Седовая падь

Из темного жерла ночи на нее в упор смотрели два огромных, сине-зеленых глаза. Словно расступаясь, темень высветила силуэт большой черной собаки.

Дарья стояла неподвижно, не шевеля ни головой, ни телом, не издавая даже подобие звука. Она, казалось, отдалась этому странному чувству безвольного бездействия, но однако, где- то в глубине чуть теплящегося сознания, едва понимала все, что с ней происходило. Так продолжалось несколько долгих, томительных секунд. Немного придя в себя, женщина неловко взмахнула худыми кистями рук, сделав попытку испугать и отогнать бродячего пса, рискуя навлечь на себя весь его затаившийся, неведомый гнев. Однако собака неподвижно стояла на тропе и, лишь пара немигающих глаз буравила жертву, отнимая последние остатки мужества.

Дарья, оставаясь по прежнему без движения, стала реальнее оценивать обстановку. Она знала, что тропа уже почти закончилась, а немногим дальше были жилые дома и люди. А они всегда помогут, если вдруг, дикая, потерявшая терпение собака разъярится и набросится на беззащитного человека.

Решившись, она вдруг резко повернула голову в другую сторону, куда хотелось бы бежать, но тут же невольный страшный крик заполнил ночное болото. Унесся камышом, рассасываясь далеким тугим эхом – затих… Дарья окаменела от ужаса. По ту сторону, в упор, на нее смотрели горящие огнем, те же самые, холодные и леденящие злом неведомой угрозы, глаза.

Совершенно не понимая, что в конце концов происходит, она едва удерживалась на тропе, чтобы не бросится бежать прочь от всего этого ужаса, напрямик по болоту, рискуя провалиться и утонуть. Возможно это был выход; опасный, но выход.

Дарья чувствовала как дрожат руки, немеет тело, тупыми ударами колотит в грудь сердце. Однако, преодолевая парализовавший ее страх, женщина, все же, сделала попытку приблизиться к собаке, которая своим мощным торсом перекрывала проход по тропе. Не понимая, что делает, Дарья вдруг погладила животное. Ей даже показалось, что оно белой масти. Попытка удалась. Собака не издала ни звука и, как прежде, продолжала стоять, остановив немигающий взгляд на человеке. Ладонь Дарьи боязливо и тихо скользнула вниз, ощущая под собой грубую шерсть мощного загривка.

Реальность ситуации была столь очевидна, что не поверить в случившееся, было бы просто безумием, а верить и тем более. Создавалось впечатление; словно два пса сговорившись, решили извести свою перепуганную жертву жутким свечением горящих огнем глаз. Скрывая дрожь, Дарья, все же, ждала предстоящей развязки.

Все решилось на удивление просто. Белая собака, что стояла спереди, преграждая путь, вдруг резко развернулась на тропе и скрылась во мраке ночи.

Женщина, едва очнувшись, дрожа телом, тихо последовала за ней, с каждой секундой съедая шагами столь ненавистную ей тропу. А она все не кончалась и не кончалась, словно удерживала ее. Не оборачиваясь, Дарья однако ощущала неотвязное присутствие черной собаки следовавшей за ней по пятам. Хотелось, как можно скорее, убраться с тропы, оставить за спиной болото. О, какими же тягучими бывают порой секунды, в страстном желании и жажде выхода.

«А может собаки ведут меня куда-то?..» – мелькнула мысль. – Но Зачем? И, что это вообще за наваждение. Стоит ли воспринимать его всерьез – догадки кружили голову. Дарья с силой ущипнула себя – больно; значит реальность. Страшно все же…

Наконец-то тропа пошла в верх, взору открылся поселок, с его добрыми, теплыми и желанными огнями. Вдруг обнаружилось, что следовавшая за ней собака так же внезапно и не заметно покинула свою спутницу. Оставшись одна, Дарья чуть ли не бегом устремилась к дому, где ждали ее свет, тепло и сочувственное понимание близких.

Глава вторая

Визит

Прошло немногим более недели после той, памятной для Дарьи, таинственной встречи. Некоторое время она не решалась рассказывать обо всем мужу, считая, что тот просто рассмеется и не примет ее историю всерьез. С ее же стороны, не верить в случившееся было бы, по меньшей мере, глупо и безответственно. А Василий; ну, что Василий – вертлявый непоседа и хулиган, которому недавно исполнилось четырнадцать, и того хуже, счел бы это нелепой шуткой.

