Страница 21 из 49
— Теперь это наш дом, братья, — застонала ожившая башка, посмотрела белесыми глазами на небесных.
— Мы все останемся тут, в Помойке, так он мне сказал, — еле ворочая языком сообщил изуродованный котелок Адама.
Болотник сунул башку небесного себе обратно в пасть, проглотил. Разведя руки и щупальца в стороны — точно мусорщик пару минут назад — приглашая небесных нападать, молчаливая тварь закружила по поляне. Подхватив с земли длинный стальной прут, жуткое существо вернуло себе внешность белокурого шпажиста. Используя кусок арматуры точно шпагу, зубастый перевертыш исполнил идеальный выпад и росчерк, в точности повторил любимый прием кучерявого.
— Смотрите, смотрите во все глаза! — радостно зашептал со своего креста неугомонный проповедник. — Оно явилось! Явилось! Не стоило небесным бить однорукого!
— Я разберусь, — остановил старшего брата белокурый, предельно собранный и теперь уже не такой веселый преградил здоровяку путь.
— Оно хочет фехтовать — оно получит желаемое, — ледяным тоном сказал кучерявый, поудобней перехватил шпагу, пошел на свою одноглазую копию.
Зеленый подражатель недобро осклабился, двинул навстречу. Удар, выпад, рывок в сторону и филигранный блок. Хруст костей, кишки и жуткий крик — шпажиста кожаной тряпкой намотали вокруг арматуры. Болотник бросил на землю изувеченное тело, перешагнул труп кучерявого.
Поляну накрыл полный ужаса и отчаяния крик — визжала небесная сестра убитого, визжали прикованные к столбам узники. Софию и Анну от увиденного вырвало, бородач потерял сознание, кто-то обгадился, кто-то пустил в штаны.
Болотник во второй раз приглашающе развел в стороны ветки, руки и щупальца. Сменив обличье на усатого верзилу, монстр закружил вокруг оригинала. Копируя позу и положение рук соперника, подражатель двигался точно мастер боевых искусств, перетекал из одной стойки в другую, изобретал новые движения и с каждой секундой буквально эволюционировал в части знания и понимания тактики кулачных единоборств.
— Мерзкая тварь, — презрительно сплюнул усач, — где тебя такую родили?
Небесный мощно атаковал. Подшаг, удар, выверенный уклон и снова удар. Контратака, выпад, ещё одна контратака. С громким хрустом небесному проломили грудину. Болотник раздробил усатому грудную клетку, пробил брюшину, сломал руку. Отступив на пару шагов, давая оппоненту сделать вдох, чудовище вновь закружило по поляне. Верзила исполнил молниеносный рывок. Намереваясь болотника поймать и раздавить в своих огромных ручищах, старший из братьев прыгнул на зеленого. Точно живая гильотина подражатель в три удара ладони добил нападающего. Свой прыжок усатый закончил с перерубленным позвоночником и костями, выпирающими наружу.
Болотник оставил труп убитого. Разогнувшись, подняла глаза на единственную оставшуюся в живых представительницу белокурой семейки. Неотрывно следя за испуганно визжащей небесной, кровожадное чудовище понимающе ухмыльнулось, скопировало внешность и способности своей будущей жертвы. Приглашающе взмахнув рукой, точная копия сестры убитых грациозной походкой направилась к своему оригиналу, медленно стала обходить ту по кругу. Болотник, как и дважды до этого, предлагал оппоненту посоревноваться в способностях.
— Не подходи ко мне! — ужаснулась своей лыбящейся копии белокурая, с надеждой и отчаянием в глазах устремила взгляд в небеса, попыталась улететь из Помойки гудящим метеором.
Небесную поймали ещё на взлёте. Сбив беглянку здоровенным железным крестом, следующим предметом подражатель сотворил массивный угловатый обод о четырех спицах. Присоединив его к ближайшему распятию, болотник вонзил получившуюся конструкцию в землю. Затем последовали крики, хруст и жуткие вопли, копия белокурой устроила оригиналу колесование. Теперь кроме пленников на стальных распятьях поляну мусоросборника украшал кровавый образец жестокого четвертования.
