Операция бюрократия

Пес чувствовал за своей спиной молчаливое присутствие хозяина и рычал, давая ему понять, что готов к бою. Страж знал, что после начала схватки к нему на помощь поспешат его друзья, которые живут в доме и тоже будут самоотверженно защищать общее жилище. Он рычал и ждал одного единственного слова, одной короткой команды: «ФАС». Ждать уже не было сил, это томительное бездействие сводило пса с ума, и он готов был кинуться в драку самостоятельно, но не мог. Не мог, потому что был не так воспитан. Не мог, потому что с первого прикосновения ласковых хозяйских рук к его щенячьей голове, раз и на всю жизнь уяснил, что без команды хозяина делать ничего не следует!

Но команды он так и не дождался, не было команды. И страж понял – нельзя, это тоже приказ, это табу! Толпа противника вдруг тоже удивленно осознала, что команды не будет и, очень мягко ступая, начала испуганно пятиться внутрь охраняемых псом владений. Звери боязливо поглядывали в сторону охранника, расценивая его бездействие как военную хитрость, но команды для стража так и не поступило, а значит, можно было воплощать в действие задуманное.

Хозяин медленно развернулся и, низко опустив плечи, покорно зашел внутрь дома. Почему все так вышло, не суждено было понять верному псу. Видимо, собачьи мозги не предназначены для таких глубинных рассуждений.

Старых хозяев двора выгнали. Они ушли как-то незаметно, не поднимая вверх горделивых в былые времена голов. Никто из них даже не подумал про охрану, никто из них не вспомнил про верного пса, с надеждой выглядывающего из ненавистной будки. Хозяин уходил последний, рядом с ним с восторгом семенило несколько шакалов, а страж, с недоумением глядя на эту картину понимал, что именно так и выглядит настоящее предательство! Территорию двора быстро сократили. Со всех сторон забор моментально подвинулся ближе к середине, и к этому тоже нужно было привыкнуть.

Прошло несколько месяцев. Пес редко выходил из будки. Тоска железным обручем сдавливала грудь, слезы глубокой обиды топили умные, печальные глаза. Не в силах терпеть эти чувства, страж часто по вечерам высовывал из будки свой чуткий нос. Он окидывал грустным, задумчивым взглядом такой родной, но уже чужой двор и, обращаясь к светящемуся лунному диску, затягивал душераздирающий вой, в котором пытался выплеснуть всю свою боль.

Новые хозяева собаку не жаловали, потому что боялись. Нужно отметить, что боялись справедливо, ведь пес даже чисто теоретически в любой момент, мог проявить самостоятельность и отомстить любому из проходящих мимо представителей новых владельцев.

Чтобы этого не случилось, его посадили на цепь. Первый раз в своей жизни собака познала, что такое настоящая неволя: куда там погулять за забором, она теперь не имела права обойти собственный, хорошо знакомый с самого детства двор. Тяжелая цепь давала простор всего на два несчастных метра. Впрочем, это была собака. Несмотря на тяжелую рану, подло нанесенную преданной собачьей душе, пес все равно продолжал попытки охраны своей территории. Своей бывшей территории!

Едва почуяв первого, после смены хозяев вора, полезшего через забор, пес очень собранно покинул будку и занял позицию для атаки. Бедняга, совсем позабыв про цепь, выбрал момент и прыгнул. Натянувшись в тетиву, железная удавка многотонным молотом нанесла удар в область шеи. От острой, резкой боли потемнело в глазах, и охранник на несколько секунд потерял сознание. Коротко взвизгнув, пес упал на землю. Но через несколько секунд он был снова в стойке и зашелся в истеричном лае, надеясь, что кто-нибудь из новых хозяев выйдет и прогонит вора. Но этого не случилось. Сделав свое черное дело, преступник спокойно покинул охраняемую территорию.

Это была первая ласточка, дальше ворье уже никого не опасаясь и не стесняясь, огромной тучей накинулось на когда-то неприкосновенную землю. Воры были разные по внешним признакам: лысые и толстые, пузатые и тощие, попадались рыжие и седые, но объединяла их одна цель. Цель легкой наживы и желание как можно больше вынести с охраняемой псом территории.

