Любовь на гранях

— Ты сам не понимаешь, о чем говоришь, — выдала вдруг. — Я не хочу подвергать и тебя риску. Тебе-то зачем? Мне не так уж много осталось терять, а вот тебе…

Она замолчала.

А я стиснул зубы, понимая, что она права. Что если она расскажет мне сейчас, что происходит — обратного пути не будет. И правда — надо ли мне это или нет? Я был идиотом или легкомысленным — хоть именно таким меня и считали — и осознавал, что Эва задумала что-то не слишком законное.

Что её семья в опале, а она сама — почти в тюрьме в нашей Академии.

Что не просто так аристократические рода отказались от общения с ней.

И что мои родители, которые рисковали жизнью ради короны, и получили за это заслуженный титул, совсем не обрадуются, если их отпрыск так подставит себя.

К тому же, я не знал, правда ли то, что родители Снежинки — предатели. А если так? Я ведь тоже клялся короне, и мои клятвы для меня — не пустой звук.

И я планировал так многого добиться. Как студент, как маг, как тот, кому выпал шанс стать большим, чем ему было положено по рождению.

Но было еще одно. Что оказалось сильнее всех аргументов.

Я не мог оставить Эву-Снежинку наедине с её проблемами.

Потому набрал побольше воздуха и произнес предельно серьезно:

— Не собираюсь ничего терять в этой жизни, Эви. И тебя в том числе. Потому я пойду с тобой и буду помогать защищать от всяких неудачников, которые точно позарятся на твой чепец, — последняя фраза звучала почти весело, но девушка не улыбнулась.

Она смотрела на меня пристально, не дыша, и я видел, как страх в её глазах сменяется на неуверенности и признательность.

А потом Снежинка решительно кивнула. И прошептала:

— Мне передали информацию. Что мою семью подставили. И что я могу получить информацию в торговом квартале столицы. А поскольку сегодня самое подходящее время…

Она запнулась, не желая вдаваться в подробности — кто ей рассказал об этом и что за человек её может ждать. Мы оба и так знали, что стоит за этими скупыми фразами.

Возможно даже королевская темница. Если не что похуже — от людей, которые смогли провернуть такую грандиозную подставу.

Но я только кивнул:

— Тогда не будем терять времени.

27

Алмейрин, столица Одивелара, занимал довольно обширное пространство в долине, образованной двумя сходящимися реками.

Когда-то давно здесь была лишь крепость на острове, надежно защищенная естественной водной преградой, но постепенно она перестраивалась и менялась. И превратилась по итогу в огромную королевскую резиденцию, состоящую из двух частей — дворец, где жили короли и их семьи, и защитный замок, в котором также находились все общественные службы.

Оттуда к основному городу, богатой его части, был перекинут подвесной мост. А через реку простирался огромный торгово-ремесленный квартал с портом, улицами, на которых кучно жил самый разнообразный люд, домами купцов побогаче и множеством заведений.

Когда я была маленькой, то обожала забираться на верх башни, справа от королевской библиотеки, и могла часами рассматривать Алмейрин, фантазировать, откуда прибывали огромные парусники, или же просто читала книги, время от времени поглядывая на творящуюся внизу суету.

ЗДЕСЬ КАРТИНКА

Половину детства я провела во дворце… Мои родители служили тут же, потому нашей семье были выделены огромные покои, и чаще мы оставались в них, нежели в городском особняке. Только в самое теплое время уезжали в родовой замок, где мы с Питером целыми днями носились по окрестным лесам как какие-нибудь крестьянские дети.

Я хорошо знала город… сверху.

А вот изнутри мне не так уж часто доводилось его видеть.

Я привыкла праздновать День Нового года с семьей в королевских садах, каскадом опоясывающих дворец.

И могла только догадываться о буйстве, творящемся среди горожан.

Действительно, какофония цветов, запахов и звуков меня просто ошеломила. И я снова подумала, что мне повезло, что рядом… оказался Вальдерей.

