Страница 55 из 71
Холмы выглядели гигантскими кусками ваты на фоне серого неба. Снег шел, не переставая вот уже второй день. Лена сидела у окна и наводила красоту на очередной фотографии. Работы за неделю болезни накопилось много, а заказчики не ждут. Погода за окном манила, будто говоря: идем гулять, но Лена послушно сидела дома у теплого очага. Господин дохтур запретил даже думать о прогулках до полного выздоровления. Она могла только бегать за дровами в сарай и обратно.
Старалась не вспоминать об откровенном ночном разговоре. В тот день она совсем расклеилась и фактически дала этому бабнику все карты в руки. И чувствовала себя сейчас очень по-дурацки: и рада, что, как он сказал, нравится ему, и в ужасе от того, что влюбилась по уши. Надо будет еще раз поговорить. Сказать, что не доверяет ему. Что у него и без нее много женщин – выбирай-не хочу! Все равно весной вернется жить в город. Заур писал, что ее домик почти готов. Будет там жить и заведет кошку, а потом и ребенка. И плевать на общественное мнение. У каждого человека должна быть семья. И потом… в городе никому нет до нее дела. Родит и будет любить и воспитывать.
От скуки по вечерам можно было сойти с ума. Хорошо хоть соседки иногда устраивали вечерние посиделки и развлекали друг друга историями на грани пошлости, подкрепляя решительную идею стать матерью-одиночкой. Некоторые сельские бабы не стеснялись ничего и никого. У Лены иной раз глаза на лоб лезли. Но было весело на этом сельском стендапе за стаканом семечек.
Особенно ей нравилось слушать пошлые истории Фирузы. Она, женщина в летах, которую старшая дочь уже наградила внуками, рассказывала:
- Кто был моим отцом, спросите вы. А я вам отвечу: да кто его знает? Мама моя рассказывала, что после Великой Отечественной мужиков почти не осталось, а детей рожать надо. За бездетность штрафы платили. Вот, значит, засеяли поле пшеницей на границе с Кабардой. Мать моя в колхозе работала. После смены приходилось до дому через это поле топать. И что вы думаете? Вот идет она однажды, а навстречу ей мужик не из наших. Убежать не успела и решила свою долю женского счастья отхватить. Так мне потом перед смертью рассказала. Я, говорит, не стала сопротивляться. Сама его в охапку взяла и все - у меня ребенок есть и штраф платить не надо. Смелая была. Подруги ей завидовали. Многие потом пошли по ее стопам.
- На маньяка охотились? – спросила тогда Лена
- Еще как! – ответила ей Фируза.
- Да, - сказала бабушка Икиан. – А что жэнщинам было делать. Вымер бы народ. Наша соседка от пленного немца родила сына.
Лена ожидала, что Лейла будет сыпать колкими комментариями, но она как-то странно молчала и смотрела в пол. Выглядела неважно.
Сейчас Лена сидела и думала о ней. Подозревала, что скоро у вредной соседки появится маленькое чудо. И, судя по ее нерадостному лицу, не от того от кого она планировала. Лене, с одной стороны, стало жаль ее, а с другой – завидно. Лейла не понимает, какое счастье ей в руки выпало.
Ее мысли прервал стук в окно. Лена выглянула. Наталья. Знакомая Аслана. Грустно усмехнулась про себя: почти единственная любовь. Наталья дружелюбно улыбнулась и в ответ на это на ум пришла фраза: «Насмешка судьбы». Наверное, перепутала дома, подумала Лена.
- Здравствуйте, - поздоровалась она. – Вы немного ошиблись. Аслан в соседнем доме живет.
- Я знаю, но мне никто не открывает и на сотовый ему дозвониться не могу. У Джамала его тоже нет. Замерзла уже! Могу я у вас подождать?
Лена хотела спросить, почему она тогда у Джамала не осталась, но решила, что вопрос получится невежливым. Даже грубым.
- Конечно. Заходите. Ворота не закрыты и собаки у меня нет.
Входная дверь хлопнула, и Наталья впорхнула внутрь. Осмотрелась. В печи потрескивали дрова. Сверху грелся чайник.
- Уютно тут у вас.
- Спасибо. Вы проходите. Я вам чаю налью.
- Надеюсь, варенье у вас осталось? – спросила Наталья, посмотрев на Лену странным колким взглядом.
Лена интуитивно приготовилась к неприятностям.
- Осталось. Абрикосовое будете? – спросила Лена, стараясь казаться беспристрастной.
Лена поставила угощение на стол.
- Да. Оно было чудесным. Аслан мне присылал несколько баночек. Он балует меня, а вы Аслана. Не находите это странным?
Задав вопрос, Наталья зачерпнула варенье ложкой и с наигранным удовольствием отправила его в рот. Томно облизнула губы. Лена начала подозревать, к чему ведет этот спектакль. На воре и шапка горит.
- Нет. Он балует вас, но я его нет. Это его часть урожая. Я все эти фрукты собирала в его саду. Все по-честному. Он может делать с ним, что захочет.
Лена открыто и спокойно смотрела в лицо Наталье. Им нечего делить. Лена решила это.
- Правда? Когда женщина… наводит свои порядки на территории мужчины – это наводит на определенные мысли. Я, понимаете ли, не хотела бы, чтобы вы надеялись на что-то. Аслан – городской житель. Ему здесь тесно. Он не пробудет в селе долго. Когда наладит дело и вся эта канитель с фермой закончится, он уедет…ко мне. Будет работать в университете, как раньше и откроет ветклинику, как и собирался.
Она самодовольно улыбнулась. Лена равнодушно пожала плечами и произнесла:
- У вас отличные планы на будущее.
- Только не ревнуйте! Я ведь вижу, что он вам нравится. Вы еще маленькая девочка и плохо скрываете свои эмоции. Аслану нужна взрослая женщина. Вы же это понимаете?
- Я, честно сказать, вообще не понимаю, зачем вы вообще завели со мной этот разговор.
- Просто хочу предупредить. Аслан занят.
- Вы на него табличку «Мой» еще на празднике повесили, - рассмеялась Лена, чувствуя, как по венам растекается раздражение, стучит в висках.
Она смотрела на ухоженную Наталью, на ее наманикюренные ногти. Все в ней было со вкусом, но этот разговор Лена никак не могла понять. Только одна догадка возникла в голове. Наталья ревнует и прямо ей говорит, что имеет на это право. А Аслан… он бабник. А Лене было по-человечески стыдно перед этой женщиной, словно она стала такой же разлучницей, как и Мадина.