Страница 10 из 18
Великим открытием Фрейда в работе «За пределами принципа удовольствия» было обнаружение повторения как базовой формы психической работы, скрытые клинические возможности которой огромны и еще не полностью используются. Демоническая сила компульсивного повторения может быть разрушительной для других видов психической активности. С другой стороны, повторение – это одна из базовых структурирующих и не деструктивных разновидностей влечения к смерти.
Изначально деструктивность Супер-Эго стремится умиротворить либидные отношения ребенка с его родителями. Стремясь внести покой в эти ключевые отношения, подверженные либидоэкономическим нарушениям покоя, влечение к смерти не знает компромиссов: моральные запреты стремятся к покою через чистое разрушение; то, что морально, плохо, не имеет права существовать.
«Утверждение – как замена объединения – принадлежит Эросу; отрицание (negation) – наследник выталкивания – принадлежит инстинкту разрушения» (Freud, 1925). Отрицание, которое, согласно Фрейду, является проявлением влечения смерти, означает, что о чем-то думают и что-то признают не как нечто реальное, а как всего лишь образ. Самый отчетливый пример этого – когда формируется образ чего-то, что в данный момент отсутствует. Самое очевидное проявление отрицания на уровне поведения – это воздержание от действия, т. е. успокоение относительно действия, а самое высшее проявление этого – успокоение на уровне аффекта, связанного с образом, или полное прекращение манипулирования им. Отрицание делает возможным покой, чтобы думать и рефлексировать.
Процессы абстрагирования и обобщения предполагают существование отрицания. Через существование символической функции открывается безграничный простор для различных проявлений влечения к смерти, которые отнюдь не агрессивны и не деструктивны, например, для различных форм креативности. Она делает возможным овладение тем, что отсутствует вообще.
Парадоксальная двойная функция влечения к смерти
Наша интерпретация предполагает, что влечение к смерти работает как устраняющая и разграничивающая сила, приводящая к полной остановке, так сказать, к коагуляции. В то самое время, когда оно разрушает, оно также укрепляет психические структуры. Эта интерпретация отличается от традиционных мнений, которые подчеркивают только деструктивную функцию влечения к смерти. Самые элементарные психические разновидности влечения к смерти можно свести к диссоциации и доведению до полной остановки, к подавлению действия. Разрушение, повторение и связывание, например, можно рассматривать как их производные.
Таким образом рождаются, по видимости, противоположные, ведущие к дезинтеграции и связывающие производные влечения к смерти. В связи с этим мы можем упомянуть точку зрения Грюнбергера, согласно которой основа любого психического разрушения – это анальность: анальность означает выталкивание, уничтожение до бесформенного состояния, делание безжизненным (Grunberger, 1971). В нашей интерпретации, хотя она отчасти сходна по форме, признается, что эти процессы более раннего происхождения, чем анальность. Более или менее хорошо заботящаяся среда составляет, по нашей интерпретации, некую литейную форму, в которой отливается либидо. Процесс связывания – это одна из центральных разновидностей влечения к смерти, но без либидо нечего было бы связывать.
Влечение к смерти стремится устранить бесполезный психический акт, направить его на эффективный путь и таким способом достичь удовлетворения. Это происходит, однако, только в благоприятных случаях. Часто влечение к смерти просто приводит к блокированию.
Экономическая проблема в нарциссической психопатологии: последний шаг к теории влечения к смерти
Ранние статьи Фрейда содержали темы, прокладывающие путь к обширному обзору с той вершины, которой явилась работа «За пределами принципа удовольствия». Особенно интересна была тема, поднятая в его статье «О нарциссизме» (Freud, 1914). Самой важной ее частью теперь представляется презентация экономии нарциссизма. Его заботил вопрос, каким образом избыточное сексуальное либидо, не включенное во взаимодействие с объектом любви, производит тревогу и проблемы при попытках справиться с этим избытком. Усилия, которые делались, чтобы переработать это избыточное либидо в психические содержания и дать им психическую форму, затем проявляются как различные невротические симптомы. В статье «О нарциссизме» есть два основных открытия: во-первых, Эго также является местонахождением либидо, и вследствие этого экономические проблемы связывания либидо возникают также и в Эго. Второе открытие – проблемы связывания, возникая в Эго, способны производить психопатологию весьма тяжелой степени.
