Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 2 из 8

Можно было бы теперь сказать, что результаты подвижнических трудов не заставили себя ждать. Но нет – они нередко заставляли себя ждать годами, испытывая терпение участников процесса, требуя от них постоянного напряжения сил. Только спустя 5–7 лет после многостороннего обучения и стажировок были вручены первые полноценные, подтвержденные Международной ассоциацией дипломы экзистенциальных психотерапевтов. Лишь тогда, в свою очередь, появилась возможность для Альфрида переложить часть педагогической нагрузки на своих уже подготовленных к тому времени в России учеников и сотрудников.

В 2002 г. был создан Российско-австрийский институт экзистенциально-аналитической психологии и психотерапии, учредителями которого стали Международное общество логотерапии и экзистенциального анализа, Альфрид Лэнгле и группа его российских учеников. С 2004 г. Институт стал осуществлять сертификационное постдипломное образование. В 2009 г. выходит первый номер периодического журнала (бюллетеня) «Экзистенциальный анализ».

Тем самым спустя десять лет после первого приезда Альфрида Лэнгле появились все необходимые для конституирования самостоятельной научной школы атрибуты: регулярная учебная и научная деятельность, семинары и конференции, свой печатный орган. Стали выходить книги, публиковаться статьи, появились диссертационные работы. Надо признать, что в разных городах страны за эти годы появились и другие, не связанные с деятельностью Лэнгле, исследовательские группы и издания экзистенциальной тематики, но, несмотря на все достигнутые ими успехи, ни одна из них не достигла уровня и требований самостоятельной научной школы.

В предисловии к первому номеру русского бюллетеня «Экзистенциальный анализ» Лэнгле с полным правом писал: «Ранее мы могли только мечтать о подобном оживлении экзистенциального анализа в русской культуре. И вот, это произошло!» И, смотря уже в будущее, продолжал: «Мне также очень интересно будет узнать, насколько подтвердится тот факт, что экзистенциальный анализ соответствует русскому гуманизму и приходит из души этой многовековой традиции к своему расцвету».

Разумеется, согласно русской пословице «один в поле не воин», этих впечатляющих результатов Альфрид Лэнгле достиг не один – вокруг него сплотились талантливые ученики. Но очевидно, что такого динамического, живого движения, самостоятельной школы экзистенциального подхода не сформировалось бы за столь исторически короткий период, если бы не этот житель Вены, чье имя, личность, статьи, книги, лекции настолько хорошо известны профессиональным психологам и психотерапевтам нашей страны, что он теперь без преувеличения может считаться и российским ученым.

Понятно, что для осуществления миссии в полной мере потребовались талант, знания, опыт, воля, феноменальная работоспособность Альфрида Лэнгле, но всего этого было бы недостаточно без проявленных им широты сердца и высоты духа. История Лэнгле в России показывает, сколь необходимым было это сочетание для становления школы экзистенциальной психологии и психотерапии. Впрочем, оно необходимо для становления любой ответственной психологии и психотерапии, которые в конечном итоге имеют дело с живой душой. А какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?

Книгу, к которой сейчас приступит читатель, Альфрид Лэнгле в разговорах со мной называл не иначе как компендиум, т. е. сокращенное изложение основных положений дисциплины «Экзистенциальный анализ» – направления, целью которого является усиление и развитие персонального, человеческого начала в человеке, потенциала Person. Так что книга очень серьезная, и она постоянно будет нужна всем, кто считает себя причастным к экзистенциальной психологии, а для представителей иных направлений понадобится как важный ознакомительный и справочный материал. С радостью рекомендую к изучению этот фундаментальный труд выдающегося австрийско-российского психолога и психотерапевта, моего друга Альфрида Лэнгле.

Проф. Борис Братусь

Москва, ноябрь 2019

Вступительное слово

Мы живем в такое время, когда люди сталкиваются со все большим усложнением процессов, происходящих в обществе. В промышленной, экономической, информационной, религиозной, политической, бюрократической и других сферах многие люди борются за то, чтобы упростить «мир» до понятной схемы. Однако при этом слишком часто из фокуса внимания выпадает существенное. Еще десятилетия назад Виктор Франкл описал глобальный кризис смысла и ценностей следующими словами: «В противоположность животному, никакие инстинкты не говорят человеку, что он должен делать, и, в противоположность прежним временам, никакие традиции больше не диктуют, что ему следует делать, – и теперь кажется, что он уже не знает, чего, в сущности, хочет»[1].





