Демоны души

Несколько вековых дубов, кленов и сосен росли у стен дома, они простирали свои ветви над высокой красной черепичной крышей. На лужайке и вдоль стен дома росли сирень, жасмин, ароматные магнолии и нежные мимозы, а у их стволов некогда были разбиты клумбы с цветами, захваченные сейчас подорожником, травой, олеандром, вездесущими одуванчиками и тем, что осталось от некогда роскошных цветов, вырождающихся без должного ухода садовников.

В это невозможно было поверить, но теперь и навсегда этот дом принадлежал Рику Увинсону и его потомкам, если таковые будут! Дыхание полковника перехватило. Нереально! Этого не может быть! Его собственный дом! И какой!..

— Долго из себя статую будешь изображать? — крикнул снизу Стюарт. — Давай уже, прыгай, дитя джунглей!

— Я любуюсь своими владениями, не мешай, — отозвался друг, но все же спрыгнул вниз. Вслед за ним с кряхтением, морщась от боли в не зажившем животе, перелез через ограду и Стюарт.

— Еще налюбуешься, — Стю оперся о плечо друга, слегка наклонившись вперед, вторую руку прижал к животу. — Чувствую себя старой развалиной, — признался он. — И ведь не сильно ранил, но как качественно!

Друзья пошли к большому красивому дому. И пусть краска на оконных рамах облупилась, на крыше не хватало черепиц, а одна из веток клена была сломана и болталась, запутавшись в нижних ветвях, одно из угловых окон зияло разбитым стеклом, для Рика этот дом был прекрасней всех на свете!

С замиранием сердца полковник Увинсон поднялся на мраморное крыльцо, достал ключ от входной двери. Сердце его сжалось, когда он провернул в замочной скважине ключ. Дверь распахнулась, открывая его взору огромный прохладный холл.

Пол холла был выложен черной и белой плиткой, вниз со второго этажа сбегала полукруглая лестница с белоснежными мраморными ступенями, отделанными по кромке черным мрамором. Стены холла были выложены сизым мрамором, перемежаясь с участками пожелтевших обоев. Лестница обвивала холл почти по кругу, и поэтому был виден вестибюль второго этажа. С потолка второго этажа на мощных, оплетенных паутиной, цепях свисала огромная хрустальная люстра, покрытая сейчас слоем пыли и паутины. На стенах крепились светильники, украшенные хрустальными подвесками. В холл выходили три двойные двери.

— Красотища! Прямо Замок Королей в миниатюре, — пошептал Рик.

— И не говори, — согласился Стю. — Я тут никогда не был, не думал, что здесь так красиво…

— Ладно, пойдем дальше смотреть владения! — полковник сделал несколько шагов вглубь холла, когда из дверей напротив вышел высокий негр с горделивой осанкой, уже седеющий и немолодой, но еще очень даже подвижный и деловитый.

— Добрый день, господа, — поздоровался он. По его манере держаться и правильной речи Стюарт понял — это либо дворецкий, либо камердинер.

— Добрый день, — ответил Стю.

— Могу я узнать цель вашего визита? — негр был одет просто, повседневно, в немного испачканные пылью брюки, старую клетчатую рубашку с закатанными рукавами, а через локоть у него была перекинута какая-то тряпка. Его вид не вязался с правильной речью, и уж точно не подходил к его гордой осанке.

— Это мой дом, мне его подарил лично Его Величество Джонатан II, — ответил Рик. — А вы кто?

Лицо негра расплылось в довольной улыбке, но он ее быстро согнал и вновь принял чисто дворецкий вид.

— По всей вероятности, вы — полковник Ричард Увинсон?

— Да.

— Меня зовут Питер, я ваш дворецкий. Меня и еще нескольких слуг так же передали в ваше личное владение, господин полковник, — он улыбнулся.

Раб, понял Стюарт, наверное, остался от прошлых хозяев. Интересно, а куда делись остальные слуги?

— Если позволите, господин Ричард, я всех вам представлю, одну минуту! — вновь улыбнулся дворецкий

— Эээээ… — Рик немного растерялся.

— Питер, полковник Увинсон хотел бы познакомиться с прислугой, и просит вас собрать их в холле через тридцать минут. Так же полковник Увинсон и я хотели бы выпить чаю, если он есть у вас, и узнать о состоянии дома, парка и ближайших планах по их восстановлению. Я так понимаю, вы являетесь и домоправителем, и дворецким? — пришел на выручку Стюарт.

— Да, господин, — немедленно отозвался дворецкий. — Я — дворецкий полковника Увинсона. Пока нет экономки, я выполняю и ее функции. Позвольте узнать ваше имя?

— Подполковник Стюарт Грейсстоун, — представился Стю.

