Помощница по вызову

Я наверное все еще брежу, но мне не хочется останавливать его. Между ног горит и тянет, соски болезненно трутся о мягкую, казалось бы, ткань, а тяжесть его тела, вжимающего меня в матрас, такая  правильная и совершенная... Мне хочется чтобы он продолжил. Чтобы стянул с меня штаны и вошел. Взял уверенно и напористо.  И, желательно, во сне. И я бы тогда сделала вид, что сплю.

Но это невозможно. Рано или поздно он проснется, и уж лучше мне сделать это первой. Потому что сейчас я еще справляюсь с собой - плохо, но справляюсь. Но точно не выдержу, когда он отпрянет, осознав, кто перед ним.

- Подожди… те, - шепчу хрипло и плечи литые отталкиваю. У него есть спортзал небольшой. Не заходила туда никогда, но через день Поздняков там “отдыхает”. Результат закономерен - у писателя совсем не писательская фигура. Кажется, если бы не его стояк, которые мешает окончательно прижаться ко мне, на мне бы все кубики пресса отпечатались. - Стойте… остановитесь… Влад Матвеевич!

Ой. Последнее громко получается и очень действенно. Долю секунды я еще чувствую его на себе - и вот свободна.

Фиговая такая свобода…

Поздняков приподнимается на руках, потом рывком садится и смотрит на меня сонными глазами. На мешанину из одеял вокруг. Хмурится и комнату разглядывает с некоторым недоумением, будто и сам не помнит, почему он здесь.

А я ведь надеялась, что мне объяснит. Или не хочу объяснений?

Надо бы еще что-нибудь сказать. Например, “Доброе утро”. Что-то приличное, короче… Или смутиться, отвернуться. Разгневаться, типа, что здесь происходит...  Но я как придурочная не могу отлепить взгляда от его торса. Он не крупный, не перекаченный, но очень пропорциональный и жесткий весь. Мышцы не бугрятся, а как стальные тросы под кожей перевиты. И кубики… ох.  Есть.

Я понимаю, что если немедленно не закрою глаза, то подползу и просто лизну его живот. И ниже. Потому что хоть Поздняков и в мягких спортивных штанах, это ничуть не мешает мне разглядеть что совсем недавно со мной соприкасалось…

Разглядывание не больше секунды заняло. А картинка эта будет мучать теперь неделями, знаю.  И если не скажу сейчас чего… он же ляпнет в своей манере, а мне потом это переваривать. Потому  веки опускаю, в одеяло вцепляюсь, чтобы перестало так штормить, и спрашиваю тихонько:

- Что произошло вчера? Не помню ничего...

На вчерашний день фокус перевожу. Намеренно. Потому что если он спросит или поделится мнением, что происходило сегодня - со стыда сгорю.

По движению воздуха понимаю - встал с кровати. Бросаю взгляд  - всего один! честно! - на его спину и сползшие на бедра штаны. И сжимаюсь немного, когда слышу недовольное:

- Произошло то, что одна девица, которая не думает о последствиях зимних прогулок или о том, что нельзя переносить болезнь на ногах, просто отключилась вечером.

- О… - прикусила губу. - Я смутно помню, что мне плохо было и знобило…

- А сейчас как себя чувствуешь? - он поворачивается ко мне, и я снова отвожу взгляд. Неужели опять смотрела? Это случайность!

Не от смущения прячусь, хотя того немало. А чтобы перестать облизываться на него.

- Нормально,  - говорю с некоторым удивлением, - Голова только тяжелая…

- Значит таблетки и чай помогли.

- Вы поили меня чаем и таблетками? - как я ни стараюсь, голос пресекается. Потому что...

- Тебе проще представить, что я развлекаюсь с бесчувственными телами, чем то, что я могу проявить участие? Или что не рискну оставить тебя одну в таком состоянии?

Если честно, то да. Но я вряд ли скажу это. Потому что слышу нотку раздраженного возмущения. И к смущению прибавляется стыд за мои мысли. А мужчина продолжает:

- Тебе следует научиться получать, Искра.

Киваю. Хотя смысл фразы мне не до конца понятен.

- Я сейчас утреннюю порцию принесу, а ты пока…

- Да я в порядке! - спешно вскакиваю с кровати, но как только ступни становятся на прохладный пол, понимаю, насколько переоценила свое состояние. Голова начинает резко кружиться, колени подгибаются, и я чуть ли не лицом вниз падаю на кровать.

