Северная королева

Прогнала эти мысли, воззрилась на Зоряна и убежденно заявила:

— Я справлюсь! Вот увидишь!

Он качнул головой, но отклик был твердым:

— Да, я с тобой, моя королева, что бы ни случилось! — и эмоционально прибавил. — Только давай поторопимся! Я не знаю, сумел ли демон разглядеть место нашего пребывания!

— Как это? — слишком сильно натянула поводья, заставляя лошадь остановиться. — Я видела какую-то омерзительную ящерицу!

— Видно, твой супруг в спешке сумел придумать лишь такой образ!

— Небогатое у Алэра воображение, — от воспоминаний меня передернуло.

— С другой стороны, может напугать хотел, — пожав плечами, предположил Зор.

Помотала головой, в тайне мечтая проснуться и понять, что все происходящее это только мой кошмарный сон, который растаял вместе с утренним туманом, стелющимся над Хрустальным городом.

— Важно понять, — отвлек меня разбойник, — почему демон пошел на это, если ты говоришь, что он не испытывал к тебе теплых чувств.

— Да он и не видел меня никогда, даже толком не интересовался, пока Эрею не пришло в голову выслать меня из столицы. И в этом случае Алэр не слишком расспрашивал о своей будущей жене, ему важны только мои земли! Вот ключ ко всему! Потому я вернулась к своему прошлому решению — мне нужно заманить Беккит в ловушку, чтобы потом отдать ее эрт Шерану в обмен на свободу!

Зорян долго и особо внимательно смотрел на меня, отвел глаза, и я, приняв это за ответ, чуть пришпорила лошадь, обгоняя мужчину, а в спину услышала:

— Хотелось бы верить, что это так!..

И еще две недели промелькнули, подобно мимолетным видениям, и исчезли, затерялись среди прошлых воспоминаний. С Зоряном за это время мы отдалились, он всячески избегал меня, вел разговоры только о возвращении в наш край, старался лишний раз не дотрагиваться, а ночи проводил вдали от моего шатра. Оно не было удивительным, но задевало меня, точило, будто червь спелое яблоко, бросало в пучину горьких нерадостных дум, главной из которых была одна: «А с кем проводит ночи мой жених?» И тут же себя одергивала: «Да разве я имею право называть его так, когда сама обручена с другим?!» И тотчас, словно наяву, видела Алэра…

Вот и нынче, как только сомкнула веки, чтобы уснуть, воображение нарисовало мне облик демона, и будто ветром повеяло, так что я озябла, натягивая одело до самого подбородка. Это лицо с сердито сведенными темными бровями и резкими чертами, которое я безуспешно пытаюсь позабыть. Губы недобро поджаты, а в глазах лед…

Я вскочила со своего ложа и выбежала на улицу, успев запахнуть на груди только плащик. Ночи стали прохладнее, на дворе властвовал последний месяц лета, тот самый, денечки которого еще радуют нас теплом, но уже ночами напоминает о себе осень, пока еще слабым, едва уловимым дуновением.

Несколько минут шла, куда глаза глядят, опомнилась только тогда, когда услышала громкие голоса. На поляне за кустами развлекались разбойники, отмечая очередное удачное дело. Мне бы плюнуть на все, развернуться и уйти, только не смогла, боясь поддаться воспоминаниям, рухнуть в их безнадежную, темную пучину, закружиться в стремительном водовороте и начать сожалеть о побеге. Словно для того, чтобы не пустить меня обратно, последняя полоска догорающего заката канула за острые вершины вековых деревьев, прогнав теплые краски. Небо враз сделалось черно-синим, тревожным, лишь горела на нем одна-единственная ясная звездочка, холодная, покинутая всеми. Я заторопилась к людям, стремительно влетев на поляну.

Здесь горели высокие костры, разгоняя тьму, внося тепло, люди сидящие вокруг них, до сего мига громко смеющиеся умолкли, отвели взгляды, но, словно внезапно спохватившись, потеснились, приглашая меня присесть. Гарон громко кашлянул, и Демор, быстро поднявшись, взял в руки лютню, а одна из двух кухарок спешно метнулась прочь. Что бы это значило? Я пристально поглядела ей в след. Нахмурилась.

