М 3

Не дожидаясь ответной реакции, Науменков кивнул сержанту, выдергивая из подсумка «лимонку»; Федор сделал то же самое. Царапая огрубевшие подушечки пальцев, свел вместе неподатливые усики, с усилием вытянул чеку, ощутив, как предохранительный рычаг упруго толкнулся в ладонь:

— Готов? Бросаем одновременно. Позицию менять не станем, дальше некуда отступать, держимся тут до подхода наших. Давай!

Бу-б-бум! — два глухих взрыва слились в один. Взметнулся клуб грязного дыма, кто-то истерично заорал от боли, заматерился на незнакомом языке, бухнул шальной выстрел — неприцельный, просто от неожиданности.

«Сейчас снова гранатами долбанут, не станут больше вперед лезть», — отрешенно подумал Науменков, меняя предпоследний магазин. — «Глупо вышло, и укрыться негде. Наверняка ведь тут подвал какой имеется, да разве сыщешь, засыпало все, когда крыша рухнула. Зря мы сюда сунулись, когда танк подбили. Ох, блин, обидно-то как!».

Однако вместо румынских гранат неожиданно ударили короткими, экономными очередями сразу несколько «Шпагиных», звук которых младший лейтенант не перепутал ни с каким другим оружием на свете. Причем, стреляли одновременно и с «их» стороны, и с левого фланга, где держались Тапер с Дмитруком. Снаружи бабахнула еще одна граната, снова грохотнули «сорок первые» — и все стихло.

— Эй, славяне, живы, что ль? — голосом старшины Левчука осведомился окончательно затянутый пыльно-дымным маревом пролом, некогда бывший оконным проемом. — Глядите не стрельните сдуру! Узнали?

— Узнали, — переглянувшись с Карасевым, крикнул Леонид. Точнее, хотел крикнуть, но голос предательски сорвался, перейдя в хриплый кашель, так что отвечать пришлось Федору.

— Вот и здорово, — отозвался старшина. — Раненые имеются? Нет? Тогда выбирайтесь, только живенько. Этих мы перебили, да других кругом полно. И танк ваш горит, нужно танкистов вызволить…

Глава 19

ПРОРЫВ. ФИНАЛ

Ближние пригороды Новороссийска, 15 февраля 1943 года, вторая половина дня

Пробраться мимо превратившейся в высокий факел «четверки» удалось без проблем. Боезапас так и не сдетонировал, только полыхнули пороховые заряды в гильзах, так что Алексеев перестал посекундно оглядываться на горящий танк, внутри которого еще продолжали тарахтеть взрывающиеся пулеметные патроны. Замеченный снайпером «узенький переулочек» тоже обнаружили без проблем: никаких других в радиусе указанных двадцати метров попросту не имелось. Не без труда продравшись через очередные руины, зашли фрицам в тыл, намереваясь перебить расчет, проверенным методом «граната в ствол» уничтожить орудие и рвануть следом за остальной группой… и остановились в недоумении.

Никакой противотанковой пушки в переулке не было.

А была вкопанная по самую рубку StuG-III, в точности такая же, какая сейчас двигалась сюда следом за их последним уцелевшим танком. Вернее, не вкопанная, а загнанная в заранее подготовленный капонир, спереди обвалованный натасканными из ближайших руин обломками стен. Судя по усеянным кирпичным крошевом колеям за кормой, из укрытия штурмгешутц выезжал не один раз.

«Вот же я дурак», — самокритично сообщил сам себе Степан. — «Действительно, какая нафиг пушка, они поодиночке не воюют, а батарею тут никак не разместишь! Да и позицию менять проблематично, пока ручками на новое место перетащишь, сто раз убьют. Самоходка — другое дело: подготовил загодя пару-тройку позиций, и катайся между ними. Отстрелялся с одной — валишь на следующую. Да, неожиданно и неприятно».

— Чего делаем, командир? — спросил осназовец. — Люки задраены, противотанковых гранат у нас нет. Уходим? Если поспешим, глядишь, еще успеем наших предупредить, чтоб борт не подставили. Вернемся с подкреплением, и рванем.

— Тупо не успеем, — покачал головой морпех, продолжая размышлять. — Вспомни, сколько мы сюда топали? А если напрямки рвануть, однозначно завалят, поскольку бежать придется по открытому месту, а стреляют кругом плотно. Так что придется самим справляться, причем быстро.