При каждой краже охранник заливался грозным лаем, пытаясь запугать злоумышленников и втайне мечтая, что кто-нибудь все же спустит его с цепи и разрешит острым зубам вонзиться в ягодицу расхитителя. Пес мечтал о показательной расправе над одним из воров, для того чтобы все поняли, что воровать здесь запрещено, категорически запрещено!

Но этого всего не было. Напротив, новых хозяев злило поведение собаки: «То лает, то воет! Может его пристрелить?», – задавались они вопросом. Но понимали, что совсем без собаки нельзя, и терпели. Они редко кормили верного стража, совсем не так как старые хозяева. Ему не хватало воды. Они забрали из его будки коврик и сняли подкову, прикрученную давным-давно, самым лучшим хозяином на Земле.

От этого не самого хорошего обращения пес начал сдавать. Он сильно похудел, шерсть свалялась крупными, тяжелыми катышами. Атаковали блохи и глисты. Верный страж понимал, что не способен уже и на четверть, тех возможностей, которыми располагал ранее.

Видимо, также решили и новые хозяева. Они стали меньше бояться верного охранника и, быть может, даже пересмотрели свое отношение к собаке. Однажды вслед за одним из воров из дома вышел очень узнаваемый человек. Он быстро подошел к охраннику, умелым движением отстегнул ошейник и уверенным голосом произнес заветное слово, указывая рукой на преступника.

Сначала пес не поверил своим ушам, но собачий мозг, опасаясь, что человек передумает, моментально отдал команду всему телу. Затекшие лапы не имели былой прыти, но навыки и хватка позволили псу задержать вора. Он выместил на злоумышленнике всю ярость, скопившуюся в душе. Страж знал, что за расправой наблюдают другие преступники и хотел, чтобы они видели, что будет с ними, если они не перестанут расхищать его владения.

– Молодец, собака! – одобрительно проговорил новый хозяин. Он подкрепил свои благие намерения по отношению к охраннику, поглаживанием забывшей о ласке головы и кусочком самого настоящего сахара.

В душе пса затеплилась надежда, что вскоре все станет как раньше. Его будут любить и будут разрешать делать свою работу. И, действительно, жизнь немного изменилась в лучшую сторону. Его накормили, вычесали щеткой, и тот самый узнаваемый человек выгулял пса за забором. Страж гордо шел рядом с новым хозяином, не натягивая поводка. Он видел недоумение в глазах не только животных, но и встречных прохожих. Пес был рад: вся округа теперь узнала, что он никуда не делся, он на месте, на посту. Пес видел, как смотрят на хозяина окружающие, и ему это нравилось.

Ему стали разрешать ловить воров. Не всех, одного из десяти, а может из сотни, кто его знает, все-таки собаки не умеют считать. Он не мог понять, почему ему не разрешают брать всех подряд, почему дают возможность ловить лишь отдельных. Наверное, у нового хозяина есть свой расчет, впрочем, не собачье это дело обсуждать людей, нужно радоваться тому, что имеешь…

Вот так, другими словами, можно было бы описать историю органов отечественной безопасности обсуждаемого периода времени. Жалко? Обидно? Но вполне возможно, что все было именно так…

На рабочем столе генерал-майора ФСБ Лутовинова Александра Анатольевича зазвонил телефон. Генерал поднял трубку и несколько минут молча слушал собеседника.

– Да, хорошо, давайте встретимся. К примеру, завтра в десять. Подходите к третьему подъезду, вас будут ждать, – генерал положил трубку, снял и протер очки.

– Интересно, откуда она взяла этот номер, – подумал генерал, его ведь знают только сотрудники и хорошие знакомые, – ну да ладно завтра узнаем.

Генерал был худощавым, очень бодрым и работоспособным мужчиной. На вид ему давали, максимум пятьдесят с хвостиком, хотя на самом деле было шестьдесят два. Родился он в тяжелом 1933 году, в семье колхозников в Курской области. Он хорошо помнил голод и лишения, помнил оккупацию и послевоенную разруху, многое познал в своем детстве и юности будущий генерал. Быть может, именно эти знания и опыт помогли ему стать тем, кем он стал.