Мне не нравилась Дарека, но эта неприязнь была вполне объяснима, а к той, что убежала при моем появлении, мое отношение было настороженным. И дело было совсем не в ревности, а в малообъяснимом чувстве опасности, возникающем в моей душе, когда я встречалась с ней. «Хотя чего ее бояться?» — спрашивала саму себя, но раз за разом ответа так и не находила. Девица была малорослой и бледной, такой, что казалась больной и изнуренной, точно от непосильной работы. Ее тонкие черные волосы вечно торчали в разные стороны, и мне чудилось, что в котле, над которым она наклонялась, варилось зелье с добавлением этих тусклых волосинок, из-за чего я запретила Зоряну и Дугу брать пищу из ее рук. К моей блажи оба мужчины отнеслись на удивление спокойно. Зор сказал, что любое мое повеление для него закон, а Дуг пообещал исполнить просьбу по-дружески. С ним мы особенно сблизились за эти недели, объединенные тем, что оба оказались новичками в отряде. И если Дугом помыкали и всячески проверяли, то меня побаивались, перешептываясь за спиной и таинственно переглядываясь, совсем, как сейчас. Поначалу я считала, что так происходит из-за того, что я принадлежу к королевскому роду, только на самом деле все оказалось гораздо сложнее и непригляднее.

И в этом мне удалось убедиться уже сегодня. Выяснить, почему я вызываю опасения у этих, казалось бы, бесстрашных людей, помог случай. Из тех, что бывают в равной степени и жестоки, и необходимы. Так лекарь вскрывает нарыв, чтобы выпустить гной, тем самым причиняя боль раненому.

Когда небо закрыли тучи, прогнав месяц и звезды, а сумерки под пышными кронами стали еще гуще, по листьям зашуршали редкие дождевые капли, не успевающие долететь до земли. Поскольку при моем появлении праздник все равно завершился, и люди стали расходиться, то и мне здесь больше делать было нечего. А так как спать тоже не хотелось, я решила прогуляться, медленно бредя по лесу, слушая мелодию ночи, размышляя над своей дальнейшей судьбой.

Внезапно остановилась, совершенно не доверяя тому, что видят мои глаза, которые в последний момент заметили препятствие на пути. Вернее, целых два препятствия, кажущихся в темноте единым целым. Рил обнимал Верту, ту самую кухарку, что ушла с поляны при моем появлении, скользя руками по ее обнаженной жилистой спине, прикрыв очи и постанывая. Отчего-то этот звук резал слух, и было полное ощущение, что стонет парень от боли, а не от наслаждения.

Взглянув на ее тощие лапки, густо покрытые веснушками, я вздрогнула, а на ум пришло воспоминание: «…худые бледные руки со скрюченными пальцами, будто обсиженными мухами», — говорил, точно в давнем сне, Ивлек, сидя на груде соломы.

Словно по наитию, затаив дыхание я шагнула ближе, и меня едва не стошнило, когда глаза сумели разглядеть детали. Мерзкое создание, отвратительно причмокивая, сосало кровь из шеи разбойника.

— Что все это значит? — громко, трепеща от ярости, поинтересовалась я.

— Это не то, что вы думаете, Ваша милость, — зашептал Рил, сходу открывший очи и пытающийся отпихнуть от себя вампиршу.

Она не сдалась, заурчала, как зверь, у которого отнимают добычу, и я решительно огляделась. Отыскав взглядом увесистый сук, лежащий неподалеку, подняла его и двинулась на врага, желая забить насмерть сумеречную тварь.

Не дошла. Кто-то схватил меня, крепко прижав руки к телу, заставляя выпустить из рук свое ненадежное оружие.

— Ниа, погоди! — зашептал на ухо взявшийся неизвестно откуда Зорян.

— Чего ждать? — огрызнулась в ответ, глядя вслед ринувшейся прочь вампирше.

Зор отпустил меня, мотнул головой, повелевая Рилу убраться прочь, и как только парень скрылся из виду, я спросила:

— Почему?

— Что «почему»? — воинственно осведомился Зорян.

— По-че-му? — повторила более сурово, и он, как ни в чем не бывало, поинтересовался:

— Почему я не дал тебе ударить девушку?

— Девушку? — негодующе прошипела я.

— Ну ладно, женщину, — глумливо усмехнулся он.

— Издеваешься? — голос мой звучал спокойно, но я с трудом сдерживалась, чтобы не поднять брошенный сук и не ударить им стоящего напротив мужчину.