Страница 4 из 18
– Да нет, – пожала плечами она. – Маменькины сынки так не дерутся... Кстати, а где ты этому научился?
В ее вопросе почти отсутствовал всякий интерес. Так, для поддержания разговора, из вежливости спросила.
– Это карате-до. Отец мой им «болеет». И меня заразил. С пяти лет дрессирует. Вот уже пятнадцать лет занимаюсь...
– Пятнадцать лет? Это круто... Выходит, тебе сейчас уже двадцать?
Быстро подсчитала. Значит, разговор с ним уже начинает захватывать ее. Это хорошо.
– С небольшим...
– Учишься или работаешь?
О, да она уже по-настоящему интересуется им. Артем повеселел.
– Учусь.
– Где? В институте каком?.. Ну да, конечно, в институте. И в армии, наверное, еще не служил...
– А вот тут ты не угадала. Я в военном училище учусь. В Рязанском десантном. Может, слышала о таком?
– Так ты что, военным будешь?
В глазах Ирины вспыхнул живой интерес. Сейчас она явно видела в нем не маменькиного сыночка, а мужчину, выбравшего суровый жизненный путь.
– А я уже военный. Три года таскаю солдатские сапоги. Еще год, и офицером-десантником стану.
– Ништяк, – ее голос наполнился восхищением.
Но тут же она снова заползла в свою раковину. Ее взгляд потух.
Странная все-таки девчонка. Но в этом и вся ее прелесть.
– Между прочим, я сейчас в отпуске. А он скоро заканчивается. Через неделю, – осторожно начал Артем.
– И что дальше? – Ирина даже не глянула на него.
– Три недели я уже в этом городе. Квартиру отец получил совсем недавно. А потому я никого здесь не знаю... В общем, я рад, что узнал тебя... И хочу продолжить наше знакомство.
Квартиру в Краснинске, в этом небольшом подмосковном городе, отец Артема получил полгода назад. Деньги у него водились, и до очередного выхода в море он успел сделать в жилище ремонт и обзавестись дорогой мебелью.
Его бывшая жена жила в Москве со своим новым мужем, которого Артем не больно-то жаловал. Поэтому он с удовольствием принял предложение отца провести отпуск в его пустующей квартире. Время от времени его навещала сестра, а так он жил здесь один.
Ему было скучно. Но ему нравилась такая жизнь. Сам себе хозяин, лежи весь день на диване, смотри видак. О такой жизни в училище он мог только мечтать.
Без женского тепла, конечно, плохо. Но о рязанских подругах уже не хотелось и думать. Ирина затмила всех. И он будет полным идиотом, если не попытается удержать ее возле себя.
– А как это – продолжить знакомство? – усмехнулась Ирина. – Дружить или трахаться?
У Артема перехватило дыхание. Ее слова шокировали его. Но она, видно, этого и добивалась. В ее глазах светилась ирония.
– Я бы хотел с тобой дружить, – он быстро пришел в себя. – А если ты не прочь, я был бы рад с тобой переспать...
– Переспи сам с собой. А обо мне забудь. Я не сплю с кем попало. Вернее, я вообще ни с кем не сплю... Да, я уличная девчонка, у меня плохие манеры. – Ирина начала заводиться. – Мне глубоко плевать на общественное мнение. Но это не значит, что я только и мечтаю лечь под мужика... Я не шлюха, запомни это!
– Да я знаю, что ты не шлюха!
Артем уже жалел о своей глупой смелости. И кто его только за язык дернул...
В это время в комнату вошел Семен.
– Короче, дядя, нам пора, – сказала Ирина, глянув на него. – Мы пойдем.
Она встала, скользнула по Артему насмешливым взглядом и направилась к выходу.
– Где я могу найти тебя? – шепнул он ей на ухо, когда Семен не мог этого слышать. Цеплялся за последнюю возможность удержать ее.
– Вот, блин, прилип, – развеселилась она. – Ты, дядя, симпатичный малый, есть в тебе что-то, – казалось, она хочет хотя бы напоследок загладить свою грубость. – Но я твоей не буду, и не жди. Забудь обо мне... Пока, голубь!
– Слушай, отвали от нее! – насупился Семен. – Не то худо будет. Пожалеешь!
– Да пошли вы знаете куда! – разозлился Артем и с силой захлопнул за ними дверь.
У него, между прочим, тоже гордость есть!
2
– Вадим, сегодня первое сентября, – рука матери тронула его за плечо.
Вадим открыл глаза и рывком поднялся с кровати. Посмотрел на мать.
