сидеть к нему лучше спиной.

Поначалу кажется, что река – то, что Келу надо. Достаточно узкая – могучие старые деревья смыкаются над нею – и довольно бурная, вода в ней бурлит и пенится; берега окроплены рыжим золотом опавших листьев. Кел отыскивает незаросший участок под большим мшистым буком и не спеша выбирает наживку. Среди ветвей скачут и огрызаются друг на дружку птицы, не обращая на Кела никакого внимания, а запах воды так крепок, что Кел ощущает его всей кожей.

Тем не менее через пару часов романтика выветривается. В прошлый раз Кел наловил себе окуней на ужин за полчаса, не больше. В этот раз он видит рыбу, видит, как она прицельно выхватывает с поверхности всякую живность, но ни одна не проявила к его наживке никакого интереса – даже не пригубила. И Кел начинает понимать на собственном опыте, о каком коварном холоде вел речь Март: то, что казалось приятным прохладным деньком, просочилось через Келов зад и выстудило его до костей и наружу. Из богатого перегноя под слоями мокрых листьев рядом он выкапывает немного червей. Рыбе наплевать и на них.

Тот день, когда он собрался учить Алиссу ловить рыбу, выдался таким же. Ей тогда было, может, лет десять; они отправились в долгий отпуск в избушке – Донна нашла это место, название которого Кел сейчас не может ухватить памятью. Они с Алиссой просидели у озера три часа, и не клевало ничего, кроме мальков, но Алисса пообещала маме, что принесет в дом ужин, и без этого уходить не собиралась. В конце концов Кел глянул в ее красное, несчастное, упрямое личико и сказал, что у него есть план. Они сгоняли в магазин и купили пакет с замороженным рыбным филе, нацепили его Алиссе на удочку и вернулись в дом с воплями: “Крупную поймали!” Донна глянула на улов и сказала, что рыба еще живая и ее надо оставить домашним питомцем. Все трое хихикали как полоумные. Когда Донна вывалила филе в плошку с водой и назвала его Бертом, Алисса хохотала так, что не устояла на ногах.

Пусть хоть одна клятая рыба потягается с ним хорошенько, а затем он соорудит из нее добрый ужин, и тогда все, что там болтается у него в голове, уляжется по местам – так думает Кел. Рыбе же его душевные нужды без всякого интереса, она продолжает играть с его крючком в пятнашки.

Через полдня совершенно по нулям Кел начинает думать, что репутация реки – разводка комиссии по туризму[23], а окуневый ужин в прошлый раз – чистое везение. Собирает снасти и направляется к дому, не торопясь там оказаться. Если вдруг Трей все же решит заявиться и попытать удачу еще разок, со всей этой затеей придется завязать, не откусив попутно малому башку.

На полдороге к дому он натыкается на Лену – та ходко шагает ему навстречу, при ней собака, шуршит по кустам впереди.

– День добрый, – говорит она, подзывая собаку щелчком пальцев. На ней просторная бурая шерстяная куртка и синяя вязаная шапочка, натянутая поглубже, видно лишь несколько прядей светлых волос. – Рыба есть?

– Навалом, – отвечает Кел. – И вся умней меня.

Лена хохочет.

– Эта речка с характером. Попытайте счастья завтра – не будете знать, куда девать.

– Может, так и сделаю, – говорит Кел. – Это собака-мамаша?

– А, не. Та ощенилась на прошлой неделе только, сидит дома со щенками. Эта – ее сестра.

Собака – умного вида молодой рыже-черный бигль – дрожит и фыркает от пылкого желания познакомиться с Келом.

– Можно поздороваться? – спрашивает Кел.

– Валяйте. Этой все б любиться, а не драться.

Кел протягивает руку. Собака обнюхивает каждый дюйм, до какого в силах дотянуться, виляет всей своей задней половиной.

– Хорошая собака, – говорит Кел и чешет ей шею. – Как там мамаша с детьми?

– Шик. Пять щенков. Сперва думала, первый не выживет, а он теперь пухлый, как плюшка, и всех остальных распихивает, чтоб добраться куда ему надо. Желаете взглянуть, если примериваетесь?

Лена засекает ту одну секунду, нужную Келу, чтобы собраться с мыслями на этот счет.

– На Норин не обращайте внимания, – забавляясь, говорит она. – На щенков зайти глянуть можно, и я не сочту это предложением руки и сердца. Клянусь как на духу.

– Ну, я не сомневаюсь, – отзывается смущенный Кел. – Просто задумался, не отложить ли на потом, когда у меня всего этого не будет в руках. Я ж не знаю, далеко ли отсюда вы живете.

– Мили полторы вон туда. Дело ваше.

Желание, чтобы Лена бросила потешаться, диктует Келу ответ лишь отчасти.

– Наверно, справлюсь. Признателен за приглашение.

Лена кивает и поворачивает назад, после чего они устремляются по узкой грунтовке, а живые изгороди из покрытого желтыми цветами дрока помахивают им с обеих сторон. Кел машинально сбавляет ход – привык к Донне, пять футов четыре дюйма на каблуках, – но осознает, что это незачем: Лена вполне поспевает в ногу с ним. У нее долгий свободный шаг деревенской женщины, походка легкая, словно она могла бы гулять так весь день.

– Как с домом справляетесь?

– Неплохо, – отвечает Кел. – Начал красить. Мой сосед Март устраивает мне разносы за то, что я выбрал старый добрый белый, но Март, похоже, не лучший источник советов по интерьеру.

Что-то в нем ждет от Лены советов по цветовой схеме – похоже, Мартова болтовня застряла в голове. Но Лена говорит другое.

– Март Лавин, – и рот ее кривится ехидно, – не стоит этого мужика слушать. Нелли, – резко одергивает она собаку – та выволакивает из канавы что-то темное и раскисшее, – фу. – Собака неохотно выпускает добычу и убегает поискать что-нибудь еще. – А земля? – продолжает Лена. – Что с ней планируете?

Как ни смешно, Март постоянно задает новому соседу ровно этот же вопрос, не пытаясь скрыть, что разведывает долгосрочные планы Кела. Сам Кел представляет свои планы смутновато. Сейчас ему не удается вообразить время, когда захочется посвящать себя чему-то помимо ремонта дома, ловли окуней и стоматологической истории Клоды Мойнихан в изложении Норин. Он признает, что такое время может рано или поздно настать. Вот когда оно настанет, рассуждает Кел, возможно, он отправится послоняться по Европе, пока не слишком состарился, а затем, когда уймет зуд в ногах, вернется сюда. Больше ему нигде быть не нужно.

23

Точнее, комиссия по гостеприимству (ирл. An Bord Fáilte) – с 1952 года преемница Ирландской комиссии по туризму (осн. 1939). С 2003 года называется Fáilte Ireland (букв.: “Гостеприимство Ирландии”).