Страница 50 из 56
— Карра… погибла, — тихий, родной голос.
— Тело?
— Остался лишь браслет, — она вздохнула и опустила голову.
Как? Бездна, что произошло?! Все узнаем… Разберемся. А пока надо отлететь подальше, мало ли… Выслушать доклад. Решить, как поступить… И задавить в себе тошнотворное чувство облегчения от того, что не Аррина осталась на каменном шарике смерти.
Я позволил себе буквально на удар привлечь девушку… как свою. А потом отпустил и приказал всем раздеваться и обрабатываться как можно быстрее.
— Через сто ударов взлетаем ближе к центру системы.
И первым расстегнул комбинезон.
За девятнадцать космических суток до точки отсчета
Край
Гард Норан
В столовой было тихо…
Стражи, конечно, принимали смерть, но переживали её не меньше, чем все остальные, а может, даже и больше. Перепроживали, чувствуя, как рвется наживую связующая нить.
Мы были вечными странниками, что бредут рука об руку по почти бескрайнему космосу, и когда уходил тот, кто был рядом на протяжении долгого времени, осознавали, насколько холоднее становится вокруг.
— Вечность и Вселенная — теперь твой дом, и потому сияй, словно звезда, разгоняя Тьму и даруя Свет, — сказал я заключительную ритуальную фразу и провел рукой над символом линии, истончая её суть и… отключаясь от коммутатора, чтобы прервать связь с родственниками погибшей.
В этой гибели не было её вины… И чьей-либо еще тоже. Череда досадных случайностей, на излете задевшая одну молодую женщину.
Экспериментальные приборы и резонаторы, которые мы устанавливали на ЕААН, по всем параметрам должны были лишь воссоздать нужное нам поле тогда, когда мы были бы уже далеко и включали его дистанционно. И вторая команда ничуть не ошиблась, закрепляя и распределяя все необходимые детали. Не ошиблись и те, кто создавал все эти механизмы и компьютеры. И даже те, кто когда-то исследовал планету и поставил ей класс «ПР», что означало, что там ничего нет, не наврали…
Там действительно не было, с нашей точки зрения.
Просто наши приборы не смогли уловить иную форму жизни… Крохотные сгустки энергии, образующие невидимые глазу и датчикам завихрения, прижившиеся на том полюсе, куда отправилась Аррина… и Нарр, женщина-ученый, которой не повезло оказаться в эпицентре этого самого вихря.
Они никак не проявляли себя, пока я не приказал задать первичную волну… И как любая полуразумная форма жизни отреагировали на эту агрессию единственным понятным им способом.
Мгновенно раздавшись в ослепительной вспышке.
Это спровоцировало взрыв, а отголосок, прокатившийся по неспецифичным параллелям до первого полюса, еще и отказ всех камер и средств связи. Более того…
— Тридцать процентов приборов повреждено, — контроллер, наконец, появился в столовой и тяжело опустился на стул. Старшего механика все еще не было видно, и, похоже, его работа не скоро будет закончена.
Если бы не резервные приборы и копии, нам пришлось бы туго. А так… по сути, мы стали обычным кораблем.
И это плохо. Мы не имели права быть обычным кораблем… Не с нашей миссией и не на Краю, где в разы учащались несчастные случаи и любые проблемы. И это значило…
— Мы возвращаемся.
Удивились все.
— На… базу? — уточнил второй пилот.
Именно.
— Но мы не выполнили половину задач…
— И уже потеряли стража и фактически половину корабля. Хотите рисковать дальше?
— Разве не в этом наша работа? — усмехнулись парни из боевой четверки. Им лишь бы прободаться с чем-нибудь…Сохраняя уверенность в положительном исходе.
По большому счету я не обязан что-либо объяснять, слово капитана — закон. Но это были люди, которые всегда рисковали в той же мере, что и я… Потому я считал нужным договариваться.
— Мы не сможем повторить эксперимент ЕААН. И с такими приборами у нас уже не хватит мощностей для предпоследней планеты. Конечно, всегда остается возможность посмотреть самый грандиозный спектакль во Вселенной из первого ряда, но… В нашем случае даже это будет рискованно.
