Криптоматерия

— Само собой, ты ещё любил прятаться в багажных отсеках автобусов, — улыбнулся воплотитель. — Называл их брюхом мёртвых механических чудовищ.

— Да-а, были времена.

Какое-то время друзья предавались ностальгическим воспоминаниям. Диана не вмешивалась, хотя её больше заботил вопрос спальных мест, питания и гигиены. Ведь неясно, как долго им придётся скрываться в этой хижине.

— Вообще, я рад, что вы приехали, — сказал Претто. — Из меня никудышный хозяин. Может, предложить что-нибудь поесть или выпить?

— А чем ты обычно питаешься? — спросила Диана.

Пограничник вытащил из-под кровати здоровенный ящик, набитый консервными банками и упаковками круп.

— Вот единственный плюс моей Лицензии. Хоть и консервы, но натуральные, прямиком из АБОО. Здесь вообще нет репродуктов, как вы заметили. Даже не приходится ежедневно следить за уровнем криптоматерии. Ей просто не от чего истощаться!

— Тут не хватит на троих до следующей поставки, — заметил Мелло. — Но не беда, пища — плевое дело. Главное, чтобы нам с Ди хватило доз БК. — Он потряс сумку со стеклянными колбами. — Иначе придётся совершать вылазку в Граббис и искать уязвимого Монументалиста.

Претто задумчиво почесал бороду, будто вспомнил что-то важное.

— И много этих штук у тебя? — спросил он.

— Пока достаточно. Но тебе они ни к чему, Прет.

— Уверен? Я же вроде как приютил вас, нарушителей…

— Мы никакие не нарушители, — успокоил друга Мелло, — пока находимся под защитой БК. Так что расслабься.

— Ладно, поверю тебе на слово, дружище.

Чуть позже Диана и Претто впервые в жизни воочию наблюдали процесс воплощения. Мелло приготовил обед за считанные секунды, манипулируя невидимыми невооружённому человеческому глазу потоками криптоматерии. Высвобождая эти потоки и придавая им форму хрустящих говяжьих рёбрышек с запечёнными овощами на гарнир. Три порции на широких пластиковых тарелках оказались на столе, словно проявились из слоя скрытой реальности.

— Действительно, плёвое дело, — усмехнулся Претто. — Но впечатляет, когда видишь первый раз.

— Любое чудо превратится в рутину, когда имеешь с ним дело каждый день в течение пяти лет, — сказал Мелло. — Это как с огнемётом.

Они кое-как разместились за расчищенным столом и пообедали в тишине, разбавляемой приглушённым чтением диктора.

— И чем мы будем заниматься в ближайшие дни? — не выдержав, поинтересовалась Диана.

— Наслаждаться чудесами пограничной службы!

Претто рассмеялся и вытер рот тыльной стороной ладони. По усам и бороде стекал жир от мяса. Диану передёрнуло от отвращения и тоски. Вот же угораздило её влипнуть в эту историю. Университетские будни, ещё полгода назад казавшиеся такими скучными, предстали в ином свете. Диане захотелось уползти обратно в норку привычной, пусть и однообразной, зоны комфорта.

— Не знаю, как вы, — прервал её размышления Мелло, — но я намерен после обеда прогуляться по лесу. Может, удастся увидеть диких животных. — Он обратился к другу: — Как далеко тебе можно уходить от хижины?

— Доступный радиус — километр. Именно столько до границы Покрова, если идти по прямой. Хотя ближе, чем на пятьсот метров туда не подойти из-за силового поля. — Бородач указал направление, затем направил руку в противоположную сторону. — А до леса не меньше двух, так что…

— Хм. — Мелло вытащил из сумки одну из колб и положил на стол. — Так что обманем всевидящих Мыслителей, дружище.

По лицу Претто вновь расползлась едва различимая в зарослях бороды улыбка.

Последнее, что запомнил Картер — укол в шею. После него сознание впало в глубокую спячку. Очнулся Картер уже в другом месте, в комнате с приглушённым освещением и низким потолком. Онемевшие конечности прикованы к металлической койке, вдоль стены в ряд стояли ещё четыре таких же, но пустых. Боль в носу и левой кисти приглушённая, прикрытая действием снотворного.