Поздняков не спешит ко мне на помощь, нацепив плащ супер-героя. Напротив, смотрит прищурившись. С насмешливым исследовательским интересом. Дает возможность до конца осознать мою недальновидность.

- Убедилась? - задирает одну бровь. - Сегодня отдыхаешь. Завтра - посмотрим.

- Но я же должна сделать для вас...

Вздыхает раздраженно:

- Вместо выходного.

Киваю.

А когда он выходит,  встаю таки. Осторожно. И в ванную ползу. Во-первых, потому что уже не могу игнорировать физиологию. Во-вторых, не мешало бы зубы почистить.

В зеркало смотрю и стону про себя. Там отражается что-то настолько бледное и одутловатое, еще и с гнездом на голове, что на месте Позднякова я бы сразу сбежала. Вот уж точно, вряд ли он польстился бы на такое “чудо” наяву.

Умываюсь и расчесываюсь, но в душ не рискую  -  не в моем состоянии это делать. В спальню возвращаюсь и решаю таки переодеться. У меня есть еще футболка широкая и почти пижамные штаны…

Поверх белья в комоде лежат мои комплекты, отвоеванные у самой себя. Смотрю на них какое-то время и так обидно становится. Что ни разу они не сработали. Не пригодились…

Черт, о чем я думаю? Я же не для того купила, чтобы Позднякова соблазнять! Хотя он их, похоже, видел уже. Пижама-то здесь лежала… Это хорошо или плохо?

И опять не о том думаю.

Переодеваюсь, кое-как постель расправляю. Валюсь на нее от накатившей усталости. Вовремя - Поздняков приходит. В костюме. С подносом, на котором стоит чашка, чайник, подсушенные тосты, еще что-то в коробочках - таблетки наверное.

И если есть более сексуальное зрелище, чем Поздняков-полуголый в моей кровати и Поздняков-погруженный в работу над книгой, то это оно.

Теперь и эта картинка отпечатается в голове. Вместе с кубиками и утробным вздохом, когда он меня под себя подмял.  Утро, мягкий свет, заснеженные деревья за окном. И он, принесший мне завтрак. С таким видом, будто ничего такого в этом нет… Да и вообще, не с его характером можно подумать, что это как-то неправильно. У Влада любое действие, любой жест пропитаны такой уверенностью в себе, что даже в откровенно клоунском наряде, в какой-нибудь откровенно идиотской ситуации он будет смотреться королем.

Ничего такого… Всё такое!

Потому что ни разу в моей жизни мне не подавали завтрак в постель. Даже если я болела.

- Тебе снова плохо? Почему лицо сморщилось?

Встряхиваюсь.  Выкручиваюсь:

- Нет. Просто… Неудобно за вот это все, - обвожу рукой комнату, подразумевая и ситуацию, и мою болезнь.

Смотрит на меня тяжелым взглядом. Поднос ставит мне на колени и бросает короткое:

- Отработаешь. И вставать не смей  - не хочу, чтобы все то, что я делал насмарку оказалось.

- Я могу и лежа что-то поделать… - начинаю несмело, но меня опять прерывают. Чувствую, что его ситуация раздражает, и все жду, когда это раздражение на меня прольется, но ничего такого не происходит. Так же коротко сообщает:

- Обойдусь.

И выходит.

***

В книгах лучше себя видно, чем в зеркале или других людях.

День я провожу в их компании. Засыпаю иногда, просыпаюсь. Берусь за роскошные экземпляры - в библиотеке Позднякова если не коллекционные, то самые дорогостоящие тома.

Я не могу не читать. Нейронаука утверждает, что чтение полезно: описания, метафоры и эмоциональные диалоги стимулируют разные отделы нашего мозга. Не буду спорить с учеными, но не затем я книги открываю. А потому что в них мои возможности  почти безграничны.

Я проживаю разные жизни, разные роли, в разных странах и временах. И понимаю себя лучше.

Мои обычные дни и голова захвачены эмоциями, даже когда не показываю их - а осмыслить так точно не могу. А вымышленная реальность, в которую полностью погружаюсь даже, отлично демонстрирует и меня саму, и чувства мои, проблемы. Зря Поздняков думает, что я внутренних демонов своих не знаю. Я хорошо с ними знакома - просто дальше не иду.