Операция бюрократия

Подполковник ассоциировал генерала и с долгом, и с Родиной. Нужно ли говорить о том, что он даже не допускал мысли, о том, что генерал может сделать что-то, противоречащее чести офицера и безопасности государства. Начальник вызывал у подчиненного большую человеческую симпатию. Но это было не просто так, а потому что он был настоящим человеком.

Однажды для лечения находящейся между жизнью и смертью супруги капитана Ташаева понадобились лекарства, которых в Союзе просто не было: ни в обычной аптеке, ни в ведомственной поликлинике, ни для лечения членов ЦК КПСС. Убитый горем Ташаев поделился своими проблемами с двумя сослуживцами в курилке конторы. Просто так рассказал, потому что тяжело держать в себе переживания, хочется человеческого сочувствия и понимания.

Через три дня на рабочем столе капитана появился небольшой бумажный сверток с набором импортных упаковок необходимых лекарств. Невозможно описать чувства любящего мужа, когда к нему пришло осознание, что ему помогли. Неизвестно кто и каким фантастическим способом, но помог.

– Ошибается партия – бог есть! – думал Ташаев, спешивший как можно быстрее попасть на седьмой этаж больницы. Чувство радости переполняло его, – но кто же помог, кто?

Этот вопрос долго не давал ему покоя, и Ташаева не покидало непреодолимое желание разгадать загадку. Обычный человек навсегда бы остался в неведенье, но муж спасенной женщины был не простым человеком, он был сотрудником КГБ СССР. Кроме того, офицер обладал незаурядными умственными способностями и оперативной хваткой.

Через несколько месяцев, несмотря на тайну Ташаев все-таки докопался до истины, быть может, не в полном объеме, но очень близко к тому. Он узнал, что доставку лекарств произвел очень секретный резидент одной из передовых европейских держав по закрытому каналу связи. Конечно, не просто так, а по приказу Лутовинова.

Невозможно описать словами чувства, овладевшие капитаном. Он попытался поблагодарить, но генерал очень удивился и вежливо выпроводил растроганного офицера. Александр Анатольевич всегда был такой: скромный, деловой и вежливый. Иногда Ташаев ловил себя на мысли, что невольно подражает генералу, но не видел в этом ничего плохого, потому что так вело себя большинство подчиненных Лутовинова.

– Да, Сергей Владимирович, проходи, присаживайся, – генерал медленно встал из-за стола, прошел к середине кабинета и пожал подчиненному руку.

– Здравия желаю, товарищ генерал, – отвечая на рукопожатие, поздоровался подполковник.

– Вот только, что из моего кабинета вышла женщина. Ты ее видел. С ней поступили очень подло, – генерал сделал паузу и посмотрел на него поверх очков, – думаю, никто не вправе так относиться к ветеранам Великой Отечественной войны! Поэтому мы с тобой ответим по справедливости, коль больше некому и поработаем по твоей бывшей специальности. Хватку – то еще не потерял, по старому профилю?

– Никак нет, товарищ генерал, не потерял. Даже скучаю иногда по старой работе, – улыбнулся Ташаев.

– Ну и ладно, ну и хорошо! Работать будешь на выходных, скопилось поди?

– Да кто ж ее считает переработку, товарищ генерал?

– Ну кто, кто? Я вот видишь взял и посчитал, наконец-то. Возьмешь недельку, другую, передохнешь малость и отработаешь чуть-почуть. Отдыхать оно тоже нужно с пользой, для души, сердца и дела! К отдыху привлечешь своих бывших сослуживцев, надежные-то отставники остались, я надеюсь?

– Найдутся, товарищ генерал…, совсем замаялись на гражданке! Думаю, будут рады тряхнуть стариной, воют от тоски по службе!

– Ну и ладно! Для начала хочу знать полную информацию и предложения о том, что будем делать дальше. Ситуация вкратце такова…

Через несколько дней, после встречи с генералом, около десяти утра раздался телефонный звонок.

– Да, слушаю, – ответила Зоя Константиновна.

– Алло, Зоя Константиновна? – в трубке раздался юношеский голос, как показалось полный энергии и оптимизма.