— В таком случае, господа, прошу проследовать за мной на веранду. Это не по этикету, уж извиняйте, — дворецкий заговорил более привычно для себя, почувствовав, что ругать за простецкие слова его точно никто не будет. — Но мы токма два дня как вернулись сюда. Прибрать успели и залатать лишь хозяйскую спальню, кухню, да пару гостиных. Мебели ж тут, считай, и нет, поэтому готовились встретить вас, полковник Увинсон, на веранде, там почитай вся обстановка сохранилась! А что ей сделается, она ж плетенная, для улицы и приготовленная! Прошу за мной, господа!

Друзья двинулись через старый, запущенный дом к веранде.

Веранда была чисто выметена, светильники на стенах начищены, плетеная мебель оттерта от плесени и грязи, уютно расставлена в углу, вьюн и лианы сняты с колонн, которые они оплели, и даже кусты сирени и жасмина подстрижены, чтобы не лезли через мраморные перила. На большой лужайке перед домом трудился очень пожилой негр, выкапывая многочисленные одуванчики, подорожник, ежевику и олеандр, захватившие все вокруг.

Чай на серебряном подносе друзьям принесла молодая девушка-негритянка. Она немного боязливо улыбнулась и поставила чашки из фарфора с цветами желены на стол, сгрузила туда же чайничек с ароматным чаем, сахарницу и вазочку с печеньем. Еще раз боязливо улыбнулась и убежала в дом.

— Как тебе твои владения? — довольно усмехнулся Стюарт, развалившись в старом плетеном кресле, что немедленно жалобно заскрипело. Стю с опаской покосился на кресло, поерзал по нему уже более аккуратно.

— Великолепно, — признался Рик, отпивая из чашки ароматного чаю. — Не могу поверить, что это теперь мой дом.

— Твой. Ты не теряйся. И слуги теперь твои. И только не говори, что ты против рабства, — приподнял светлые брови Стю. — Рабство исконно существовало в Розми, даже пришельцы были вынуждены его принять и оставить.

— Я знаю, — покачал головой Увинсон. — У меня давно не было рабов… — Рик осекся.

— Да я в курсе, что тебе прошлое поменяли, я ж тебя с Летного знаю. Да и Его Величество что-то такое говорил тогда, — рассмеялся подполковник, но тут же поморщился — рана очень не любила, когда ее тревожили. — Ты-то хоть не маньяк-убийца в прошлом?

— Нет, — рассмеялся полковник.

— А я порой сомневаюсь, — признался Стю. — Ты как в бешенство впадаешь, так все! Тушите свет!

— Это редко бывает! — запротестовал Рик.

— Зато весьма впечатляюще.

— Я действительно много чего в юности натворил, — признался Увинсон. — И убил. Но я не маньяк.

— Имя-то у тебя хоть Рик? — хмыкнул Стюарт, отпивая еще немножко чая. Кресло под ним недовольно скрипнуло.

— Рик, — подтвердил друг. — И даже фамилия моя[8]!

Что делать со свалившимся на него богатством и прислугой Рик не представлял, искренне надеясь, что жена Стюарта, как обычно, закатит глаза кверху и примется обустраивать его быт. Воевать — это, пожалуйста, это — мужское дело, а вот все остальное — для этого женщины и нужны! Поэтому предоставим заскучавшей Анне очередное развлечение! 

Марк Донован внимательно наблюдал за Марселем, проводившим обряд пробуждения и подчинения амулету болотных монстров, этот же обряд наполнял амулет Силой. Его было решено совершить в старом амфитеатре на окраине заброшенного Якомина.

Кровь, собранную у жертв, доставленных чуть ранее в расчищенный амфитеатр, перелили в большие медные чаны, установленные у подножия статуи Стареллы. Марсель воздел руки вверх, призывая свою Госпожу ниспослать ему Силу и власть над ее детьми, во благо самой Стареллы, во благо Повелителя Сета, для будущего возрождения Империи Повелителя. Вскоре плавный напев подхватили остальные присутствующие в амфитеатре жрецы Стареллы. Они раскачивались, воздев руки к серому небу, голоса их сливались в какой-то гипнотический гул, глаза были закрылись, лица приобрели отрешенное выражение.

8

В армии Розми много тех, кто бежит из дома, кто был преступником, но искупает свою вину службой обществу, кто по разным причинам должен забыть свое настоящее имя. Там очень много молодых людей, ослушавшихся родителей и сбежавших из дома вопреки их воле, ведь не стоит забывать, что в Розми еще сильны патриархальные традиции.

В Розми не только существует вполне законное рабство, там родители имеют полную и почти абсолютную власть над детьми, а мужья над женами. К тому же еще свежи воспоминания о том, что страну захватили пришельцы из космоса, и поэтому есть много семей коренных розмийцев, полагающих позором для своих детей службу в армии захватчиков.

По разным причинам поступают на службу в армию. Некоторым юношам меняют фамилию и имена, некоторым даже делают пластические операции. В армию ведут разные дороги. Она гарантирует защиту и некоторые привилегии, но она же и требует много больше от своих солдат и тем более офицеров. Не только жизни, но временами и поражения их прав.

Ричарду Увинсону оставили его настоящее имя и фамилию, следовательно, страшных преступлений за ним не числится, или их доказать не представляется возможным.