Укротители непогоды

— Чтобы отряды убийц лес снова наводнили, все живое терзая на своем пути? — ведьма вскочила с места, сжимая кулаки. Глаза ее горели, ноздри раздувались. — Не бывать этому!

Волки, рыча, обошли нас с двух сторон. Вокруг поляны, на болотах, что-то зашевелилось, захрустело сухими ветками. Подбираясь к нам. Окружая. Мы с Дарко поднялись с места. Сокол остался сидеть.

— Со мной тебе не справиться, — сказал он равнодушно.

— То, что я начну, лес за меня закончит.

— Но ты этого уже не увидишь. Стоит ли оно того? У тебя будет время где-нибудь переждать. У того же Златана, к примеру. Я не собираюсь тебя выдавать.

Ведьма замотала головой. Мне показалось, что в ее глазах появилась мольба.

— Неужели не понять? Здесь мой дом. Здесь все живое. Так мало мест осталось, где древний народ еще может жить. И ты последнего приюта хочешь их лишить? Убить? Изгнать? Чем же мы вам всё мешаем, а, маг погоды?

Некоторое время они молча смотрели друг на друга, Сокол задумчиво, ведьма умоляюще. Наконец, она опустила ресницы, словно сдаваясь.

— Мы вернемся в поместье и что-нибудь придумаем, — начал было Сокол. — Попробуем решить все без жертв. Соберем отряд…

— Нет! — вскинулась ведьма. — Вам не уйти. Но коли и вправду помочь хотите — что же, поезжайте. Чем с лесным народом биться, сразитесь лучше с мертвецами. Очистите от скверны лес. Сумеете — вернетесь.

Она стояла, гордо расправив плечи, и смотрела на нас с отчаянием. Да ведь у нее последняя надежда на то, что Сокол согласится! Если не он ее убьет, так антимаги, не антимаги, так мертвецы эти загадочные. Мне вдруг стало жалко ведьму-отступницу. Такую отважную и одинокую.

— Не надо, — голос Дарко дрогнул. Ага, начинается старая песня. Ой-ой-ой, там ужасный некромант. Ну как он до сих пор не понимает, что Сокол с ним в полплевка справится? — Он опасен. Очень.

— Спокойно. Я обещал тебя защитить, и я это сделаю.

— Я не за себя боюсь.

Сокол посмотрел на него пристально. Потом перевел взгляд на ведьму. Усмехнулся.

— Что ж, колдунья, по-своему ты права. Мы пойдем в чащу и узнаем, что произошло. Но только если ты отправишься с нами.

— Я согласна, — ответила она, ни секунды не колеблясь. — В ночь идти не след, останьтесь в моем доме.

Вслед за хозяйкой мы вошли в хижину. Внутри она выглядела так, как и должна выглядеть хижина ведьмы: здесь были и свисающие с потолка пучки трав, сушеные ящерки и тритоны, связанные хвостами, и банки с загадочными порошками, настойками и снадобьями, и чучела странных существ в углу, и даже начищенный медный котел над очагом. Пахло шерстью, дымом и ладаном. Ведьма зажгла светильники.

— Тут вам постелю, — сказала она. — Ничего не бойтесь, здесь никто не тронет.

Избушка была разделена на две крошечные комнаты, и мы втроем с трудом уместились на полу одной из них. Перед тем, как лечь спать, Сокол написал письмо Златану, чтобы тот не поднимал раньше времени панику. Я впервые увидела, как он создает птицу.

Маги используют для переписки не обычных птиц, а магических. Те, кто послабее, зачаровывают живых. Некромант для поиска Дарко применил мертвую. Но настоящие мастера творят своих посланников с помощью волшебства. Созданные ими птицы не нуждаются в отдыхе и пище, могут становится невидимыми, их нельзя убить простым оружием. И чем сильнее маг, тем удивительней способности его создания.

Я с восторгом наблюдала, как под пальцами моего наставника возникает энергия, как она уплотняется, становится видимой, принимает форму. Превращается в прекрасного белоснежного сокола. Оживает.

— Какой он красивый, — восхищенно прошептал Дарко. Сокол улыбнулся в ответ, привязал письмо к лапке птицы и выпустил ее за дверь.

— Я оставил нам время, достаточное, чтобы добраться до Края Болота и вернуться назад, — сказал он ведьме. — И добавил пару дней на непредвиденные случаи. После чего Совет будет извещен и патруль приедет в лес.

