Квест для двоих

Алекс

Боль – вот то слово, которое лучше всего смогло бы охарактеризовать все то, что я сейчас чувствовал. А точнее, ебучая боль. Она беспросветной пеленой накрыла меня, и походу мне от неё не избавиться.

Прошла уже почти неделя с того дня, как мы побывали на том долбанном квесте. И почти неделя, как ко мне пришло осознание, что это, сука, любовь.

Вот как так? Чем я прогневил бога? Что сделал не так? Не ходил в церковь? Грубил родителям? Не переводил через дорогу старушек? Что было не так? За что?

Не могу больше ни о ком думать, только о нём. Люблю его, хочу его, с ума схожу. Наваждение какое-то. Бля, это точно диагноз. Максим Фролов – имя моей болезни, моей одержимости.

За это время я понял, что действительно чем-то прогневил бога, раз он мне послал не просто любовь к парню, но и безответную любовь. Да, за эти дни я в достаточной степени убедился в этом.

После того памятного дня, я думал, что парень будет обходить меня стороной за несколько километров. Но это оказалось не так. Придя утром в понедельник в контору, я первым делом по привычке наведался к нашему секретарю Ирине. Но войдя в приемную, обнаружил там занимательную картину. Ирина громко смеялась в компании Фролова, а он, усевшись на краешек её стола, попивал кофеёчек и мило улыбался ей. Охренеть! Что за дела?

Что-то жгучей волной поднималось во мне. Я почувствовал такую злость и обиду одновременно, что даже растерялся. В тот момент я впервые ощутил неприятное чувство ревность. Это была именно ревность. Ревность, грызла меня изнутри, добавляя мне новую боль.

Не помню, что произошло дальше, все было словно в тумане. Очнулся я уже в туалете офиса, склонившись над раковиной и подставляя свой затылок холодным струям воды.

Следующие дни потекли для меня холодными угрюмыми буднями. Самое странное, Максим не избегал меня. Он вел себя совершенно спокойно, здоровался, разговаривал, иногда даже улыбался. Его странное поведение, вводило меня в ещё больший ступор. Он всем своим видом показывал мне, что ничего не произошло, будто бы и не было вовсе того злополучного квеста, того поцелуя в раздевалке, и трудного разговора на следующий день. Он был предельно вежлив, как всегда доброжелателен со всеми и даже со мной, и лишь глаза выдавали безразличие и равнодушную холодность. Он смотрел на меня и в тоже время как бы мимо, вскользь, и никогда в глаза. Иногда меня даже посещали мысли, а не привиделось ли мне всё то, что было между нами?

Я часто думал о том, что уж лучше бы он шарахался от меня, избегал или ненавидел, чем такое безразличие. Любая эмоция с его стороны была бы лучше, чем эта пугающая пустота.

Уже был поздний вечер, все сотрудники разошлись, и один лишь я сидел за своим столом и невидящим взглядом смотрел на проект элитного жилого комплекса, но не видел ни чертежей, ни расчетов.

- Назаров, мать твою, - услышал я громкий сердитый голос Аркадия Владимировича Соболева, - Ты что творишь? Где проект Знаменского?

Я не отреагировал на крик дяди, а лишь кивнул в сторону своего монитора.

- Что с тобой, Саша? – уже более миролюбиво спросил меня генеральный директор, усаживаясь на стул рядом с моим столом.

Я безразлично пожал плечами, но снова ничего не ответил.

- Не юли, Сашка. Я же тебя с пеленок знаю, как облупленного, - настойчиво проговорил мужчина, - Что у тебя произошло? Ты сам не свой последнее время.

- Ничего особенного, - отмахнулся я.

- Мне можешь не врать, - раздраженно проговорил дядя и несильно, но довольно ощутимо, потрепал меня за ухо, будто бы я пацан малолетний.

- Бля, я сам не знаю, - честно развел я руками.

Неожиданно дядя отвесил мне внушительный подзатыльник со словами:

- Когда ты отучишься материться, паршивец? – начал ругаться мужчина, - За каждое матерное слово буду штрафовать тебя на пять тысяч.

- Аха-ха, - рассмеялся я, - Тогда к концу месяца я сам буду должен фирме.

Мужчина улыбнулся, а потом со вздохом произнес:

- Давай на чистоту, парень, - устало произнес директор, - Ну вот скажи мне, какой получится начальник проектного отдела из такого гопника, как ты, который через каждое слово использует нецензурную брань. У меня серьезная организация, и серьезные партнеры. Так что давай завязывай, пора взрослеть, мальчик.

Дядя снова окинул меня задумчивым взглядом и требовательно произнес:

- А теперь выкладывай. Что у тебя стряслось?

Я с усталой обреченностью посмотрел на родственника. Отпираться не было никакого смысла. Если дядя решил докопаться до истины, то он обязательно докопается.  С ним вообще было опасно связываться, а тем более обманывать его. Мне иногда казалось, что он видел всех людей насквозь и очень тонко чувствовал малейшую ложь. Про него ходили разные слухи, которые дядя усиленно отвергал. Но я помню ещё из разговора моих родителей, что его тёмное прошлое тянется ещё с лихих девяностых годов.

- Ты не отстанешь, да? – с кислой физиономией посмотрел я на дядюшку.

- И не надейся, - ухмыльнулся в ответ он.

- Ладно, - с унылым лицом наконец сдался я, - Похоже, мне нравится один человек. Сильно нравится.

Наступила тишина. Я опустил взгляд в чертежи, боясь поднять глаза на человека, который прожигал меня насквозь своим проницательным взглядом. Я прям чувствовал, как он словно рентгеновскими лучами сканировал меня всего. Мне стало настолько неуютно под этим взглядом, что захотелось залезть под стол.

- Что, прям сильно нравится? – спокойно спросил он.

- Очень сильно, - кивнул я и поднял на директора свой взгляд.

Он несколько долгих секунд всматривался меня, а затем произнес:

- Что ж, наконец-то ты повзрослел. Давно пора, - он как-то хитро прищурился на меня, а потом добавил, - Я так понимаю, есть какая-то проблема?

Я молча кивнул и снова уставился в чертежи.

- Она замужем? Разведена? У неё семеро детей? Сильно старше тебя или наоборот несовершеннолетняя? – начал перечислять мужчина.