— Почему? — а это спросила Аррина. Девочка, которая играла со смертью и судьбой чаще, чем кто-либо из присутствующих.
— Мы понравились Бездне, — произнёс я то, что долго не мог сформулировать.
Но не стал сообщать, что на мгновение у меня мелькнула совершенно безумная мысль, что раз это так, то мы могли бы попробовать с ней договориться. На то она и безумная… чтобы не звучать и не выполняться.
И потому сказал лишь то, что стражи готовы были принять… И чему не могли возразить, самостоятельно домысливая, какие последствия могут быть у этой «любви».
— Четверть суток на восстановление. Спим по очереди — остальное время приводим в порядок приборы. А потом нырнем в сторону дома…
Теперь уже никто не возражал.
Я почти дошел до своей каюты — мне предстояло еще выводить корабль на край системы и в субпространство, потому нужно было отдохнуть, — когда меня догнала Аррина.
С той минуты в карантинной камере мы с ней не разговаривали… Но это же не могло продолжаться долго, не так ли? Вряд ли все то, что я осознал за прошедшие дни, должно было остаться безнаказанным… Нет, ему следовало вывернуть меня наизнанку.
Со мной как будто играли, раз за разом на моих глазах разворачивая Аррину в сторону смерти, ради моего понимания — и я, похоже, действительно понял. Вот прямо сейчас, глядя в её встревоженные глаза и на полные губы, проговаривающие вопрос:
— Ты и правда думаешь, что мы ей… нужны?
Ей? Уже не так важно, потому что… ты нужна мне! Ты… И я, оказывается, готов принять любую правду. Любую тебя. Потому что суть не в том, кто ты и что ты делала когда-либо, а в том, что я люблю тебя настолько сильно, что готов наплевать даже на принципы, которые считал наиважнейшими. Ничего на самом деле не важно… кроме тебя и твоей жизни… Рядом со мной. Во мне. В моей голове и сердце… Потому что ты для меня оказалась пулей последнего поколения, вызывающей изменение сознания. Я изменился… Из-за, ради, для… И знаешь что? Мне плевать… Я не стану звать докторов.
Но я не смог произнести это вслух, только мысленно. Может, опять струсил? Может, потому что был уверен: она хоть что-то, но поймет и так? Не зря смотрит, широко раскрыв невероятные фиолетовые глаза… Или потому, что, произнесенное, это снова разделит нас и поставит по разные стороны стены, теперь уже состоящей не из лжи, а из правды?
— Знаешь, что по одной легенде, бездна — суть одиночество? — мои губы двигались будто независимо от меня.
— Нет… не знаю, — отвечает она мне… голосом.
Но её суть вопит: «Я чувствую! Я понимаю!»
— Значит ли это, что она поглощает из потребности стать ближе? — спрашивает, наконец, не дождавшись от меня ответов и сама поглощая меня космическим взглядом.
— Возможно… В конце концов, у кого-то же мы этому научились?
Сглотнула. Кивнула… и сделала шаг назад.
Я дернулся было за ней, но остановился почти тогда же, когда Аррина отрицательно помотала головой. Что-то происходило между нами… что-то, чему я не мог пока дать названия, но что точно делило время на «до» и «после».
Я зашел в свою каюту и, не раздеваясь, рухнул на кровать.
Как ни странно, заснул даже без препаратов… И проснулся от вызова по своему личному коду. Еще какое-то время осоловело смотрел на имя Левана, не понимая, какой норы ему понадобилось, а потом, осознав, быстро нажал кнопку.
Впрочем, я уже знал, что тот скажет.
Как и знал, что мне и правда все равно. Безусловная любовь открыла во мне что-то новое… возможно, то было доверие. Но не просто к человеку, к которому я испытываю эти чувства, а к себе самому. К тому, что происходило и происходит между нами… И моей оценке происходящего.
Когда я увидел его лицо… понял, что больше не ошибусь:
— Что произошло тогда? — спросил я вместо приветствия.
Он не стал делать вид, что не понял.