Страница 5 из 27
– Кратон тебе не муж! – воскликнул Арий.
– Пусть и так, но он был добр ко мне! – воскликнула я, чувствуя, что вот-вот расплачусь снова. – Я училась у Викола…
– Очень добрый, в постель затащил – всё, что ему надо было! А учить тебя и мы двое сможем, не хуже твоего хладнокрового Викола, – зло выгнув губы, проговорил Арий. И добавил, строго хмурясь. – Незачем теперь рассуждать, назад дороги нет. Вот самолёт, отправляйтесь теперь же, скоро догадаются предвечные, в сугон пустятся, дураков-то нет.
– Куда нам путь держать? В Вавилон? – спросил Эрбин.
– Пожалуй. Там Зигалит, там дом твой, семья. Я буду прилетать всякий день, как смогу, в злате нуждаться не будете.
– Не части с прилётами, поберегись, если до сих пор не изловила тебя Повелительница, не раскрыла твой обман, то до поры, пока не шепнёт кто…
– Кто шепнёт? Кто Повелительницы Царства мёртвых не убоится? – усмехнулся Арий. – Так что не беспокойся за то слишком.
Я отошла от них, с лёгкостью рассуждавших о моей судьбе и даже не спрашивающих меня, словно я вещь, которую они украли и решают теперь, как прятать… Слёзы душили меня, город виднелся как свет за горизонтом, состоящим из волн песка. Вот и всё, вот и кончилась моя счастливая и лёгкая жизнь, полная нежности и любви доброго Кратона, знаний, что я получала каждый день, жадно впитывая, как пересушенная солнцем земля. Я никогда не увижу ни самого Кратона, потому что даже вернись я теперь же, вот отпустили меня, ведь и не держат, и я долетела назад, как я предстану пред ним?.. Чистота утеряна и с ней потеряно всё…
Я заплакала и опять села на песок, ноги не держали меня. На что, вот на что они украли меня?! На дурное не хотели, так зачем? Какую-то невозможную ерунду придумали… Кратона винят в чём-то, но какое дело ему, Арию, до этого? А ещё говорил, что любит, ясными глазами смотрел… Что за любовь, когда покою не даёт? Бессовестный… ох, бессовестный.
Он подошёл ко мне. Коснуться не посмел, просто остановился рядом и сказал негромко и очень мягко:
– Яя… ты… Я виноват, конечно, и очень… Ты прости меня, но… Я всё объясню, всё расскажу тебе, но после, ты всё поймёшь… Теперь не время, вам надо лететь.
– Не время… – прогундосила я. – Что ты…
Я хотела засыпать его упрёками, но они как-то остановились, застряли во мне, так и не покатились с моего языка, что толку упрекать теперь? Что, он исправил бы что-нибудь? А потому я протянула ему руку, чтобы подняться на ноги, в таком платье можно только несколько шагов сделать с царём об руку и всё, а не босиком по песку таскаться. Я отвернулась, высморкаться, волосы растрепались от полётов, падений, слёз, заплестись надоть, украсы снять… Но они говорили что-то, я упустила в отчаянии своём.
– Погодите… вы говорили… Лететь? – проговорила я, рассматривая сооружение, похожее на громадную деревянную птицу. – Как полетим? На этом, что ли? Это что, само летает?
– Само, но с твоей помощью. Полетит сам, но подняться с земли, поймать ветер надо суметь. А дальше поддаться ветру и лететь.
Я обернулась на Ария, сказавшего это так просто, словно рассказывал, как буквицу кеметскую начертать…
– Да ты что, Арий?!.. Как же… А лететь куда?.. темень…
– Карты все, что были у тебя и у меня, там, в самолёте, но я помогу. И по ночному времени на путь направлю вас. Я теперь могутнее, чем был когда-либо…
– Ну ещё бы, Ангел С…
– Замолчи! – Арий перебил Эрбина на полуслове.
Тот пожал плечами:
– Как скажешь.
– Что скажешь? – уцепилась я. – Что за тайны? Не молчите теперь, говорите всё!
Если уж я оказалась с этими двумя людьми, я всё должна понимать, Эрбин посмотрел на Ария, предоставляя ему сказать, Арий видимо смутился и проговорил, хмурясь и пряча глаза:
– Я… я инде поведаю тебе, Яя. Не теперь.
