Страница 13 из 25
Эксперт взял в руки виски и зашел к Хромову в кабинет. Он прямо в глаза очень жестко высказался о том, что он думает о следователе. Если бы последний возразил хотя бы одним словом, если бы он не опустил вниз свои испуганные глаза то, скорее всего, расправа бы свершилась. Но Хромов был трусом. Следователь сразу понял, что эксперт не шутит, что он на стороне старушки и очень серьезен в своих намерениях…
Остаток дня криминалист провел в душевных переживаниях. Работа не ладилась, не шла. Все валилось из рук, и он еле-еле дотянул до конца рабочего дня. Он вышел из отдела немного раньше положенного времени, чего не наблюдалось за ним никогда. Обычно, даже когда никто не держал, эксперт все равно задерживался на работе. Конечно же, он хотел домой и сильно скучал за женой и дочкой, но все время находились дела, которые нельзя было оставлять назавтра. Зачастую переработка происходила неосознанно, когда эксперт, увлекшись делом, даже не замечал временных рамок. Криминалист был хорошим сотрудником и специалистом своего дела, но самое главное – он был хорошим человеком.
Сегодня эксперт сильно спешил, и если бы он мчался домой, то ранним возвращением с работы, вызвал бы неподдельное удивление домашних. Но людям, привыкшим к полуночным приходам с работы главы семейства, не суждено было испытать это чувство, потому что милиционер спешил сегодня… к отцу.
Он зашел в супермаркет и потратил почти все наличные деньги на покупку продуктового набора. Эксперт старался выбирать только качественный товар, для чего тщательно вчитывался в этикетки в поисках ГОСТов. Он несколько раз возвращался к уже пройденным прилавкам и выкладывал из корзины, уже казалось приобретенные продукты, а потом начинал все заново. Обычно так ведут себя люди, которые сами не знают, чего хотят, но он не принадлежал к их числу. Криминалист хорошо знал, что хочет, просто он сильно волновался.
Общение со скромной, пожилой женщиной с орденом на груди вызвало в его душе множество чувств и переживаний. Здесь было возмущение действиями Хромова, жалость и сочувствие, восхищение, уважение и многое другое. Но не это послужило причиной сильного волнения милиционера.
В ходе работы с Зоей Константиновной он вдруг четко до мельчайших деталей, представил себе лицо отца. Криминалист видел перед собой лицо человека, который подарил ему все, что у него было: саму жизнь, детство и юность, армию и учебу, работу и семью. Все это стало возможно благодаря родителям. Именно они вложили в его воспитание свои сердца и души. Именно они стояли у истоков его моральных принципов и жизненных позиций и сделали его таким, какой он есть.
Мамы давно нет, но отец жив, он рядом…, но он далеко. Далеко, потому что сын даже не может точно вспомнить, когда последний раз навещал отца, когда что-нибудь делал по дому, когда помогал. Отец живет недалеко, минут сорок на метро, ну разве это проблема? Глядя в глаза потерпевшей, эксперт с ужасом осознал свою вину перед самым родным человеком. Он почувствовал, как все лицо залило краской, а сердце наполнилось стыдом, горечью и обидой на самого себя.
У некоторых людей…, у многих людей были в жизни случаи, когда, потеряв близкого человека, наступало понимание, что не успел сказать ему самое главное, что не смог подарить ему капельку должного внимания, что не простил, не позвонил, не приехал, не обнял и не помог. Не сделал чего-то очень простого, но очень важного и этого уже не исправить никогда, не переписать, не отредактировать, и никто и ничто уже не поможет. Уже слишком поздно, и эта горечь останется в душе до конца жизни.
Именно поэтому важно ценить людей, пока они рядом с нами, именно поэтому необходимо дарить им то, что они заслуживают: самое доброе и самое лучшее, просто потому что они есть. Дарить не когда-нибудь, а сейчас…, сегодня, завтра и всю жизнь, потому что никто не знает, сколько, кому отмеряно, а в таком преклонном возрасте как у отца и подавно.
Эксперт, пытаясь справиться с волнением, несколько минут стоял у двери, а потом, решившись, вытер со лба пот, вымученно улыбнулся и судорожно нажал кнопку звонка.