Что уж там, я оценила это почти сразу. Уже в тот момент, когда мы, воспользовавшись весьма специфическим заклинанием, что помогал сбегать из Академии еще моей взрывоопасной и рыжей бабке, вышли на основную дорогу, пересекли лесок и овраг, и незамеченными пробрались в ближний городок.

Там я уверенно шагнула в таверну на постоялом дворе… и тут же сникла под настороженными и подозрительными взглядами. Я ведь привыкла к вниманию и почету, что каждое мое слово воспринимается простолюдинами как указание к действию… и запоздало подумала, что моя новая внешность этого не предполагает.

Как и того, что я буду бродить одна по тавернам и что-то требовать.

Слава богам, сзади меня уже появился Даниель и завопил громким басом:

— А ну дайте мне повозку какую — лошадь издохла на подъезде! А то я обещал показать своей милахе столичные гуляния…

Он обхватил меня за плечи, притиснув к себе, и осклабился. И тут же все окружающие понимающе заулыбались, а хозяин постоялого двора принялся нахваливать свои повозки.

Да уж…

Оказалось, что это не просто — притворяться кем ты не являешься.

Там, где мне приходилось горбиться, прятать волосы, прямой взгляд и уверенный тон, Вальдерей, напротив, чувствовал себя совершенно вольготно. Он оставил свой дорогой камзол еще в Академии, выпустил рубаху, старательно извозил сапоги в грязи, и в какой-то лавке прикупил кошель на пояс, с которыми ходили купцы, а еще несуразную шляпу, приглушившую его возраст и слишком симпатичное лицо. И задирал голову, разговаривал громогласно и еще более развязно, в общем, вел себя…

Как типичный простолюдин, разжившийся лишними монетами.

Я посматривала на него и удивлялась… подобному преображению. И осознавала — его поведение в Академии, что мне казалось слишком приземленным, на самом деле мало чем отличалось от аристократического. А вот сейчас он играл.

Вальдерей посмотрел на меня и подмигнул, будто понимая, о чем я думаю.

Смутилась.

Но парень только расхохотался. Наклонился ко мне и прошептал:

— Перестань смущаться, Снежинка, своих мыслей. Да, я не из древнего рода… но я вовсе не стесняюсь своего происхождения. Но рад тем возможностям, которые мне подарил новый статус.

Он помог мне забраться в открытую и грязноватую повозку, запряженную далеко не изящной, но выносливой лошадью, и мы поехали в сторону Алмейрина.

Оценила я его хватку и когда он оставил наше средство передвижения на специальной площадке, а затем бодро протащил меня в тонкий человеческий ручеек, текущий в столицу через не самый популярный вход — усталые стражники и не обратили внимание на нас, приняли монету и вяло махнули рукой.

Я смотрела во все глаза.

— Не знала, что прибывшие платят? — он снова улыбнулся, а я только развела руками.

А дальше мы влились в толпу, наводнившую улицы.

Вальдерей умудрялся общаться с идущими рядом людьми, расспрашивал, где тут можно здорово повеселиться, успевал удержать меня или защитить, когда кто-то налетал на нас или толкал, и уверенно вел через шумное, громкое море голов то по широким улицам, то по переулкам.

Мы проходили и мимо площадей, на которых водили хороводы, и мимо питейных заведений, из которых уже вываливались опьяневшие мужчины. Встречали и лоточников, и уличных актеров, несколько раз — патрули, но те смотрели поверх и не замечали парочку таких же простолюдинов, что и все вокруг.

Вальдерей, видя мое слегка ошеломленное лицо, пояснял значение то одного, то другого, а потом и вовсе, со словами, что он голоден, принялся покупать у торговцев разную снедь, которую надо было есть на за столами, а прям вот так, на ходу.

Были там и знакомые фрукты, и странные мясные шарики на палочках — на удивление вкусные, хрустящие хвосты… ох, я не хотела думать, от чего.

А потом он протянул мне кусочки теста, политые чем-то красным и сладким, но я помотала головой и буркнула, что не собираюсь пачкать руки…