Страница 13 из 17
С тех пор Джим видел его всё реже. Он даже не знал, как и где Брюс живёт сейчас. Пару раз он осведомлялся об этом у Аманды, но та лишь пожимала плечами. Гордон, впрочем, догадывался, что она знает куда лучше Джима, как там у воришки дела.
Джиму удалось снова поговорить с ним только однажды, где-то за неделю до того, как Селина Кайл, под стенания всех газет города, уехала из Готэма.
Барбара только-только родила. После долгой бессонной ночи в палате жены Джим приехал домой, чтобы принять душ и выпить крепкого кофе, прежде чем снова отправиться на работу.
Но в квартире его уже кто-то ждал.
В кресле в гостиной, у самого камина, положив ноги на журнальный столик, сидел Брюс Уэйн.
Он даже не потрудился переодеться. Так и пришёл к Джиму в костюме из плотной тянущейся ткани, в котором обворовывал дома, с рюкзаком, в котором что-то звенело.
— Поздравляю с сыном, детектив Гордон, — сказал он, задумчиво рассматривая собственные ногти.
— Комиссар, вообще-то. — Джим замер в дверях. — Ты пришёл сдаваться?
— С чего бы такая ересь пришла мне в голову? — Брюс уставился на него своими пронзительно синими глазами, будто пытался взглядом дыру прожечь. — Я пришёл поздравить вас с рождением ребёнка. Вы же не станете пользоваться моей беззащитностью и меня арестовывать?
— Что в сумке, Брюс? — Гордон неторопливо подошёл к креслу напротив и присел на подлокотник. Скрестил руки на груди.
— Ничего особенного. — Брюс постучал по мешку рукой, и его содержимое весьма однозначно звякнуло. — Простыни, лекарства, средства гигиены для тех, на кого полиции плевать с высокой колокольни. — Он сощурился. — Я даже не скажу, у кого я их утащил. — Он ухмыльнулся. Потом облизнул губы, убрал ноги со стола и опёрся локтями о колени.
— Комиссар, вы знаете, что Селина Кайл собирается уезжать?
— Слышал что-то. — Джим уклончиво покачал головой. — Где ты сейчас живёшь, Брюс?
— Да так. — Брюс повторил его движение в точности. — То тут, то там. А что, богачи не приходят к вам с жалобами, что кто-то тусовался в их замечательных-замечательных пентхаузах?
— Брюс, — Джим устало потёр переносицу, — ты же знаешь, что ты мог бы… Ты мог бы обратиться к Аманде Уоллер.
— Она меня кормит иногда. Других подачек мне не надо, — мотнул головой Брюс. — Так вы знаете, что Селина Кайл собирается уезжать?
— Я же сказал. До меня доходили слухи.
— Думал, может, вы знаете причины. — Брюс подпёр щёку кулаком. — Как-то не хочется верить, что она решила уехать просто потому, что Готэм — паршивый город.
— Думаю, это связано с тем, что ты враль, а я не могу найти настоящего убийцу её родителей. Ты только из-за этого пришёл?
Брюс помолчал какое-то время, потом будто бы расслабился. Посмотрел на Джима исподлобья и тихо заговорил:
— Я знаю, что полиции, в общем-то, насрать. Но в Ист-Энде пропадают девочки.
— Что ты делаешь в Ист-Энде? — Джим нахмурился. — Ты наркотой стал промышлять, или девочками торгуешь? Или… собой?..
Брюс даже вскочил.
— Я не сутенёр! И не торгаш. Я делаю за вас вашу работу, вообще-то. Вашу, социальной службы, правительства города, даже Селины. — Он тряхнул мешком. — Я надеялся, что вы не такой, как другие копы. Как же мерзко постоянно ошибаться. Зачем меня слушать, проще сразу осудить. — Брюс вскинул руки. Джим поднялся и шагнул к нему, чтобы успокоить, но Брюс оттолкнул его и метнулся к балкону.
— Знаешь что, «комиссар»? Иди на хуй, — процедил он и, не оборачиваясь, перескочил через балконное ограждение.
Джим бросился за ним, налетел на перила и уставился вниз. Брюс прыгал с балкона на балкон, быстро, ловко и бесшумно, как огромный чёрный кот, и вскоре скрылся из вида.
Джим устало потёр переносицу. Во что бы то ни стало теперь стоило попытаться разобраться в его наводке про девочек. И разобраться с этим делом как можно быстрее.
Но сначала… сначала ему нужно было принять душ.
