Здравствуй, счастье

На закате, сидя на берегу тихой бухты за своим домиком, прислонившись спиной к грубой коре ствола кокосовой пальмы, Оливия размышляла о разговоре с детективом. Не о том, нанимать его или нет, и не о запрошенной им цене, а о его вопросе, который привел ее в замешательство. Стоили поиски Риа таких затрат? Времени? Мучений? Оливия набрала пригоршню песка и медленно пропустила его сквозь пальцы. Раздутая, грязная история о ней и Райте уже потеряла свою новизну. Пройдет неделя, две, и кто вспомнит о ней? Нью-йоркцы поглощали сплетни вместе с гренками за завтраком, и вспомнит ли кто-нибудь из них о придуманной бульварными писаками истории?

Оливия вновь набрала горсть мелкого песка и смотрела, как он просыпается между ее пальцами. Может быть, ей лучше вернуться домой и потратить последние деньги на «Мечту Оливии»? Она позвонит Дольчи и скажет ей, что настала пора вновь приняться за работу. Она может дать объявление, что студия вновь открывается после короткого перерыва. Ведь некоторые магазины на Пятой авеню, находившиеся на грани банкротства, проделывали такие вещи, словно временно закрывались для того, чтобы дать сотрудникам отдохнуть. Она может сменить название магазина – это тоже было бы в порядке вещей.

Оливия утомленно закрыла глаза. Чего ради примчалась она сюда? Выяснить отношения с Риа? Но разве на этом все закончится?

«Риа, – скажет она, – ты предала нашу дружбу». Но, Господи, ведь Риа и так знала это! Сможет ли Оливия убедить ее прояснить истину на страницах «Чаттербокса»? Оливия вздохнула. Это было бы прекрасно, но Риа никогда не пойдет на это – в глубине души девушка с самого начала отчетливо понимала это. Зачем, в таком случае, она заявилась сюда? Ее надежды были столь же эфемерны, как дымок от сигареты.

Оливия уселась поудобнее и, охватив руками колени, уставилась на море. Вдали виднелось суденышко, в сумеречном свете оно казалось плывущим не по воде, а по небу.

Оливия вздохнула. Нет, жизнь должна быть не такой, когда ты смотришь на одно, а видишь другое. Так и Эдвард воспринимал ее совсем иной, чем она была в действительности. Пока он не найдет Риа и не заставит ее рассказать правду, он не поверит, что это Риа, а не она, Оливия, была любовницей его отчима.

Сердце девушки затрепетало. Неужели она приехала сюда только ради того, чтобы представить Эдварду доказательство своей невиновности?

Оливия встала и медленно пошла вдоль берега, по самой кромке воды; нежные волны медленно накатывали на ее босые ноги. Нет, это невозможно. Она ненавидела Эдварда. Она презирала его. Она не хотела больше его видеть. Но если когда-нибудь им суждено будет встретиться, она должна сказать ему, что он самый жестокий, самый бесчувственный негодяй, какого она когда-либо знала, и отвесить ему пощечину.

У Оливии сжалось в горле. Ведь этого никогда не случится. Он не станет искать ее, он не вспоминает о ней, не мечтает о ней, не…

– Оливия!

Легкий бриз донес до девушки ее имя, и она застыла на месте как вкопанная. Сердце ее замерло, а потом бешено заколотилось.

Это не мог быть Эдвард, просто у нее разыгралось воображение. Она сделала глубокий-глубокий вдох и прижала руку к груди, чтобы унять сердцебиение. Солнце уже коснулось горизонта, отбрасывая сверкающие лучи в надвигающуюся темноту, и мужчина, окликнувший ее, озаренный этим потоком расплавленного золотого света, казался богом, спустившимся с Олимпа.

Это был Эдвард.

Они стояли и смотрели друг на друга, а солнце тем временем медленно погружалось в море. Гнев, обуревавший ее всего несколько мгновений назад, испарился, голова ее кружилась от невероятного счастья. Он приехал за ней! Потом по ее телу пробежал озноб. Она просто сошла с ума. Разумеется, он должен был здесь появиться. Он должен был прийти, чтобы получить то, что хотел – Риа и акции «Джемини».

Оливия стояла, застыв в напряжении, пока он шел к ней, и, хотя сердце по-прежнему учащенно билось в груди, когда она заговорила, голос ее звучал спокойно и холодно.

– Как вы нашли меня?

– Не думаешь ли ты, что и в самом деле можешь спрятаться от меня?

Эдвард говорил низким голосом, медленно подбирая слова, и она внезапно поняла, что он находится в состоянии крайнего напряжения и в любой момент может взорваться. «Гнев, – подумала она, – гнев и ярость двигают им точно так же, как и мною».

– Я прячусь от вас? – Оливия заставила себя улыбнуться. – Ну и воображение у вас, Эдвард. У него скривился рот.

– Ты хочешь, чтобы я подумал, что ты прибыла сюда на каникулы?

– Меня меньше всего волнует, что вы подумаете, – сказала она и пошла от него. Но не успела девушка сделать несколько шагов, как Эдвард догнал ее и схватил за руку.

– ТЫ не воспользовалась своим шансом, Оливия, – почти прокричал он ей в лицо, – когда убежала от меня в тот вечер…

– Вам следовало прислушаться, когда я сказала, что хочу сама вернуться в город.

Он издал короткий, отрывистый смешок.

– Я должен был бы прислушаться ко множеству вещей.

– Все это бессмысленно. Вы зря потратили время, приехав сюда.

Его рука сжимала по-прежнему ее запястье.

– Почему ты в этом так уверена?

– Вы не найдете то, ради чего приехали. Он подошел к ней ближе, настолько близко, что ей пришлось закинуть голову, чтобы видеть его лицо. Может быть, поэтому у нее вдруг закружилась голова?

– Не найду? – тихо спросил он.

– Нет, я не собираюсь помогать вам в поисках Риа. Я вообще не желаю больше заниматься этими делами.

– Я не просил тебя помогать мне.

– Еще нет, но собираетесь попросить. Я только что…

– Мои люди перевернули вверх ногами весь город, – оборвал он ее. Эдвард протянул к ней руку, схватил за плечо и развернул к себе так, что она ощутила на лице его дыхание. – Сначала я думал, что ты прячешься от меня в Нью-Йорке…

– Перестаньте произносить это слово. Почему вы решили, что я…

– ..Но тебя там не оказалось. – Он прижал ее руку к своей груди: Оливия ощущала ладонью, как бьется его сердце. – Никто не видел тебя – ни твой адвокат, ни эта маленькая девушка, которая работала в «Мечте Оливии»…

– Дольчи? Вы добрались и до нее? – Она попыталась освободить руку. – Вы не должны были делать этого. Она ничего не знает о Риа.