Здравствуй, счастье

– Мои люди уже побывали в галерее. – Он обошел машину и сел с другой стороны, рядом с ней. – Никто ничего не знает.

– А родители Риа? С ними говорили? Арчер бросил на нее ироничный взгляд.

– Сомневаюсь, чтобы она хоть раз рассказала им что-нибудь об этой истории, – мягко заметил он.

Оливия посмотрела на Эдварда и откинулась на спинку кресла.

– Вы правы, – согласилась она. Он кивнул и включил зажигание.

– Сегодняшний день должен кое-что прояснить, – заверил он. – Вот увидите.

Куда он вез ее? Оливия спросила, но Эдвард отказался отвечать.

– Туда, где нас не найдут «акулы», – вот все, что он сказал.

«К нему домой», – решила она. Но когда они направились по Квинс Мидтаун Туннел, она поняла, что они едут совсем в другое место.

Эдвард сказал, что ехать далеко. Оливия вздохнула. Если ехать далеко в эту сторону, значит, они направляются в один из шикарных курортных городков, которых видимо-невидимо на побережье у Лонг-Айленда. Ист-Хэмптон, Саутхэмптон, Эйме-енсет – красивые места, часто изображаемые на открытках, места, куда съезжаются богачи, чтобы пожить в виллах в виде роскошных замков с башенками, построенных в псевдоготическом стиле.

Оливия снова вздохнула. Да, у Эдварда наверняка есть летний дом, коттедж с несколькими комнатами. Однако на самом деле дом оказался совсем другим. Это прелестное и, судя по всему, комфортабельное жилище в колониальном стиле словно затерялось в роще вековых сосен. Казалось, что оно простояло тут века.

Эдвард остановил машину и выключил мотор.

– Вот мы и приехали, – весело сказал он. Взглянув на нее, он усмехнулся. – Предупреждаю, ваше профессиональное самолюбие может быть задето, когда вы увидите интерьер. Вся мебель – это в основном подержанная рухлядь.

Оливия улыбнулась в ответ.

– Почему вы считаете, что я приму за рухлядь то, что другие называют антиквариатом? Эдвард пожал плечами.

– Я часто подумываю, что надо бы сменить обстановку, но и эта мебель довольно удобная и…

Что-то черное и большое подлетело к автомобилю. Оливия вскрикнула, когда в окне замаячила огромная зубастая морда.

– Боже, – пролепетала она, – что это такое? Страшное существо оказалось собакой, громадным черным чудовищем, которое царапало когтями дверцы автомобиля, словно пытаясь добраться до них.

Лицо Эдварда просияло.

– Гектор, – сказал он и открыл дверцу, чтобы выйти.

Собака, приветствуя его, пыталась положить свои огромные лапы ему на плечи. Растерянно улыбаясь, Оливия смотрела, как Эдвард присел, чтобы огромный пес свободнее мог излить свои чувства к нему. Она отстегнула ремень и вышла из машины:

Эдвард взглянул на нее, смущенно усмехаясь.

– Гектор живет подальше, если ехать вверх по дороге, – объяснял он, пока пес прыгал от радости. – Я знаю его еще с тех пор, как он был щенком.

– Он всегда так восторженно вас встречает? Эдвард засмеялся и встал, продолжая гладить большую квадратную морду.

– Каждый раз. Он это делает от души, разве не так?

Оливия посмотрела на него. На джинсах и свитере были видны отпечатки грязных лап, волосы Арчера спустились ему на глаза; внезапно ее сердце наполнилось невероятной радостью, и она испугалась, что не сможет произнести ни слова.

– Да, – тихо ответила она, – это так. По правде говоря, я решила, что он ваш.

– Хотелось бы. Но я не представляю, что делать с таким псом в городе. Может быть, позже, если я останусь тут навсегда…

Гектор, виляя хвостом, подошел к Оливии.

– Не бойтесь, – успокоил Эдвард. – Он как большой котенок.

Она рассмеялась. Пес терся головой о ее ногу.

– Вижу, – сказала она. Наклонившись, Оливия погладила его, но было видно, что он подошел к ней просто из вежливости, а настоящим хозяином считал человека, который стоял рядом с ней.

Эдвард любовно хлопнул его по крупу.

– О'кей, мальчик, иди домой. Увидимся перед отъездом.

Он взглядом проводил пса, который неохотно направился к лесу, и протянул руку Оливии.

– Как насчет пятидесятицентовой экскурсии? Эдвард проводил ее к крыльцу, предупредив, что верхняя ступенька покосилась, и ввел в дом. Как она и думала, этому жилищу было лет триста, и построили его первопоселенцы Нового Света. Что касается «рухляди», то и тут она оказалась права. Внутри сохранилась старинная мебель, сделанная вручную из сосновых, дубовых и кленовых досок, которая очень подходила этому дому и была со вкусом подобрана.

Конечно, именно такая обстановка и должна была быть в жилище Эдварда. «Он сам – частичка дома, – подумала Оливия, наблюдая, как он роется в огромном холодильнике. – Он даже чем-то похож на этот дом, – такой же крепкий, сильный и обветренный, бесхитростный и простой».

– Эй?

Оливия вздрогнула. Эдвард с улыбкой смотрел на нее.

– Думаете, как бы повежливее намекнуть, что дом нужно привести в порядок? Оливия покачала головой.

– Это замечательный дом, – тихо произнесла она.

Его улыбка стала шире.

– Где бы вы хотели устроить пикник?

Оливия рассмеялась:

– Может быть, на берегу? Погода чудесная.

Правда, на дворе зима, и если у вас тут нет…

– Предлагаю в гостиной. Я разведу огонь в камине, постелим одеяло и включим музыку. – Он улыбнулся, захлопнув дверцу холодильника. – Единственное, чего нам будет не хватать, это песка и муравьев.

Они навалились на сыр с крекерами, вино, хрустящий хлеб и завершили трапезу фруктами и шоколадом. Потом Эдвард разлегся на своей половине одеяла, подпер рукой подбородок и посмотрел на Оливию. Уголки его рта растянулись в улыбке. – А теперь расскажите мне о себе, – предложил он.

Радость, которая еще несколько мгновений назад наполняла все ее существо, исчезла. Она почти забыла, зачем он привез ее сюда, и вот несколько простых слов вернули ее в мир реальности. «Расскажите мне о себе», – сказал он, а имел в виду – «расскажите мне о Риа».

– Особенно нечего рассказывать, – ответила Оливия, пожав плечами. – Вы уже знаете, что мы познакомились, когда мне было десять, а ей одиннадцать. Мы почти постоянно были вместе, мы дружили, действительно дружили, пока ее не отправили в пансион.