Сейчас, во втором десятилетии XXI в., ориентация на существенное представляется мне гораздо более трудной задачей. Значительно возрастающая сложность мира, обусловленная экономическими последствиями глобализации и когнитивным «растворением» в социальных сетях, все больше лишает людей уверенности в том, что они могут создать что-то осмысленное и ценное, – наоборот, связь между действиями в сложноорганизованных системах и распознаваемой «ответной» реакцией осознается человеком лишь в редких случаях, что приводит к такой констелляции, которую Мартин Зелигман назвал «выученной беспомощностью». Кроме того, слишком часто людям приходится в первую очередь всего лишь функционировать – экономно и бесперебойно, в связи с чем собственная позиция, осмысленное развитие и согласованные с ними действия едва ли оказываются востребованными и даже скорее рассматриваются как помеха.

Психотерапия также оказалась затронута этим процессом в двух аспектах. С одной стороны, она должна помогать людям разбираться с нарастающими в этом контексте симптомами. Несомненно, всегда существовали разнообразные неблагоприятные условия и соответствующие патологические (т. е. наполненные страданием) процессы, но некоторые сегодняшние формы и динамика депрессии, эмоционального выгорания (burn-out), расстройств адаптации или страхов все больше связаны с этими, обозначенными в общих чертах, общественными процессами. Однако, с другой стороны, сама психотерапевтическая деятельность также подвержена влиянию глобализации и экономизации мира: в области медицины и психотерапии все также начинает измеряться лишь с точки зрения краткосрочно рассчитываемой экономической эффективности. Стремление к наиболее простым ответам стало также характерным для административных и бюрократических учреждений, которые управляют психотерапией как сферой деятельности, структурируют и определяют ее общие условия.

Если стремление людей к «сворачиванию и упрощению» мира еще можно понять как своего рода копинговую реакцию на бросающую вызов сложность, то для профессиональной терапии это становится проблемой. Такое терапевтическое воздействие, с помощью которого всего за несколько сессий достигается определенная цель и подтвержденный результат, например, восстановление работоспособности человека, с точки зрения духа времени, кажется, без сомнения, более эффективным, чем другие способы действия терапевта, для которых потребовалось бы большее количество сессий. Речь идет о таких терапевтических целях, которые не поддаются простой операционализации, так как они имеют более глубокие корни и поэтому переплетены со всем комплексом жизненных событий.

Становится слишком заманчивым уклоняться от всестороннего обсуждения сложного вопроса, что именно служит выздоровлению больных людей, и ориентироваться на «результаты», легко выявляемые в краткосрочной перспективе. В таком случае психотерапия понимается, рассматривается и оценивается на основании сильно редуцированной системы измерения ее эффективности.

Простым решением для такой оценки кажется использование исследовательских моделей, которые удовлетворяют требованиям «золотого стандарта» randomized controlled trials[2] (RCT): когда в чистых лабораторных условиях можно экспериментально проверить, имеют ли ясно определяемые причины так же ясно определяемые следствия и достигаются ли измеримые результаты при преодолении ясно определяемых нарушений. «Объективно» зафиксированные результаты исследования можно таким образом свести к «научно вычисленным» показателям. Такая точка зрения подводит к мысли, что можно было бы отказаться от длительных дискуссий о действенности психотерапии и, вместо того чтобы разбираться с разнообразием взглядов на жизнь и представлений о человеке, которые в конечном счете существенны для оценки важности и качества отдельных процессов психотерапии, нужно только лишь указать на «факты» и «итоговые показатели». И выбор того, что терапевты должны изучать и что они имеют право делать, при таком подходе можно по-научному правильно рассчитать.

1

Frankl V. E. Die Si

2

Рандомизированнные контролируемые испытания (RCT) – экспериментальные статистические исследования эффективности метода лечения, основа современной доказательной медицины. – Прим. науч. ред.