Ведьма молча кивнула и ушла в другую комнату. Сокол велел нам укладываться спать. Было тесно, жестко, к тому же мне пришлось лечь бок о бок с Дарко. Из-за того, что он не мог чувствовать опасность, ему досталось место посередке. Стоило ли говорить, что я предпочла бы прижиматься всю ночь не к нему, а к Соколу, но вслух, конечно же, говорить об этом не стала.

— Неужели мы правда туда поедем? — спросил Дарко шепотом, когда мы устроились и погасили свет, отчего дом погрузился в почти абсолютный мрак. — Его дом — настоящая крепость. И целая толпа этих мертвецов оживших…

— Думаю, нам не придется ехать так далеко. Скорее всего, с некромантом стражи уже разобрались. Но то, с чем мы можем столкнуться, похуже будет. Не знаю, насколько этот маг был силен, но опыта ему не хватило. Или осторожности. Уму не постижимо — заниматься подобной магией в месте с такой силой!

— Вы знаете, что там произошло? — спросила я, приподнимаясь на локте.

— Догадываюсь. Впрочем, мы все поймем, когда приедем. В любом случае, не бойтесь. Я сделаю все, чтобы вы вернулись домой невредимыми.

— А вы? — тихо переспросил Дарко. Сокол усмехнулся.

— И я. А теперь спите. Путь будет долгим. И трудным. Набирайтесь сил.

Во сне я увидела Дарко.

Мрачная комната без окон. Низкий потолок. Яркий свет от ламп и большой жаровни в углу. Он стоит напротив, стиснув зубы, и смотрит перед собой куда-то вдаль. Нижняя губа разбита, рана затянута корочкой. На нем изящные узкие брючки и красивая белая блуза с кружевом на рукавах. Ему тринадцать. И сейчас случится что-то очень плохое.

Перед ним стоит широкая скамья. Входят высокий мужчина, обнаженный до пояса, и стройная девушка в одной рубашке. В ее глазах ужас, губы дрожат, лицо опухло от слез.

— Она ведь тебе нравится, мой мальчик? — говорит голос позади меня.

«Йована, оглянись и посмотри на него», — говорит Сокол. Я пытаюсь, но не могу. Меня вообще словно там нет. Вижу только то, что показывают. Как мужчина швыряет вскрикнувшую девушку на скамью, и ее полураспущенная русая коса ложится на пол. Как Дарко бледнеет, рвется вперед, глядит куда-то за меня и снова замирает.

— Ты думаешь, я с тобой строг, — продолжает голос. — А она добра. Посмотрим теперь, будет ли кто-нибудь из них добр к тебе.

Палач исчезает из поля зрения и возвращается с плетью. Слегка замахивается и бьет. Плеть чертит на рубашке красную линию, девушка кричит. Дарко вздрагивает.

— Раз ты не восприимчив к наказаниям, я накажу за твой поступок ее, — удар. Крик. — Может быть, в другой раз ты подумаешь, прежде чем сделать мне больно. Возможно, кому-то потом будет еще больнее.

Свист плети. Удар. Крик. Дарко прикусывает губу, тревожит ранку, струйка крови брызжет на подбородок.

«Йована, если ты не можешь на него оглянуться, просыпайся. Довольно».

Удар. Еще и еще. Девушка уже не кричит, а рыдает в голос. На голом торсе палача — несколько вишневых капель.

— Ну-ну, где же вся твоя храбрость? Если ты заплачешь, Дарко, я убью ее.

«Хватит. Ты не должна видеть этого».

«Сокол, я не знаю, почему, но я, кажется, знаю, что он сделал. Я знаю, что он сделал. Ой, нет. Я…»

Я начинаю задыхаться.

«Просыпайся, ну же!»

Горло сдавило судорогой. Меня трясло. Поплакать бы сейчас, стало бы легче, но я не могла.

«Тихо, тигренок. Это просто сон. Кошмар. Все хорошо».

— Дарко, — всхлипнула я.

«Не вздумай ему рассказывать».

В темноте я наугад протянула руку, коснулась Дарко, вцепилась в его одежду. Нет. Это просто сон. Не правда. Такое не могло быть на самом деле. Его рука легла на мою. Большая, теплая и сильная ладонь. Затем пальцы слегка коснулись локтя, предплечья, скользнули по шее… До меня вдруг дошло, что он-то ничего не знает ни о кошмаре, ни о нашем с Соколом разговоре. Что он подумал? Я попыталась унять дрожь и успокоить дыхание, но не смогла. Пальцы дотронулись до скулы, а потом ласково провели по щеке, по волосам. Дарко молча гладил мои волосы, пока я не успокоилась и не затихла.