Анне окончательно поплохело. Чернота небес озарилась многочисленными яркими вспышками, уцелевший от расправы брат белокурой семейки летел на землю с вооруженным подкреплением. Концентрация небесной силы на этом несчастном клочке земли становилась настолько огромной, что девушка едва держалась в сознании, от давящей на неё мощи, казалось, вот-вот лопнут глаза и закипит кровь по венам. Анна перевела мутный взгляд на болотника. Безжалостная тварь уже готовилась встречать подкрепление. Со скоростью пули кровожадное чудовище копировало внешний вид, способности и повадки нападающих, аккумулировало в себе не только образы приближающихся небесных, но и всех тех, кто был поблизости. В какой-то момент Анна даже заметила собственную себя, кровожадно скалящуюся в сторону подлетающей кавалькады и невероятно толстым, насыщенным куполом неуязвимости защищающуюся от дистанционных атак. Приземлилось подкрепление ровно в один из таких моментов.
Поляну накрыла вакханалия огня, криков и взрывов. Железные распятья и прикованных к ним пленников посдувало со своих мест, разбросало по ближайшим ямам и канавам. Мусоросборник утонул в звуках безудержной кровавой сечи, лязге металла, фейерверке способностей, бульканье и проклятиях. Проклинали «зеленую тварь». На голову кустистого подражателя непрерывным потоком сыпались обещания всевозможных пыток, истязаний, адских мук и бесконечного сожжения, но ответом на все эти угрозы были лишь жуткий смех и невообразимая жестокость. Зеленый оборотень потрошил соперников настолько изуверскими методами и приемами, что через пару минут непоколебимая стойкость духа и безупречная мораль небесных были сломлены, закованные в черный доспех воители бросились бежать из Помойки.
Болотник безумной голодной тварью бросился вдогонку, количество жуткого хохота увеличилось двукратно. Зарождающийся рассвет многострадальной Помойки ознаменовали истошные вопли, крик и мольбы о помощи. Особо не посчастливилось тем, кто среди всех возможных образов болотника повстречал копию сестры белокурых, с металлическим ободом в руках. Ломать хребты и колесовать несчастных — конкретно этот метод расправы с небесными одноглазому подражателю понравился в наибольшей степени.
Память и чувства вернулись к рогатой где-то через пару часов. Крики и стоны умирающих к этому времени давно уже затихли, смертоносная тварь покинула поляну и забрала с собой все жетоны убитых, народ освободился с крестов и понемногу приходил в себя, а сама рогатая аккуратно лежала в куче соломы и с заштопанной раной в боку. Не иначе как сумасшедший культист постарался, которого красноглазая, тем не менее, недолюбливала. Сейчас этот набожный фанатик сидел чуть в стороне от остальной команды и что-то самозабвенно чиркал в своих бумажках, записывал в них что-то, рисовал, чертил, высчитывал. Анна покрутила головой.
«Ах ты хитрая сучка!» — первое что пришло девушке на ум, стоило отыскать взглядом Софию.
Её так называемая «подруга» уже окучивала бородатого лидера выживших и склоняла того к мысли встать на её сторону, предлагала сопроводить в разлом и помочь тащить целый мешок отрубленных голов. Сама она их резала убитым или тоже бородач помогал было не особо понятно. Скрипя зубами и прикрывая саднящую рану в боку, Анна проковыляла к подруге.
— А я передумала, представляешь? — София сходу контратаковала рогатую заготовленной речью. — Мусорщик твой, только твой, и ничей иначе. Забирай его себе, а я пойду, пожалуй. Прихвачу вот только с собой пару вещичек покойных и пойду. Они им все равно ведь уже не понадобятся. Да Ивар? Согласен? Поможешь несчастной девушке дотащить котелки небожителей через разлом?
— Вообще-то, я тебя никуда не отпускал!
— Что? Да пошёл ты, мужлан неотесанный! Больно надо мне твои разрешения! И вообще — катись отсюда, ну! Чего встал тут, зыркаешь недовольно? М? Пшел вон сказала!
Внешний вид голосящей рогатой в этот момент говорил о многом. Если в прошлый раз от удара тентаклей у Софии распухла левая половина лица, то теперь красным опухшим волдырем красовалась правая, создавался общий вид не головы, а воздушного шара. Многочисленные синяки, фингал под глазом и сломанная рука шли в дополнение к основному комплекту и что именно стало причиной подобного преображения рогатой догадаться было несложно. Анна перевела взгляд на мусорщика. Однорукий, жив-здоров, сидел неподалеку и вид имел малость покусаный. То тут, то там на нем присутствовали следы чьих-то когтей, быть может, вполне себе женских, на шее красовался след от зубов, вполне себе человеческих, лицо было местами расцарапано, а на бледном шрамированном лбу ярким пятном красовался след от женской помады, чьей именно догадаться было не сложно.