Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 77 из 81



Как долго я лелеял эту экспедицию. Без кругосветного плавания, по моему мнению, которое совпало с мнением Грейга, военный моряк не мог называться моряком. Да и для нашего тихоокеанского проекта как воздух требовалось и морское снабжение. К примеру, при организации производства возить машины из Европы по трактам было просто задачей невозможной, а это нам ещё предстояло.

Только сейчас, получив уже новые корабли из отличного леса, медные листы для обшивки дна, новые орудия, новых офицеров, которые послужили на флотах больших морских государств, Россия уже могли позволить себе организовать такое плавание с надеждой на положительный результат.

Конечно, пока задачей экспедиции была всего лишь разведка и испытания. Чичагову предстояло изучить лучшие маршруты плавания, порты, ветра и течения. Проверить характеристики судов, которые были построены на разных верфях и по разным проектам, выносливость и надёжность экипажей, практичность и удобство припасов, сохранность различных грузов.

Посмотрим, как сложится их плавание. Как выдержат суда этот безумный, бесконечный маршрут. Они должны будут пересечь Атлантику, обогнуть мыс Горн и через весь Тихий океан достичь Камчатки и Аляски. Там должен будет остаться транспортный корабль и один из фрегатов, который более пострадает в пути. А второй должен будет вернуться в Кронштадт, пройдя через Индийский океан, обогнув Африку.

Если всё у них получится, то мы увидим возвращение нашего корабля, совершившего воистину кругосветное плавание в лучшем случае через два года.

Хотя многие вернутся сушей через Сибирь раньше, но их подвиг тоже будет велик. Чичагову и его офицерам были обещаны в случае положительно исхода плавания и повышение в звании и ордена и награды. А главное — слава! Слава первых русских кругосветчиков.

За места в эскадре боролись — Чичагову получил своё назначение в жёсткой схватке с бригадиром Крузом, одним из героев войны с турками. Круза пришлось удерживать просто за штаны — Грейг считал его одним из лучших капитанов флота и не был готов отпустить с Балтики. «Кто мне будет здесь команды к делу ставить?» — гневно кричал глава Морского приказа, который тоже мечтал об этом плавании, но прекрасно понимал всю невозможность подобного.

На фрегатах и транспорте шли лучшие офицеры и матросы всего российского флота. С ними отправлялся и Алёша Акулинин, который отпросился у императрицы и меня поучаствовать в этом походе, дабы увидеть бескрайность мира и России. Каков будет его путь? Мой младший брат рвался к подвигам, но при этом он был очень умён и чуток к людям. Я искренне хотел увидеть его возвращение. Он был мне очень дорог и близок. Даже несмотря на его учёбу и мою занятость, мы не отдалились — он писал мне каждую неделю, а я отвечал ему. Я гордился им, юным новиком, стоявшим недалеко от Чичагова.

Глава 20

Потёмкин отряхнул мундир, поправил треуголку и дал знак немногочисленной свите выдвигаться. Генерал Текели кисло смотрел на отъезжающих. Желание Потёмкина решить вопрос казаков путём переговоров его пугало, Текели прекрасно понимал на кого ляжет ответственность в случае гибели супруга императрицы. Пусть Григорий Александрович и оставил Петру Абрамовичу письменный приказ, но всё-таки за подобное генерала явно по головке не погладят.

Кортеж выехал из ворот Новосеченского укрепления[139] и направился к Новой Сечи[140]. Всего четыре человека, включая самого́ Потёмкина, отправлялись к мятежным казакам, что наотрез отказались переселяться — мол, никто не стронет их, вольных людей, со святой их землицы! Уговоры не помогали, и Румянцев требовал дать ему императорское разрешение силой принудить бунтовщиков к исполнению приказа.

Но здесь вмешался сам Потёмкин, чьё положение в государстве было всего на ступень ниже самих Правящих персон, который остановил военную операцию и лично прибыл с идеей решить этот сложный вопрос. Бригадный генерал Пётр Текели был на отличном счету у наместника, а его бригада была первой такой частью постоянного формирования в армии Румянцева. Неудивительно, что фельдмаршал свалил на него проблемы взаимодействия с супругом императрицы, миссию которого он не одобрял. Текели должен был принять на себя удар в случае неудачи переговоров.