***
Селина росла не по дням, а по часам. Она тренировалась, училась, снова тренировалась. Она оклеила заметками и вырезками всю комнату. Раскинула по стенам красную паутину связей. И копала она, как ищейка. Не поднимая головы, не отнимая носа от земли.
Но ответа на её вопрос не находилось.
После того, как бродяжка разбил ей сердце, Селина стала больше времени уделять изучению бизнеса родителей, записям матери, рабочим запискам отца. Она участвовала в благотворительных акциях, хотя куда охотнее ходила раздавать суп бездомным, чем на балы.
Селине предстояло ещё многому научиться, прежде чем она могла бы занять место родителей. Ей нужно было получить образование, пройти практику. Но вместо этого она выбрала просвещение совсем другого толка.
В день своего семнадцатилетия она попросила Аманду Уоллер и Люциуса Фокса помочь ей пройти процедуру эмансипации. Она говорила, что уже нашла несколько стран и монастырей, которые хотела бы посетить. Мудрецов, тренеров и мастеров боевых искусств, призналась она Аманде. Селина хотела совершенствоваться, но не так, как совершенствовались когда-то её родители.
Было ли это плохо? Этого Аманда не знала.
Аманду тревожила одержимость Селины. Её зацикленность на смерти родителей, постоянные попытки вернуться к их убийству, увязать прошлое со своим будущим. Но как знать. Может быть, все эти восточные мастера и христианские монахи смогут подарить ей свет и направят её на верный путь. Откроют ей глаза. Помогут освободиться от гнёта прошлого.
Селина собиралась начать своё путешествие с Италии. В стране намоленных храмов её уже ждали, так что за несколько месяцев она выучила итальянский на достаточном уровне, чтобы сносно объясниться с монахами, и начала собирать вещи.
Время расставания подкралось незаметно.
За неделю до своего отбытия Селина оформила документально, что до её совершеннолетия обязанности управляющего компанией будет исполнять Люциус Фокс. Он исполнял их и раньше, но после того, как Селина стала эмансипированным подростком и собралась уехать, им предстояло немало бумажной волокиты. Тогда же Селина выписала первый на памяти Аманды чек.
— Возьми его. И эту ручку. — Она протянула и чек, и ручку Аманде, и улыбнулась. В семнадцать она ещё была немного похожа на себя-маленькую, но только лицом. Она стала сильной и высокой. Костяшки её пальцев уже рассекли первые шрамы, оставленные тренировками. — Когда решишь, чем хочешь заняться, и поймёшь, сколько тебе для этого нужно денег, впиши сумму двое больше. — Селина ухмыльнулась и подмигнула Аманде. — Это самое малое, что я могу сделать для тебя, Мэнди, после всех этих лет.
Аманда хотела отказаться. Но глядя на Селину, глядя прямо ей в глаза, она не нашла в себе сил.
— Хорошо, мисси, — сказала она и улыбнулась Селине в ответ. Аккуратно сложив чек пополам, она спрятала его в карман передника и сунула туда же ручку.
Неделя шла тяжело, но быстро. День пролетал за днём с такой скоростью, что Аманда не успела обернуться, как весь дом опустел. Мебель спряталась под чехлами, в карман лёг билет до Чикаго в одну сторону, а в день отбытия вместе с ливнем пришёл Брюс.
Бродячий мальчишка и раньше появлялся часто. Он взбирался на дерево напротив спальни Селины и сидел там по несколько часов. Аманда не могла уловить в этих визитах никаких признаков закономерности. Похоже, он появлялся просто в зависимости от собственного настроения. Длились эти визиты тоже всегда по-разному, и тоже, судя по всему, зависели только от его настроения, и иногда — от погоды.
Иногда он выглядел румяным и подтянутым. Довольным. Спокойным. Аманда замечала, что он смотрит на окна Селины так заворожённо, как, наверное, смотрел Ромео на балкон Джульетты.
А порой он выглядел совсем скверно. И выдавал своё присутствие, ко всему прочему, жутким кашлем. Селина не слышала его, должно быть, потому что всё свободное время занималась, даже перед сном слушая какие-то лекции. А может, она слышала его, но предпочитала не обращать внимания.
В такие ночи, когда Брюс выглядел плохо, Аманда старалась сделать для него хоть что-то. Собирала ему пакет с тёплыми вещами — кое-что из одежды Брайана Кайла, запасное одеяло. Она готовила ему супы и оставляла на земле контейнеры с крышкой и пластиковой ложкой, чтобы он поел.