– Не теперь… – повторила я, всматриваясь в него, чего он не хочет говорить? Что за секрет у него?.. – Что же… ваша воля… мне не утечь уж…. – сказала я, покоряясь. – Так хотя бы переодеться дайте во что, мущины… не носить мне царских одежд…
Они переглянулись недоумённо, Эрбин быстро нашёлся:
– Я…э-э… у меня… ну… моё есть… Что ж ты, Ар, обо всём подумал, а про платье забыл?
Арий растерянно пожал плечами.
В том, что было на мне, нечего и думать, забраться в их самолёт, пред ними-то неловко, так оно узко и открыто… Эрбин залез в самолёт и достал мех, из которого вынул аккуратно сложенные рубашки, дал одну мне, потом и штаны. Я взяла одежду, во всё это таких как я двух можно засунуть…
– Босая, стало быть, буду… Ну… хотя бы не глядите, – сказала я.
Они отвернулись, но для верности я зашла за самолёт. Снова захотелось плакать, но надо было укрепиться, что толку рыдать теперь, ничего не поправить, надо думать, как быть. Так что я вдохнула глубже, и сначала сняла все украсы, а их было не меньше, чем полпуда, сняла платье, и стала одеваться в Эрбиновы одежды мягкого льна…
– Ты что ж про одёжу-то не подумал? – негромко сказал я.
Арик снова пожал плечами и показал мне кулак, едва я чуть повернул голову.
– Да не смотрю я! – отмахнулся я, хотя, признаться, подсмотреть хотел. – И не видно, спряталась. А она… вроде ещё похорошела, а?
– Эр… – зло прошептал Арик.
– Ну ладно, чего ты, я же не могу не видеть, – усмехнулся я.
– Смоги.
Наконец, Аяя вышла из-за самолёта, смешная до невозможности, привязала гашники штанов накрест, и рубашку узлом спереди, она ей почти до колен. Я протянул ей вязанку:
– Холодно, а наверху ветер, надень, замёрзнешь.
Она взяла со вздохом, а мне отдала свой свёрток с платьем и золотом, тяжёленький, надо сказать, и надела вязанку через голову, несколько прядок растрепались из косы, в которую она заплела волосы, она пригладила их и посмотрела на нас.
– Что глядите? Некрасивая стала? Сами виноваты, не хотели на царицу глядеть, глядите на бродяжку, – сказала она, со вздохом оглядывая себя. – Токмо… сандалий али… чего такого нету? А то босиком озябла уже…
– Есть носки, есть! Но, как и всё остальное, громадные, не обессудь, – сказал я, поспешив отыскать носки в том же мехе, что и остальные мои одежды были увязаны, мне тут навязали из тончайшей шерсти местных коз, Вералга показала невольницам, как вязать носки, сроду они такого дива не видывали, а мне надоело по дому босому ходить, вроде и жарко, а на каменном полу ноги стынут…
Арик смотрел на неё так, что мне стало не по себе, мне казалось, он хочет её съесть или себе за пазуху спрятать, поэтому, чтобы помешать ему теперь же совершить ещё какую-нибудь глупость, я сказал:
– Ну, так двинемся? Ночь скоро за половину перейдёт…
– Да-да… – сказал Арик, выдыхая. – Да. Яй, теперь на небо гляди, изучала звёзды уже?
Она покачала головой, не изучала. Вот надо же, сколько она мне в своё время об этих самых звёздах рассказывала, чего я нигде не читал, никогда не слышал и не догадывался, настоящий звездочёт. А теперь… не изучала. Арик подошёл ближе, объяснить, и показывал из-за её спины, так, чтобы она видела, а она слушала и переспрашивала, и верно, видит всё, что он там ей говорит, а он объяснял самые азы, что мальчикам в семь лет рассказывают… Н-да, Смерть постаралась обокрасть её, как могла.
Но, правда, она такая милая, когда вот так смотрит внимательно, и слушает Арика, а он, стоя у неё за спиной, вытянув руку, тычет в небо, но при этом я вижу, как он покраснел от её близости, её макушка щекочет ему подбородок, и его желания я легко могу угадать, и я на его месте хотел бы прижать её теперь же, зарыться в волосы лицом… Ну, началось… чёрт, Ар, какое ты мне испытание такое устроил, неужто некого больше попросить было позаботиться об Аяе?.. Я вдохнул поглубже, и отвернулся.
Потом он что-то показывал ей на картах, разложив на крыле самолёта в свете факела, который, между прочим, вот-вот прогорит, а другого у нас нет, совсем темно станет…
– Вы долго ещё? – подал я голос.
Они обернулись, отвлекаясь от своих карт, и Арик сказал: