Коммуналка: Добрые соседи

Но Астра не сказала этого вслух, но спросила:

— Думаешь, это поможет?

— Думаю, это заставит считаться. Нас ведь тоже не так и много. А еще мы привыкли помогать своим. Это во-первых. А во-вторых, я действительно полагаю, что он самодеятельностью занялся. Решил наглядно, так сказать, продемонстрировать, что вреда от его затеи не будет. Вот только интересно, кто его, бестолочь этакую, убедил?

Астре это интересно не было.

Вот совершенно.

Широко зевнула Машка. И Розочка тоже, хотя на нее-то Машкины страхи и усталость ее, и прочие эмоции, которые доставались другим, почти и не действовали.

— Домой их надо. Я… отпрошусь?

— Хочешь, я бумагу выправлю, чтобы потом проблем не было?

Астра покачала головой.

Вот только ей бумаг от комитета не хватало для полного счастья.

— У меня отгулов хватает, — пусть Алексей Львович ее и без того отпускает, но лучше, чтобы все по правилам. А то мало ли. — И отпуск можно взять. На неделю.

Можно и больше, потому как прежде Астра отпуск не брала, даже когда предлагали, потому как, во-первых, совершенно не представляла, что ей в этом отпуске делать, а во-вторых ее пугала сама мысль о расставании с госпиталем.

Вдруг назад не примут.

— Хорошо, — Святослав осторожно коснулся ладони девочки и покачал головой. — Я сейчас позвоню одному человеку, пусть подумает, куда ее пристроить.

…вот только все оказалось не так и просто.

— Это… безусловно… везение и немалое, — в голосе Казимира Витольдовича слышалась некоторая, прежде несвойственная этому человеку, растерянность. — Но… куда ее девать?

— В интернат? — предложил Святослав.

Хотя почему-то эта в общем-то глубоко логичная мысль больше не казалась удачной. Напротив, что-то внутри протестовало, пусть даже этот интернат отличался от прочих.

— Это да… конечно… сколько, говоришь, ей?

— Лет пять с виду, может, чуть больше.

— Ранняя, — Казимир Витольдович замолчал, явно обдумывая проблему. — Я позвоню, конечно, пусть пришлют кого из своих, а пока приглянь.

— Я?

— Других магов разума у меня нет. А обычные не справятся, если все так, как ты говоришь.

— Но…

— К бабке ее съездят, документы оформят. Но вот… — в телефонной трубке что-то щелкнуло. — Куда ее еще девать? В детскую комнату милиции?

— Нет.

Святослав, забыв, что видеть ее не могут, покачал головой.

— Ей сейчас волнения ни к чему. Она и без того на грани.

— Вот. А ты и знаком ей, и подружке ее тоже, и дива опять же под боком… сходите там вместе в магазин, купите платьев и чего еще.

— Чего?

— Понятия не имею! — рявкнул Казимир Витольдович. — У меня, знаешь, детей нету. Хочешь —секретаршу пришлю. У нее вроде есть. Она как-то там колготки какие-то выписывала. И трусы. Трусы тоже купи. Куклу обязательно. Или две. Премию я тебе потом выпишу.

— Обойдусь и без премии, — Святослав потер лоб. Дело окончательно запуталось, более того, оно вдруг отошло даже не на второй, на третий безымянный план, что было категорически неправильно. — Я собирался съездить посмотреть коллег Плющинского.

— Съезди, — Казимир Витольдович инициативу одобрил. — И в этот… клуб рукоделия загляни. Оказывается, Петька там бывал. Аркашка, Петькин зам, там на добровольных основах кружок ведет, радиомоделирования, вот Петька и заглядывал.

— Вы не говорили.

— Сам не знал, — повинился Казимир Витольдович. — В бумагах-то это и не отражалось, а что зам, так общественная работа… это хорошо, когда люди общественной работой занимаются, да.

Чудесно просто.

— Диву тоже возьми, пускай осмотрится.

— И детей, — мрачно заметил Святослав.

— А то… детям оно тоже полезно. Вдруг да захотят из соломки плести или еще чего…

— Вы ж не серьезно?!

— Серьезно, Святушка, серьезно… только на вас и надежда вся. Соседей трясли и допрашивали не по разу. Камней правды знаешь, сколько извели? Да все без толку. Никто ничего не видел, не знает. Была какая-то женщина, это да. Точно была. Все помнят. Вот только какая? Откуда? Как выглядела, где познакомились? Только руками разводят. Потому все отрабатывай. Может, конечно, оно и случайно его, но от этого не легче. Камушка-то с записями не нашли, это первое. А мертвое ведьмовство — второе. Нельзя делать вид, что не было ничего. Сам понимаешь.

Святослав понимал.

Нет, оно, конечно, можно и официальное расследование затеять, раз уж появились неопровержимые доказательства, да только… секретная информация, конечно, важно, но мертвая тварь, старая мертвая тварь, судя по осторожности ее, куда важнее.

Ждать, когда ее найдут, тварь не станет. Исчезнет, чтобы возникнуть в другом городке, само собою, провинциальном, но достаточно большом, чтобы раствориться меж людей. Но… ладно он, это его, Святослава, работа. А вот втягивать в дело диву.

Детей.

— А за проект этот… я доложил куда надобно, — теперь в голосе Казимира Витольдовича слышалось недовольство. — Пусть отзовут своего… гения. Идиоты…

Это было сказано в сторону и отнюдь не Святославу.

— …и вот я совершенно уверен, что новый мир ставит перед нами новые задачи, решить которые, опираясь на классические концепции построения заклятий, невозможно, — Илья поднес к губам чашку и подул на нее, пусть чай давным-давно остыл, но Илья проявлял похвальную осторожность. — Наверное, я опять увлекся, да?

Он посмотрел на Викторию прозрачными своими глазами, и та мысленно похвалила себя за сдержанность.

— Нет, что вы. Так бы и слушала. К сожалению, в провинции не часто можно встретить человека, с которым вообще есть смысл разговаривать. А уж о магии… к сожалению, у меня дара нет, — Виктория подняла салатницу, наполненную круглыми аккуратными бубликами. За ними пришлось бежать на рынок, только там пекли такие, ровные и румяные, мягонькие, что пух, щедро сдобренные маком. Но усилия были вознаграждены.

Илья бублик принял и, разломивши пополам, макнул в чашку.

Облизал.

Гений… гениям позволено многое, в том числе бублики облизывать.

— Но меня всегда увлекала… эта вот… магия, — почти не солгала Виктория, потому как магия ее действительно увлекала, пусть больше и с практической точки зрения.

Вот ведьминский порошок хотя бы взять, способный вывести любые пятна, даже от одуванчикового сока. Или то же зелье для кучерявости волос, которым Владка пользуется, а само средство прячет, будто Виктория не догадается, откуда эта кучерявость возникла, если прежде сестрица с прямыми ходила.

Нет, магия — штука преполезная.

— А мне прежде не встречались женщины столь умные, — Чуднов посмотрел с явною нежностью, которая происходила, может, от восхищения, а может, оттого, что осознал он, насколько с женщиною жить проще, чем без нее.

За последнюю неделю Илья выправился.

Костюм его больше не был мят, да и пятна с него исчезли — ведьминский порошок вещь и вправду хорошая, правда, стоит немало, но ведь для счастья личного никаких денег не жаль. Рубашки Чуднова сделались белы, и пуговицы, утерянные в боях с наукой, тоже вернулись на свои места.

Виктория занялась и питанием, ибо, как все гении, был Илья личностью увлекающеюся, а потому к своим тридцати семи годам обзавелся не только кандидатской степенью, но и приличествующей должности и положению язвой, что время от времени напоминала о себе.

— Все как-то сталкиваюсь… не знаю… им наука не интересна совершенно. Оно, конечно, я не против… но вот чтобы поговорить не о чем, кроме салфеток… — он опять бублик в чай макнул. — Хотелось бы найти себе единомышленницу, такую, которая готова была бы не только обустроить быт, но и могла бы помочь советом, выслушать…

Слушать Виктория была готова. А что до быта, то… просто он пока не оценил, насколько правильно организованный быт облегчает работу.

Но время у Виктории еще имеется.

— И я несказанно рад, что встретил вас. Вам, с вашим умом, с тонкостью душевной, надо не здесь работать.