Он знал, что не заперто, отец словно жил в прошлом, там, где все друг другу верили и ключ от квартиры прятали под ковриком. В том времени не было бронированных дверей с множеством хитроумных иностранных засовов. Тогда не было мрачных и темных вечерних улиц, наполненных напряжением, страхом и безразличием со стороны редких прохожих…
– Здравствуй, отец!
– Здравствуй, сын! – глаза старика выражали одновременно радость, удивление и волнение, – что-то случилось с Тонечкой? С Маришкой?
– Нет, все хорошо, просто пришел. Вот…, – протягивая пакеты, смущенно проговорил сын.
– А ну-ну-ну…
Сидели долго, выпивали. Отец немного – три рюмки коньяка, для сосудов. Сын – бутылку водки, из-за обиды на самого себя.
– Как дела, батя?
– Да какие там у меня дела?
Криминалист с удовольствием наслаждался, давно позабытым вкусом приготовленного отцом борща. В этом деле папа был признанным мастером. В семье никто не мог сравниться с ним. Мама, тетки и бабушка даже не пытались соревноваться. Отец готовил борщ с душой и получал несравненное удовольствие от вида довольных домашних отведавших его чудо кулинарного искусства.
– Выпьем, бать?
– Выпьем, сын.
Эксперт смотрел на отца влюбленным, немного затуманенным алкоголем взглядом. Он смотрел прямо в лицо, и было стойкое ощущение, словно видел его первый раз. Вот так, старый сидит и радуется тому, что непутевый отрок наконец-то пришел…, вспомнил. Ни капли упрека, никакой истерики и скандала, никаких жалоб и стонов. Вот это да!
– Выпьем, бать?
– Выпьем, сын! Давай за маму, не чокаясь?!
Общались, конечно, общались. Сын в основном односложно: да, нет, угу, так… Остальное взял на себя отец. Как и положено одинокому человеку, говорил много и обо всем. Что же им нужно, пожилым и одиноким? Все очень просто, чтобы пришли и послушали. Отец вспоминал свое детство и молодость, жену и родственников. Чуть про политику и про фронт, футбол и пенсию. А еще про сына, то есть про него, про эксперта. Он вспоминал такие случаи, которые уже и не помнились самому и были начисто вычеркнуты из памяти.
Отец говорил, а сын сидел молча, слушал и душевно таял от близости родного, когда-то большого и сильного, а теперь сухонького и старенького человека.
– Ну, давай, батя, пойду что ли, – уже в прихожей, словно извиняясь, проговорил посетитель.
– Давай, сын!
Обнялись, совсем скупо, по-мужски. Эксперт вдохнул легкий, с детства знакомый запах дешевого одеколона и понял, что вот-вот заплачет.
– Ты это, бать, давай в воскресенье на рыбалку махнем? На наше место! Девчонок возьмем и махнем. Давай, бать? – заплетающимся, плохо послушным языком спросил он.
– Давай, сын!
Милиционер, резко развернувшись, стремительно вышел из квартиры и, не оборачиваясь, загремел тяжелыми нетвердыми шагами по лестнице. Выйдя на воздух, он с наслаждением закурил, вытер влажные от слез глаза и пошел в твердой уверенности, что они, действительно, махнут на выходных, на рыбалку…
Через несколько дней неожиданно зашел Илья Григорьевич. Как всегда, с цветами, с гостинцами. Однако настроение у него было куда хуже, чем во время последнего визита.
– Рассказывай, горемыка, куда же ты вляпалась? – с досадой спросил он.
Зоя Константиновна давно отметила манеру общения друга. Когда у него было хорошее настроение, он общался на вы, когда плохое на ты.
– Откуда ты знаешь?
– От верблюда, Зоя, от самого настоящего верблюда в погонах!
– Он хряк…
– Что, прости? Не понял, – удивился собеседник.
– Если ты про Хромова, то он хряк! Пойду, чай поставлю, – обреченно предложила женщина.
– Да, действительно на хряка он больше похож, – подтвердил гость, – рассказывай, не томи.
Он выслушал молча, задал несколько уточняющих вопросов, быстро выпил чай и начал собираться.