Пётр Абрамович пребывал в бешенстве, пусть и тщательно укрываемом от окружающих. Он уважал Потёмкина, считая его своим боевым товарищем, с которым вместе проливали кровь в войне с турками, но не одобрял риска, что тот брал на себя в этом деле. Казаки, по его мнению, должны были быть просто жёстко наказаны, чтобы не вызвать проблем с другими подданными империи, а Потёмкин желал решить дело миром.

Да и Текели просто боялся за боевого друга, который мог быть убит запорожцами, а Потёмкин был именно его другом, да и вероятным покровителем в карьере. Столько слов было сказано в попытках уговорить Григория оставить столь опасные мысли, но решение супруга императрицы было твёрдо — коли уж сама Екатерина Алексеевна не смогла принудить его к оставлению столь опасной затеи, то и горячему и храброму сербу было такого не совершить.

И вот теперь Потёмкин в компании всего нескольких человек в слепящем блеске орденов и позументов отправлялся в Сечь. Вместе с ним в опасное путешествие отправился старый казак Афанасий Метельский, который, будучи одним из руководителей тайной экспедиции Императорского приказа, всё же помнил о своём происхождении и твёрдо решил не оставлять проблему Сечи без внимания. Ещё двумя членами отряда стали молчаливый гайдук, приставленный для охраны Потёмкина, и молоденький ординарец.



Кортеж спокойно проехал до ворот Сечи. Казаки двери открыли не сразу, а только после долгих споров. Потёмкин со товарищи оказали внутри крепости, могучие створки за ними захлопнулись, и наступила неопределённость. Текели всё больше волновался и уже просто бегал кругами, ожидая развития событий. С Потёмкиным было обговорено, что у того есть четыре часа на уговоры, а вот отсутствие вестей от делегации более этого срока означают проблемы и большие. Вот тогда Текели должен был штурмовать Новую Сечь.

Почти вся его бригада была здесь, только один полк остался в Подолии, и вот сейчас артиллеристы не отходили от орудий, коротко переговариваясь между собой, егеря выбирали себе цели на стенах Сечи, а гренадерские и пехотные роты готовились к штурму.

Пётр Абрамович нисколько не желал той битвы, привыкнув считать казаков боевыми товарищами, но был готов к ней. Текели применил свой недюжинный военный талант для подготовки к возможному сражению. Генерал молился за успех переговоров, но боялся худшего. Ему не пережить этой битвы. Он так решил — не желал Текели получать упрёки в смерти Григория Александровича, да и себя он уже корил, и страдать от мук совести было выше его сил.

Наконец время вышло, а сигнала из города не поступало. Текели, перекрестившись, извлёк саблю из ножен и собрался было отдать команду артиллерии на открытие огня, но его в последний момент прервал молодой адъютант, что стоял на стене:

— Смотрите, всадник! — и действительно из ворот крепости выехал человек, однако ехал он очень странно, виляя из стороны в сторону, словно раненный, он пытался взмахами руки привлечь к себе внимание, но получалось это у него не очень, видно было, что подобное действие даётся бедняге весьма тяжело.

Текели зашипел сквозь зубы:

— Похоже, что он ранен. Зараза! Братцы! Ежели, кто в него со стороны Сечи захочет выстрелить — огонь без команды! Он должен добраться до нас!

Всадник между тем приближался. Наконец, его стало отчётливо видно — это был ординарец Потёмкина, молоденький немец из бывшего эстляндского, а ныне из поволжского дворянства — Иван Эссен. Стало понятно, что состояние гонца вызвано отнюдь не раной, а крайней степенью опьянения.

Егеря подхватили его, аккуратно стянули с коня и поставили перед своим генералом. Иван мотал головой как лошадь, сла́бо мычал и пытался хоть как-то прийти в чувство, чтобы доложить Текели о происходящем в Новой Сечи, но вытолкнуть хоть слово изо рта у него не получалось. Наконец, его облили холодной водой, и он нашёл в себе силы прийти в чувство.

139

Новосеченское укрепление — крепость, построенная для контроля русскими войсками Запорожской сечи.

140

Новая или Подпольненская Сечь — административный центр Запорожской сечи в то время.