– Да, я вас слушаю.

– Зоя Константиновна, я аспирант академии МВД России, Дмитрий Курочкин, вам удобно говорить или мне перезвонить позже?

– Удобно, говорите, – женщина поразилась напору собеседника.

– Мне посоветовал с вами связаться майор Никешин, ну участковый помните, к которому вы обращались по поводу мошенничества с фондом? Он такой круглолицый…

– Я вспомнила, Дмитрий, что вы хотите?

– А можно при встрече, Зоя Константиновна, когда назначите, когда захотите. Ну, пожалуйста!

Последняя фраза собеседника вызвала у нее улыбку. Она вдруг представила себе этого аспиранта молодым человеком в чуть старомодных очках, неловко сидящих на носу, покрытом крупными конопушками и с лохматым рыжим чубом, торчащим из-под кепки. Конечно, она согласилась на встречу и пригласила Курочкина домой. Он приехал быстро, буквально, через полчаса, и если бы Зоя Константиновна была не таким открытым, искренним и чуть наивным человеком, то она могла заподозрить неладное. Еще бы приехал подозрительно быстро, участковому телефон она не давала, да и вроде даже не представлялась.

Ожидания женщины не оправдались, аспирант оказался крепко сбитым, коренастым крепышом. Он был открыт, весел, обладал оптимизмом и достаточно тонким чувством юмора, чем сразу вызвал симпатию хозяйки дома. Посетитель был неплохо воспитан и пришел в гости со скромным, но очень вкусным вафельным тортом, и она с удовольствием пригласила юношу пить чай. Пока гость резал торт, он успел рассказать очень веселый анекдот про Чебурашку-милиционера и Гену-уголовника.

– Симпатичный парень, – с улыбкой подумала Зоя Константиновна и спросила уже вслух, – так чем же я могу вам помочь, Дима?

– Понимаете, Зоя Константиновна, как я вам говорил по телефону – я аспирант и пишу очень интересную диссертацию. Тема моего исследования связана с криминализацией нашего общества и поиском путей борьбы с преступностью на современном этапе развития, – многозначительно ответил молодой человек.

– Да, действительно, очень интересно, – подтвердила женщина.

– Меня интересуют разные направления преступного мира: заказные убийства, рэкет и взяточничество. Майор Никешин…, ну я у него стажировался на третьем курсе, рассказал мне о том, что вы столкнулись с совершенно новым видом мошенничества. Вот про это я и хотел бы узнать, только если можно подробней: мне нужны все факты, любая мелочь может привести к положению, выносимому на защиту, понимаете?

– Да-да, конечно, с чего начинать?

– С самого начала. Кстати, еще один очень важный момент – меня очень интересует коррупция в органах, и мне кажется, что в вашем случае не обошлось без нее. Если не возражаете я запишу ваш рассказ на пленку, – сказал он, выкладывая на стол маленькую коробочку, внешне напоминающую миниатюрный магнитофон.

– В общем, однажды по телевизору, я увидела рекламный ролик…, – с легким волнением начала женщина.

Они говорили долго. Аспирант постоянно задавал уточняющие вопросы, несколько раз менял кассеты в своем магнитофоне, что-то помечал в обычной тетрадке. Он был хорошим собеседником, и Зоя Константиновна поняла, что Дмитрий относится к ее рассказу с заметным интересом. Они несколько раз прерывались и говорили на отвлеченные темы, а потом вновь возвращались к сути разговора.

Новые знакомые расстались очень довольные друг другом. Она – сочувствием и пониманием собеседника. Он – полученной информацией, видимо очень важной для его работы. Однако в беседе аспирант допустил оплошность, о которой не подозревал и даже не мог представить последствия своей, казалось обычной фразы.

Возмущенный следователем молодой человек, в сердцах проронил: «Вот, сволочь бюрократическая, у него-то хоть капелька совести есть?».

Именно эта фраза, интонация Курочкина и его искреннее возмущение очень тронули Зою Константиновну. Этой ночью она практически не спала. Время от времени, женщина проваливалась в полудрему. Ей мерещилась целая смесь каких-то несуразных, не связанных между собой событий.