Проблема нарциссизма может быть сведена к вопросу: какова судьба нереализованных стремлений, ищущих взаимности другого? Мы уже обсуждали этот вопрос (Ikonen, Rechardt, 1993).
Значимость проблемы связывания либидо после этого колоссально расширилась. Это расширенное рассмотрение охватывает и наблюдения травматических неврозов, и переживание в психоаналитическом лечении таинственного компульсивного повторения, и их взаимосвязанность с различными попытками уничтожать и контролировать. Все эти наблюдения затем неизбежно привели к пересмотру проблемы несвязанного либидо в целом, что и было сделано в работе «За пределами принципа удовольствия».
Роль влечения к смерти в общей психической динамике
Для Лапланша несвязанное либидо сравнимо с неподдающейся контролю силой, которая сметает прочь существующие структуры (Laplanche, 1976, 1981). Интерпретация теории влечения к смерти, которую мы представляем, отличается от его интерперетации. Он понимает несвязанное либидо как само влечение к смерти, тогда как мы трактуем влечение к смерти как силу, противостоящую несвязанному либидо, одновременно и деструктивную, и связывающую.
Теорию Лапланша можно назвать «токсической», а нашу теорию «иммунологической». Вместо непосредственных «токсических» эффектов избыточного либидо мы акцентируем внимание на устраняющих, предотвращающих и останавливающих реакциях Танатоса, которые могут быть уместными или неуместными и непропорционально сильными, как какие-то «психические аллергии» и «психические аутоиммунные реакции».
Подобно тому как психическая сексуальность (в противовес биологической) «свободна» и не привязана к конкретным схемам высвобождения стимулов, так и психологическое влечение к смерти «свободно» и не привязано ни к каким конкретным схемам прекращения стимулов, ни внешних, ни внутренних. В своих элементарных формах это влечение проявляется как деструкция, первичный мазохизм, «черный нарциссизм», ищущий покоя в пустоте. Первичное усилие, однако, направлено на то, чтобы успокоить и заставить умолкнуть тем или иным способом. По мере того как растет набор средств, появляется возможность достигать результатов не только разрушением.
Антагонистическую констелляцию из несвязанного либидо и усилий успокоить его можно рассматривать как нарушение покоя, которое в той или иной форме присутствует почти постоянно как некое качество нашей повседневной жизни. Оно проявляется как чувство «я устал», «что толку?», «больше не могу», «не хочу», «хоть бы все это поскорее кончилось», «я слишком занят», «мне это не нравится», «этот беспорядок раздражает» и т. д. и т. п.
Аффекты можно классифицировать по тому, доминирует ли в них тенденция успокаивать или либидо. Те, в которых доминирует влечение к смерти, Танатос, как тенденция успокаивать – это, например, тревога, ярость, ненависть, отвращение, стыд, зависть, вина, апатия, пустота, скука. В нашей статье о психологии стыда (Ikonen, Rechardt, 1993) мы более пристально рассматриваем динамику аффекта стыда. В нашей модели диалектика между либидо и влечением к смерти обычно приводит к постепенной организации психики в процесс связывания. Такое встречается в психоаналитической работе в области нарциссизма и объектных отношений. Не только в ранних фазах развития, но и на протяжении всей жизни психические констелляции производят несвязанное либидо в различной степени. Психопатология, жизненные переживания, происходящие в нашем теле изменения обеспечивают нам то, что необходимость справляться с проблемами несвязанного либидо остается постоянной задачей нашей психики.