Взглянув на заряжающего, продолжил:

— Короче, так, боец, остаешься в прикрытии. Держи автомат и запасной магазин, больше нет. Если кто появится — вали. Только целься получше, не мажь, патронов маловато. И гранаты отдай, мне сейчас нужнее.

— А…

— Бэ. Красноармеец Ковалев, вам что-то непонятно?! Выполнять приказ! Вопросы?

— Не имеется, — бывший пленный торопливо схватил МП-40, неумело разложил приклад, снял оружие с предохранителя. — А кого именно валить-то?

— Всех, Егорыч, у кого бинта на левой руке не будет, забыл? Главное, нас с товарищем старшим сержантом не пристрели сгоряча. Все, Леха, поползли, по дороге объясню, чего конкретно делаем!

— Погоди, командир… — неожиданно остановил его Гускин. — Когда мы из танка драпали, а ты нас прикрывал, я заметил, откуда стреляли. Здание с провалившейся крышей видишь? Второй этаж, третье или четвертое окно слева, там у них наверняка пулемет установлен. Сейчас, понятно, молчит, ждет, пока артиллеристы по новой цели отработают, да и не видят они нас, мертвая зона. Но когда к самоходке сунемся, вмиг засекут и срежут.

— Прикрытие? — влет понял товарища старлей. — Ну, да все верно, броня в городском бою слепая, что мы с тобой скоро и подтвердим. Молодец, вовремя вспомнил. Значит, с той стороны и зайдем. Егор, затаись и изучай обстановку, нам минут пять точно понадобится. До того, как начнем работать, огня желательно не открывать, только ежели совсем уж подопрет. Короче, по обстоятельствам.

— Может, я сам с пулеметом управлюсь? — засомневался осназовец. — А ты пока с артсамоходом разберешься?

— И чего я в одно рыло этой бронированной дуре сделаю, гранатами экипаж попугаю да броню осколками поцарапаю? В том-то и дело, что мне именно ты нужен — ты ж по-немецки шпрехаешь, насколько помню?

— Хочешь, чтоб люк открыли? — влет понял задумку товарищ. — А что, может выгореть. Ладно, тогда поползли. Иди первым, я следом…

Вход в двухэтажное здание оказался частично перекрыт обвалившимся бетонным козырьком, так что пробраться внутрь можно было только через узкую вертикальную щель. Наверняка имелся и другой проход, но времени на его поиски не оставалось. Первым добравшийся до стены осназовец несколько секунд наблюдал и прислушивался, затем знаками показал, что на первом этаже двое врагов, которых он берет на себя. Степан, понятно, не спорил — на что способен Гускин, он уже видел, так что справится ничуть не хуже его самого, скорее, даже лучше. Притаившись в метре позади товарища, старлей вытащил из кобуры пистолет — трофейный «эмпэ» остался у Ковалева. Собственно, ему и пистолета со штык-ножом за глаза хватит — пулеметчиков максимум трое: стрелок-наводчик, второй номер расчета и, возможно, еще подносчик боеприпасов, занимающийся набивкой патронных лент. Да и без скорострельного оружия они не остались, ППШ у старшего сержанта никто не забирал.

Неожиданно передав Степану помянутый пистолет-пулемет, Гускин извлек из-под камуфляжной куртки револьвер, ствол которого заканчивался толстым цилиндром глушителя, того самого легендарного «брамита». Кстати, любопытно, когда он его успел прикрутить — до того, вроде бы, просто в кобуре наган таскал? Осназовец дважды дернул головой, сначала в направлении входа, затем — ближайшего окна, давным-давно лишившегося не только стекол, но и рам: мол, заходим с разных направлений. Морпех понятливо кивнул, пряча «люгер» и передвигая флажок переводчика на одиночный огонь — работать в помещении с автоматом за спиной неудобно, сильно снижает подвижность, да и зацепиться за что-нибудь можно. Ужом ввинтившись под козырек, Алексей пропал из виду. Степан стартовал следом, перебросив тело через усыпанный каменным крошевом и обломками переплета подоконник. Приземлился, несмотря на то, что прыгал вслепую, удачно, ни во что не врезавшись и ничего себе не отшибив, сразу же заучено уйдя в сторону и вскинув оружие. Впрочем, стрелять не пришлось — слева дважды отрывисто щелкнуло, и обернувшийся на шум Леха махнул рукой в направлении ведущей на второй этаж лестницы.