Примерно через час хлипкая межкомнатная дверь отворилась, и вошла одна из девушек, которых Картер видел в погребе на ферме. Завидев пробудившегося пленника, она ахнула и тут же ретировалась.

— Замечательно, — пробурчал Картер. Желудок начинал поедать сам себя, да и во рту пересохло.

В комнату зашёл Холс в бесформенном халате, отчего Картер не сразу опознал Бригадира. Небритое лицо того источало мрачную враждебность и нехватку сна.

— Очнулся, — констатировал Холс, скрестив руки на груди. — Тебе повезло, кретин Ежов переборщил с дозой.

— Возможно, не стоит поручать кретинам слишком сложные задачи, — заметил Картер и картинно окинул помещение презрительным взглядом. — Очередное подвальное гнездо Монументалистов?

Холс не спеша прошёл мимо и сел на соседнюю койку. Задумчиво и будто оценивающе посмотрел на коллапсара.

— Вот что, Картер, — заговорил Бригадир. — Чем скорее ты усмиришь в себе бунтаря, тем понятнее станет твоя жизнь. — Неожиданно он вытащил из кармана халата предмет, удивительно похожий на боевой магнум Карателя. — Предлагаю тебе выбор. Я могу пристрелить тебя прямо сейчас. Ты ничего не узнаешь, но лишиться головы — тоже своего рода освобождение.

Картер сглотнул, увидев в нескольких сантиметрах от лица нацеленное дуло. Этот псих-сектант не шутил, да и оружие у него настоящее. Никаких сомнений.

— А второй вариант?

— Я расскажу тебе о наших планах, но обратного пути не будет. Ты останешься смирным пленником, пока не наступит подходящий момент для твоего применения. Что скажешь?

Картер не сдержал смешка и покачал головой.

— Подохнуть или стать твоей марионеткой? Дилемма.

Холс не переставал целиться. Его холодный колючий взгляд источал решительность и непоколебимость, которых так не хватало самому Картеру. Нет, он не сдастся, как безвольный мешок с удобрениями.

— Хорошо. Убери эту хреновину от моего лица. Давно хотел послушать вашу программу.

Бригадир улыбнулся и опустил магнум.

— Верное решение. Хоть ты и адепт стадного поклонения Этическому Кодексу, в тебе побеждает природный инстинкт самосохранения. Что демонстрирует правильность нашей идеи. Человек — прежде всего существо биологическое, а не социальное.

— Только не говори, что вами движет учение примитивистов, — усмехнулся Картер. — Кажется, они вымерли во втором поколении или чуть позже.

— В третьем, — поправил Холс. — Нет. Примитивисты отрицали социум без всяких обоснований. В силу слепого бунтарства, хотя среди их лидеров были выходцы из Монументалистов. Обделённые интеллектом торопыги, едва не загубившие всё течение.

— Что? О чём ты говоришь?

Холс встал и принялся измерять шагами комнату, чуть наклонив голову вперёд.

— Тебе, конечно, не знакомо имя Адама Сансета, — заговорил Бригадир. — Он жил в нулевом поколении и стал свидетелем превращения родного города в нынешний Граббис. Сансет примечателен тем, что дольше многих жителей сохранял первичную память и способность смотреть на происходящее глазами человека Греховной Эпохи. — Холс вытащил из другого кармана тонкую стопку сложенных листов и бросил на койку Картера. — Это копии уцелевших частей его дневника. Ознакомишься на досуге.

Картер развернул листы, исписанные трудночитаемым почерком. Устаревшая версия Языка, что неудивительно. «Падение неба». Любопытное название.

— И о чём написал этот Сансет? — спросил Картер. — Над городом поставили эксперимент? Или нас захватили пришельцы? В Библиотеке полно похожей макулатуры.

— Он не знает, что именно случилось, а лишь констатирует и анализирует возникшие перемены. Сансет боялся, что истинное знание окажется погребено временем, и новые поколения утратят всякое представление о прошлом. Вот почему он основал движение Монументалистов. Создал новую веру и обратил в неё десятки горожан.

— Подожди-ка, — прервал Холса Картер. — О какой утрате знаний ты говоришь, если всегда существовала Библиотека? Любой гражданин мог изучить все материалы о Греховной Эпохе и узнать о прежнем мире.