Десяти ему не было, когда погиб отец. На заводе он работал, мастером в цехе. Где-то что-то загорелось. Требовалось обесточить конвейерную линию. Вот он ценой своей жизни и обесточил. Герой!
После его гибели мать получила однокомнатную квартиру. Живи да радуйся. Да какая радость растить сына одной.
Первое время она держалась. А потом пить начала. Какие-то мужики появились. Пока был мал, терпел. А злость копилась. Когда подрос, окреп, злость наружу вылилась. Одному ухарю морду в кровь, другому...
Скоро мать поняла, кто в доме хозяин. Почувствовала крепкое мужское плечо. И как будто мозги ей подменили. На работу после долгого перерыва устроилась. Почти не пьет. Мужиков в дом приводить и не пытается. Может, и есть у нее, но он об этом не знает.
Раньше он не больно-то жаловал ее, даже брезговал порой. Но сейчас, когда мать изменилась, стала прежней, заботливой и ласковой, дремавшая любовь к ней воскресла.
Хорошо, когда есть мать. Особенно такая, которая не забывает о начале нового учебного года и сообщает об этом сыну... Вадим не смог сдержать улыбку.
Первое сентября, крен бы его побрал. Так неохота тащиться в школу...
– Уже десять часов, – словно оправдывалась мать. – Я не хотела тебя будить...
А она у него понятливая.
– Но учиться все одно надо...
– Надо, – хоть и неохотно, но согласился он.
– Кстати, тут друзья твои заглядывали. Но в школу они тоже, похоже, не собираются...
– Ясное дело, – буркнул Вадим. – Первого сентября в школу – это все равно что с ходу в ледяную воду... Я, наверное, тоже повременю...
– И повремени. Отдохни еще пару деньков, – улыбнулась мать. И тут же нахмурилась: – Но не больше!
Как на вражескую крепость смотрел Вадим на белые корпуса школы. Красивые нарядные здания, светлые с телевизорами кабинеты, приветливые учителя. Таких школ в Союзе раз, два и обчелся. Он слышал об этом от знающих людей и даже в чем-то соглашался. Но все равно на уроки шел как на каторгу...
– Может, в сквере на лавочке перекантуемся? – с кислым видом спросил у него Сема.
Давно он уже не видел его таким убитым. И ему школа – как нож к горлу.
Учиться они с Семой начали в один год. Затем Сема вырвался вперед, а он застрял во втором классе. Но скоро догнал его, когда тот «не захотел» переходить в четвертый. Вот так и дотянули вместе до десятого.
Их, конечно, могли бы выпроводить из школы после восьмого. Учитесь, мол, пацаны, в пэтэу и не морочьте учителям голову. Да только до «бурсы» далековато, да еще в «бурсу» навострили лыжи почти все окрайнинские, их заклятые враги. Пришлось бы начинать войну за «место под солнцем». И неизвестно еще, кто бы победил.
Словом, дабы продолжать учебу, пришлось идти на сговор с директором, брюхатым Ермолаем. В обмен на «путевку» в девятый класс Вадим обещал ему тишину и спокойствие в старших классах.
«Ну ты и штучка, Ящуров, – сказал директор напоследок. – Хулиган ты, грубиян и двоечник. Но голова у тебя варит. Далеко пойдешь... если не остановят».
Год назад, чуть больше, случился этот разговор. И директор, похоже, пока о нем не жалеет.
В девятый класс Вадим пришел совсем иным человеком. На уроках сам не шумел и другим не давал. Курил строго в отведенных местах – иногда даже не взатяжку. Драк не устраивал – ну, подумаешь, кое-кому пришлось рога поотшибать, так это ж для порядка, чтоб на уроках не выстегивались. И воцарился в школе порядок...
И только в одном не изменился он. Как был двоечником, так и остался. И уроки частенько прогуливал. Ну не нравится ему учиться, хоть убей! А надо... Аттестат бы получить, пусть там хоть одни тройки будут.
Последние три года Вадим всерьез занимался культуризмом. Разве плохо быть крепким и сильным? И пацанов из своей команды к этому делу пристроил. Это лучше, чем водку жрать да «травку» шмалить. «Качались» до одурения все лето напролет. В подвале у них прохладно, хорошо. Уж куда лучше, чем во всяких там трудовых лагерях. Пусть дураки туда ездят... А результаты... Вон у него самого какие плечи, какие бицепсы. И у Семы, и у Вована, и у Беса. А Гирла с Веслом, так эти вообще шкафообразные монстры, людей ими пугать. Но те после армии, им такими быть можно. Чиж, Комар и Лазарь, правда, подкачали. Но и у них тоже есть сдвиги, задохликами не назовешь.