Но однажды вечером, за ужином, Дарья все же решилась. История рассказанная ею, привлекла внимание сына и, в продолжении всего рассказа, он завороженно слушал не издав ни звука. Николай – муж Дарьи, с которым они уже прожили почти двадцать лет, был человеком с юмором и подобные мистические штучки его интересовали, как говорится, постольку-поскольку; лишь с веселой стороны. Поэтому он, естественно, воспринял услышанное с легкостью и, бросив пару шутливых фраз, уселся смотреть телевизор.

Василий, некоторое время молчавший, принялся прохаживаться по комнате и, подобно отцу отпускать колкости.

– Мам, мы в следующий раз тебя с Шариком встречать пойдем.

– Зачем это меня встречать? – возразила мать, недоумевая куда клонит сын.

– А там поглядим, – улыбаясь продолжал Василий, – кто из вас от этих собак первым домой прибежит; ты или Шарик?

Отец хмыкнул, заулыбался и, ничего не сказав, продолжил смотреть на экран.

– А ну вас, чертяки, ничем их не проймешь. Одно знают; хи, хи, да ха, ха… Вот вас на мое место, посмеялись бы тогда.

Больше история в семье не обсуждалась. Шло время и никто не вспоминал об этом. Лишь раза два, как-то, пытался подшутить Василий, но не встретив поддержки и одобрения отца, тут же отставал, погружаясь в свои ребячьи дела.

Пришла холодная сибирская зима, с ее морозами, снежными заносами, пургой да метелью. Накрыло в ночь село пухлым, белым одеялом. Словно все, где наследило лето, зима укрыть норовила, от лишнего глаза подальше. Мол, само за свое ответствуй, а я вон какая; чистая, светлая, любо-дорого поглядеть. И вправду; выйдешь на улицу – красота да и только, хоть на право, хоть на лево смотри, все-то душа радуется. Белым- бело… Зима – одним словом.

Вот и Дарья, как-то, до колодца подалась. Колонка с водопроводом, что летом, по теплу, как часики работала, нынче возьми, да перемерзни. А наспех отогреть ее не получилось, да и морозец прижал не на шутку. Не бросать же стирку, коли воду и принести можно. Жаль вот только Василий улизнул куда-то, а то бы помог.

Там, у колодца, и встретила тогда проходившую мимо Стешу. Разговорились средь бела дня, словно век не видились. Слово за слово, да и не помнит Дарья как случилось, что решила она Стешке, женщине чувствительной и страсть любопытной, всю свою историю поведать. То ли сострадания, то ли участия искала, сама не знает; словом, бабье это… Долго еще понимающе кивала Стеша головой, недоумевая; как же возможно такое? И верилось, и нет…

– Ну и страху же ты, бедняжка, должно натерпелась, а? Подумать только! Это откуда же напасть то такая? Ай, ай, ай, ну ты подумай, – все твердила она, охая, да вздыхая.

Так вот и прокудахтали часа полтора, только и всего. Расставаясь с участливой женщиной и не подумала вовсе Дарья, что видит ее в последний раз. Да коли бы знала тогда причину…

Как-то раз, в метель, сгинула несчастная, невинная Стеша бесследно. Искали ее всем селом, из сил выбились. С собаками, да на лыжах, почитай все окрестные леса обходили, даже милиция из района приезжала. Пурга тогда не на шутку разыгралась, все дороги да следы заборонила. Пойди, попробуй отыскать, когда ни зги не видно и ветер со снегом в лицо хлещет. Да и знать бы где искать?

Тремя днями позже угомонилась, улеглась буря. Посветлел горизонт, белухой обнажив бескрайний простор, едва-едва только крыши домов и угадывались. Новые дороги, да тропы торить пришлось. Пропала Стеша…

С недельку после бури, милиция все по селу кружила, искали долго Стешу. Так ни с чем и уехали. Лишь по весне, выбили теплые лучи из под снега ее темное пальтишко. Так с узелком и нашли, знамо платье кому пошить несла, да в пургу с плотины в лог сошла – заплутала. В логу то метель, она кругами ходит. И человек, стало быть, за ней…